– И что вы выяснили?

– Ничего особенно полезного. Мы поняли, что умеем только рисовать М– и В-диаграммы – то есть фиксировать изменение размеров мозга и скорости обмена веществ в процессе Перехода, – но и не более того. Потом Мэтт заинтересовался вопросами принудительной инертности, и мы оставили эту тему.

– Понятно. – Тирелл повернулся к Кэм. – Вы не могли бы посмотреть, может быть, вам удастся найти лабораторную тетрадь доктора Джарвиса за тот период?

– Да, если нужно... – Она посмотрела на Сомерсета, приподняв брови.

– Декабрь и лукабрь тридцать третьего и январь тридцать четвертого, – подсказал тот.

Кэм кивнула и вышла.

– Собственно говоря, смотреть там почти не на что, – сказал Сомерсет Тиреллу.

– Меня больше интересует вопрос, на месте ли тетрадь, – ответил ему детектив. – Кажется довольно странным, что доктор Джарвис бросил нечто столь потенциально важное, как исследование телекинеза, в пользу изучения принудительной инертности.

Сомерсет улыбнулся.

– Вы недооцениваете значение инертности, детектив. Для некоторых операций способность замедлять обмен веществ пациента может стать поистине вопросом жизни и смерти. А если мы когда-нибудь снова овладеем космическими технологиями, которые использовались до Потерянного Поколения, и решим отправиться на поиски других людей, выживших при Экспансии, для такой задачи некоторые формы инертности могут оказаться жизненно важными. – Он махнул рукой. – Кроме того, как я уже сказал, исследование Перехода в наши дни – довольно избитая тема. Даже более избитая, чем исследование самого телекинеза. Вы должны учитывать, что с того времени, как телекинез впервые появился на Тигрисе, вирусная ДНК, которая его инициирует, развивалась на протяжении четырех поколений, чтобы прочно засесть в нашей генетической структуре; а также что все базовые записи по физиологии, которые у нас изначально существовали, были уничтожены во времена Потерянного Поколения. Это означает, что мы работаем, по существу, вслепую: мы знаем сейчас, что представляет собой человеческая биохимия, но не знаем, где именно в организме происходят решающие изменения. Для медицинской науки в целом здесь есть с чем поработать, но для эндокринологов чуть ли не единственная точка отсчета – это Переход.

– И доктор Джарвис не склонен двигаться вместе с остальными?

– По крайней мере не в том случае, когда остальные безрезультатно топчутся перед запертой дверью. Но если кто-то когда-нибудь и подберет к этой двери ключ, то, скорее всего, это будет доктор Джарвис.

Тирелл только неопределенно хмыкнул, и на несколько минут в комнате повисло молчание.

Сомерсет глянул на часы, и детектив только сейчас понял, что уже без малого пять часов вечера. Скоро придется заканчивать этот разговор и расходиться по домам. Он уже начинал подозревать, что Кэм решила отправиться домой первой, когда она наконец вернулась.

– Ни в одном из ящиков за этот период ничего нет, – сказала она Сомерсету. – Я просмотрела все тетради по меньшей мере за год – как до, так и после тех месяцев, которые ты назвал, но там нет вообще ничего по М– и В-диаграммам Перехода!

– Вот как... – Сомерсет посмотрел на Тирелла. – Что ж, вы угадали, детектив. Но в этом же нет никакого смысла! Зачем шантажисту именно эта тетрадь? Ведь М– и В-диаграммы, которые мы тогда составили, можно найти в любой книге по телекинезу, изданной за последние три года!

– Да, действительно странно, – солгал Тирелл. Было абсолютно очевидно, что Джарвис во время их опытов увидел что-то необычное и поспешил свернуть исследование, пока его коллега тоже не обнаружил это. – В вашей работе использовались какие-нибудь новые технологии или что-нибудь в этом роде?

– Да в общем-то, нет. Основной метод Мэтт разработал еще десять лет назад. Мы просто должны были найти способ компенсировать в большинстве исследуемых параметров беспорядочные колебания, вызываемые созреванием. Мэтт нашел одну статистическую уловку, которую мы могли использовать при проведении группы подростков через Переход, отталкиваясь от их взрослых параметров, и... Впрочем, не буду обременять вас деталями. Замечу только, что статистическая уловка, которую мы использовали, не имела какой-либо коммерческой ценности. Кстати, она была также опубликована.

Тирелл кивнул, закусив губу.

– Хорошо. Еще один маленький вопрос, и я отпущу вас. Насколько я понимаю, вы имели прямой доступ к подросткам, с которыми проводили исследования. А в более поздних тестах вы не работали также и с маленькими детьми? Для того чтобы получить данные по более широкому возрастному диапазону, например?

– Да нет, ничего такого я здесь не видела, – сказала Кэм, хмурясь. – А что?

– Просто любопытно, – пожал плечами Тирелл. – Что ж, я очень благодарен вам обоим за то, что уделили мне время, и за вашу помощь. Надеюсь, мне больше не придется прерывать вашу работу, и я еще раз прошу пока что держать все это в тайне.

– Пожалуйста, – сказал Сомерсет, вставая вместе с остальными. – Прошу вас, звоните нам без колебаний, если окажется, что мы можем еще чем-то помочь.

– Вам я позвоню в первую очередь, – пообещал Тирелл. – Спокойной ночи.

– Нет, этот конец нужно продеть вот сюда, – сказал Джарвис. Сидя скрестив ноги на влажной земле, он показывал мальчику, как завязывать узел.

Колин, тщательно следуя инструкциям, продел конец веревки сквозь два последних витка и вытащил его с дальней стороны узла.

– Отлично, – кивнул Джарвис, украдкой взглянув на часы.

Тридцать пять секунд на то, чтобы завязать узел, минус примерно пять на раздумья и нерешительность. Нужно будет свериться по М– и В-диаграммам, когда они вернутся в хижину, однако похоже, что быстрота Способностей Колина на соответствующем уровне. Это хорошо – никаких радикальных изменений не должно происходить еще довольно долго.

– А теперь что – затянуть покрепче? – спросил мальчик.

Джарвис кивнул.

– Да, но не слишком туго, не то ты пережмешь маленькие ветки.

Колин сосредоточенно закусил губу... Через несколько секунд самодельный полог уже гордо висел между нижними ветвями сосны.

– Ура! – возликовал Колин, хлопая в ладоши. – Получилось! Можно, я попробую туда залезть?

– Конечно, давай.

Джарвис смотрел, как он осторожно заползает под переплетенные ветки, едва приподнимаясь над землей. Сердце у доктора обливалось кровью при мысли о том, что когда-нибудь Колину придется применять эти навыки походной жизни всерьез, для того чтобы выжить. Если общество отреагирует на него слишком бурно – а это легко может произойти, – Колин станет изгоем.

– А можно, я сегодня здесь посплю, Мэтью? Можно, а?

– Боюсь, что нет, – ответил Джарвис, улыбнувшись, несмотря на мрачные раздумья, при виде Колина, растянувшегося на подстилке из мха и листьев, которую они выложили под навесом. – Хотя, может быть, через пару недель мы отправимся в долгий поход, и вот тогда мы будем спать так каждую ночь.

– А почему мы не можем пойти сейчас? – спросил Колин.

– Потому что ты еще не достаточно обучен науке жизни в лесу, – объяснил Джарвис. – Сначала ты Должен хотя бы узнать, как ловить животных для еды.

– Хорошо. – Мальчик выкарабкался из-под навеса, неловким движением обрушив за собой все сооружение. – А как ловить животных?

– Об этом мы поговорим в другой раз, – твердо сказал Джарвис.

Был почти полдень, и он совершенно не собирался начинать новую тему, имея так мало времени до вечера в запасе. Кроме того, пару дней назад он понял, что ему нужна кое-какая информация из его лаборатории, а он и без того слишком давно не звонил туда.

– Сейчас я хочу убедиться, что ты запомнил, как завязывать те узлы, которые я тебе показал. Потом мы пойдем домой, и ты можешь поиграть там до ужина. Давай начнем с беседочного узла. Я хочу, чтобы ты завязал его сначала руками, а потом с помощью телекинеза.