Этого «но» и легкой паузы Фаусте хватило, чтобы понять, где она просчиталась. Продолжая улыбаться, герцогиня мрачно подумала:
«Вот она, ловушка Леоноры! Как хитро эта особа обвела меня вокруг пальца!» И тем же сладким голосом Фауста закончила за девушку:
— Но вы предпочитаете остаться с мадам д'Анкр?
Тихо, но твердо Флоранс промолвила:
— Да, мадам. Простите за откровенность, мадам, но я не могу отплатить моей покровительнице черной неблагодарностью. Думаю, вы согласитесь, что я не могу покинуть ее: ведь она столько обо мне заботилась! Но я очень, очень тронута благоволением мадам герцогини!
Фауста поняла, что настаивать бесполезно. Это был тяжелый удар, но она ничем не выдала своего горького разочарования. С тем же приветливым видом она просто сказала:
— Ну что ж, ничего не поделаешь…
Повернувшись к Леоноре, Фауста кивнула ей с улыбкой, которая ясно говорила: «Прекрасная работа!» А в мрачном взоре герцогини читалось: «Следующий ход за мной».
Галигаи все прекрасно поняла — но не подала вида, что заметила брошенный ей вызов. Лицо Леоноры оставалось непроницаемым…
Продолжая играть свою роль, Мария Медичи изобразила полнейшее изумление:
— Как, вы отказываетесь, крошка?! — вскричала она. — Да знаете ли вы, что отвергаете? Известно ли вам, что у мадам де Соррьентес сокровищ больше, чем у короля, у меня и у маркизы д'Анкр вместе взятых? Как бы хорошо ни относилась к вам мадам д'Анкр, она не сможет сделать для вас и сотой доли того, что обещает герцогиня де Соррьентес. Не торопитесь, дитя, подумайте хорошенько.
Дрожь пробежала по телу Флоранс: с тех пор как она попала в Лувр, мать в первый раз заговорила с ней. Взгляд девушки засветился нежностью, и медленно, точно давая матери возможность вникнуть в скрытый смысл своих слов, Флоранс прерывающимся от волнения голосом ответила:
— Вы знаете, что мне много не надо. Богатство и знатность — это не для меня. Я простая уличная цветочница, и мне было бы неловко в обществе людей, занимающих гораздо более высокое положение, чем я. Нет, я хочу жить тихо и скромно… лишь бы только меня чуть-чуть любили!
Девушка хотела сказать, что ей не нужно от матери ни богатства, ни величия, ни титулов — ничего… Ничего, кроме капельки тепла! Но бедняжка зря старалась: Мария Медичи была не в состоянии ее понять. И Флоранс закончила:
— Судьба и так слишком милостива ко мне. Мне очень хорошо у мадам д'Анкр. Было бы безумием желать чего-то еще… Лишь бы маркиза меня не прогнала…
— Упаси Бог! — вмешалась Леонора. — Вы будете жить у меня столько, сколько захотите. И я постараюсь сделать так, чтобы вы почувствовали, что вас любят. Значит, вы твердо решили, да?
— Да, мадам, — кивнула Флоранс.
— Ну, ступайте, дитя мое. Я приложу все усилия, чтобы вам было у меня хорошо, — улыбнулась Галигаи.
Сделав грациозный реверанс, совсем не похожий на те, что были приняты при дворе, Флоранс вышла из комнаты.
— Какое восхитительное создание! — искренне вскричала Фауста, проводив девушку взглядом.
— Вы хотите сказать, какая красивая дикарка, — язвительно усмехнулась Мария Медичи. — Очень сожалею, что все сложилось так неудачно, герцогиня. Но девчонка, похоже, так своенравна, что вам просто не о чем жалеть.
— Я не могу с вами согласиться, мадам, — серьезно ответила Фауста, вставая с места. — Какая утонченность, какое величие души! Вы заметили?.. И это — «простая цветочница»?! О нет! По-моему, она из знатного рода, хотя сама и не подозревает об этом… Возможно даже, в жилах этой девочки течет королевская кровь… или кровь каких-нибудь герцогов… Впрочем, Бог с ней…
— Согласитесь, герцогиня, — проговорила Мария Медичи, невольно краснея под пристальным взглядом Фаусты, — согласитесь, что не только от меня зависело…
— Мадам, — воскликнула красавица, — хоть у меня ничего и не получилось, я все равно благодарна вам за то милостивое внимание, с которым вы отнеслись к моей просьбе. А теперь позвольте мне откланяться.
— Ступайте, cara mia, ступайте, — ласково кивнула королева. — И поскорее возвращайтесь ко мне вновь!
— При первой же возможности, мадам, — заверила Марию Медичи Фауста.
Опять последовали объятия, взаимные заверения в любви и дружбе — и герцогиня удалилась, ничем не выдав своих истинных мыслей и чувств.
Едва за ней закрылась дверь, как Мария Медичи радостно рассмеялась, не в силах больше сдерживать бурного ликования.
— Право, эта малышка вела себя вполне достойно!.. — с довольным видом заявила она. — Только зря девочка пустилась в эти излияния. Никто ее ни о чем таком не просил. Нравится ей быть простой и скромной — и на здоровье! Только нам-то до этого что за дело?
Леонора украдкой бросила на королеву презрительный взгляд: Галигаи прекрасно поняла то, чего не сумела почувствовать мать Флоранс. А ведь Леонора не отличалась сентиментальностью. Но она, как и Фауста, была творческой натурой, и, безжалостно расправляясь со своими противниками, маркиза д'Анкр всегда отдавала им должное, когда они оказывались на высоте. Бессердечие и недалекий ум Марии Медичи давно уже не были для Леоноры тайной. И все же Галигаи была поражена тем, как холодно и надменно отозвалась королева о своей дочери, которая только что спасла ее жизнь и честь.
— Излияния вашей дочери, — сухо проронила Леонора, подчеркнув два последних слова, — должны бы очень и очень вас интересовать! В любом случае, мадам, не вам смеяться над ее непритязательными вкусами, поскольку именно непритязательность Флоранс и ограждает вас от многих бед.
— Меня?! Да как же это, Боже правый? — изумилась Мария Медичи.
— Да так, что иначе девочка не преминула бы последовать за синьорой, — холодно проговорила Галигаи. — Ну вот, вы наконец начинаете понимать!.. Прикиньте, мадам, каково бы вам было, если бы ваша скромная дочь погналась вдруг за почестями и богатством. Только вообразите себе такое, и вам сразу станет ясно, сколь заманчивым показалось бы ей предложение синьоры. О, какие сокровища и титулы она могла бы тогда у вас потребовать… и вы были бы вынуждены все это ей дать!
— Замолчи, мне страшно! — простонала Мария Медичи. — Да, да, ты права! А я об этом как-то и не подумала!
