– Нет... пожалуй, нет. – Мисс Мбар все еще колебалась, словно Тирелл вынуждал ее нарушить служебную тайну. – Он много времени работал один, а мне обычно давал для проверки стандартные тесты. Как правило, мы все собирались в предельник утром и обсуждали план работы на предстоящую неделю, и я никогда не слышала, чтобы он упоминал о других проектах кроме этих. Может быть, он говорил о них с кем-нибудь из других ассистентов...
– Сомневаюсь.
Тирелл на минуту задумался. Пока Тонио не вернется из Ридж-Харбора, у него не будет для Пакстона ничего такого, чтобы убедить того продолжать дело. Но если приложить немного изобретательности, ему, возможно, удастся повернуть дело так, чтобы доказать, что ему необходимо взглянуть на планы загадочного проекта Джарвиса или какие-нибудь другие официальные документы.
– Я бы попросил вас разыскать все заявки на материалы и оборудование, какие вы только сможете найти за последние девять-десять месяцев. Кто здесь лучший эндокринолог после доктора Джарвиса?
– Доктор Сомерсет, – без колебаний сказала женщина.
– Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы он тоже присоединился к нам. Надо попытаться определить, что же мог представлять собой этот особый проект.
Сомерсет, хоть и не особенно вдохновленный такой перспективой, все же не отказался помочь. Как оказалось, Джарвис, к счастью, был из тех педантичных людей, которые всегда сохраняют копии всех документов, раскладывая их в строгом хронологическом порядке. Но даже несмотря на это, у Кэм и Сомерсета ушел весь остаток дня, чтобы перебрать их все. Тирелл, сидя в сторонке, молча наблюдал и набирался терпения.
Наконец в четверть пятого Сомерсет положил карандаш и вложил последний лист бумаги обратно в папку.
– Я не знаю, детектив, – сказал он, оттолкнув стул от стола и выпрямляясь. – Теперь совершенно очевидно, что у Мэтта действительно был какой-то проект на стороне – здесь есть заявки на медикаменты, которые мы нигде не используем. Но насчет того, что это за проект, я, пожалуй, ничего не смогу вам сказать.
– А вы выдвиньте гипотезу, – сказал Тирелл. – Уверен, это вы можете.
– Это-то я могу. Но не знаю, должен ли. – Сомерсет задумчиво посмотрел на детектива. – В конце концов, это частная работа Мэтта, и если я начну высказывать вам свои догадки без официальной санкции полиции, с точки зрения законности моя позиция может оказаться довольно шаткой. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Прекрасно понимаю, – кивнул Тирелл, заставляя свой голос звучать спокойно и разумно. – В то же время вы наверняка и сами понимаете, что в полицейском расследовании время может иметь критически важное значение. Из всех нас я, скорее всего, единственный, кто знаком с законами, охраняющими личность, – а это главная причина, по которой я попросил мисс Мбар зачитать мне даты из лабораторных тетрадей, а не стал просматривать их сам. Если вы предпочитаете подождать пару дней, пока я получу официальное разрешение, – это, конечно, ваше право. Но мне бы очень облегчило работу, если бы вы высказали хоть какое-то предположение, чем мог заниматься доктор Джарвис.
Он затаил дыхание. Сомерсет и Кэм переглянулись, но не поверили в его блеф, по крайней мере не полностью.
– Почему бы нам не позвонить доктору Джарвису и не спросить его самого? – предложила Кэм. – Не думаю, что даже доктор Рамсден стал бы возражать против того, чтобы немного отвлечь его ради такого дела.
– Вряд ли это хорошая идея, – покачал головой Тирелл, лихорадочно соображая.
Последнее, что ему сейчас было нужно, – это чтобы Джарвиса предупредили, что о его тайном проекте стало известно. В лучшем случае это даст доктору время спрятать или уничтожить материалы, которые он не хочет показывать; в худшем же это может побудить его самого запрятаться так глубоко, что они никогда не смогут его найти. Однако детектив понимал, что подобные доводы здесь приводить не стоит.
– Радиотелефонные разговоры по своей природе хуже защищены от прослушивания, нежели обычные звонки, – произнес он, тщательно подбирая слова. – Если ваш разговор перехватит кто-нибудь из тех, кому не нужно об этом знать, – вот это будет настоящая проблема.
Подобные расплывчатые доводы иногда срабатывали. Но Сомерсет не стал сдаваться так легко.
– Какая еще проблема? – спросил он упрямо. – Вчера вы сказали, что пытаетесь найти эту женщину, Ориану, а сегодня вас уже интересует Мэтт и его работа. Если вы хотите, чтобы мы вам помогали, я думаю, мы имеем право знать, что происходит.
Тирелл глубоко вздохнул. Сомерсет, к несчастью, попал в точку.
– Хорошо. Есть вероятность, что Мирибель Ориана шантажирует доктора Джарвиса. Зная, над чем конкретно он работает, мне было бы легче вычислить, кто еще замешан в этом деле.
Пожалуй, никогда раньше в своей работе он не позволял себе так далеко отступать от истины. Однако это подействовало. Выражение лица Сомерсета прошло весь спектр от удивления вплоть до гнева и решимости. Кэм застряла где-то в районе праведного негодования.
– Теперь вы понимаете, – продолжил Тирелл, – почему я не могу рисковать, доверяя радиоволнам хотя бы какие-то намеки о моих умозаключениях. В такой игре чем меньше противник знает о том, что ты делаешь, тем больше у тебя шансов поймать его.
– Вы правы, – решительно кивнул Сомерсет. – Хорошо. В целом, мне кажется, Мэтт работал над чем-то, связанным с процессом полового созревания. Некоторые из этих препаратов, – он ткнул пальцем в список, – известны как замедлители различных аспектов полового созревания в видовой группе лабораторных животных. Другие – это синтетические андрогены, мужские половые гормоны, а также некоторые сложно изолируемые гормоны слизистых. Все они играют роль в процессах роста и созревания. Э-э... здесь есть еще пара капсул, это относительно инертные препараты, которые могут свободно связывать одновременно два или более комплекса молекул. Они используются, если вы хотите ввести препарат в четко локализованную, но труднодоступную область – например, в район поджелудочной железы, – не затрагивая остальной организм. Если правильно выбрать капсульное сведение, можно без труда соединить препарат, скажем, с молекулами глюкагона в альфа-клетках поджелудочной. Препарат распадается и начинает работу, в то время как оболочка капсульного сведения изменяет свою структуру или тоже распадается, оставляя молекулы глюкагона неповрежденными.
Тирелл понял примерно одно слово из пяти, но суть сквозь медицинский сленг все же уловил.
– А подобный метод мог бы пригодиться, если бы вы хотели, чтобы ваш препарат взаимодействовал с чем-то, распространенным по всему телу? – осторожно спросил он. – Скажем, с этими гормонами роста?
– Да, – подала голос Кэм. – Доктор Джарвис задействовал его в некоторых своих работах по стимуляции инертности – использовал капсулы для того, чтобы повлиять на тироксин в крови.
– Я не знал этого, – нахмурился Сомерсет.
Она пожала плечами.
– Он сказал, что это не более чем эксперимент, но мне показалось, что у него что-то получилось.
Исследования механизмов взросления и созревания; несколько месяцев отпуска, чтобы работать без помех... Колин Бриммер, мальчик, чьи телекинетические способности только начинают развиваться... От Ужасного предчувствия у Тирелла засосало под ложечкой.
– Скажите, – заговорил он, не подумав, – а в науке все еще принята теория касательно того, что физиологические изменения при созревании являются факторами, приводящими к Переходу?
Оба его собеседника погрузились в глубокое размышление, и Тирелл проклял свою неосторожность. Надо было задать этот вопрос позже, чтобы они не смогли проследить линию его мысли.
– Ну, – медленно произнес Сомерсет, – все на самом деле не так просто. Переход действительно иногда происходит во время созревания, но он не является прямым результатом действия половых гормонов. В противном случае стерилизация или кастрация в детском возрасте могла бы его предотвратить. Есть теория, что даже с удаленными тестикулами кора головного мозга выделяет достаточно тестостерона для того, чтобы начать Переход, однако это так и не было доказано. – Он пожал плечами. – Но зачем Мэтту могло понадобиться скрывать работу над подобной темой? Каждый эндокринолог на Тигрисе рано или поздно делает попытку выяснить, что вызывает Переход. Собственно, мы с ним работали над этим вопросом четыре года назад.
