Размышления князя прервал вошедший в комнату самурай, стоявший на страже возле дверей, который доложил, что князь Мицухидэ просит разрешения войти, желая попрощаться перед отъездом.

— Мицухидэ? Проси! — распорядился Нобунага, вновь склоняясь над картой.

Войдя в комнату, Мицухидэ с облегчением вздохнул: запаха сакэ здесь не чувствовалось. «Ах, этот балагур, — подумал он, — опять обвел меня вокруг пальца!»

— Мицухидэ, подойди-ка сюда! — воскликнул Нобунага и, не обращая внимания на учтивый поклон вассала, жестом пригласил его приблизиться к карте.

— Мне говорили, будто вы, мой господин, замыслили возводить новую крепость.

— Ну и что ты об этом думаешь? Взгляни-ка вот сюда: горная местность, берег озера — само Небо велит воздвигнуть здесь крепость, — с горячностью заметил Нобунага, который, судя по всему, уже окончательно принял решение и мысленно составил проект новой крепости, ибо уверенно провел пальцем линию на карте и добавил: — Вот отсюда и досюда. А у подножия горы, вокруг крепости, мы выстроим город и разместим в нем лучший во всей Японии купеческий квартал. Я не пожалею на строительство этой крепости ни сил, ни средств, но создам такое внушительное сооружение, что провинциальные князья раз и навсегда поймут: им со мной не тягаться. Не сочти мои слова за бахвальство, но крепости, равной той, что я задумал, не будет во всей империи.

Мицухидэ молчал, в задумчивости глядя на карту. Столь сдержанное отношение к проекту рассердило Нобунагу, уже свыкшегося со всеобщими восторгами и горячей поддержкой своего грандиозного замысла, и он раздраженно спросил:

— Так ты считаешь, что у меня ничего не выйдет?

— Нет, я вовсе так не думаю.

— Тогда, быть может, тебе кажется несвоевременным строительство крепости?

— Да нет, почему же… — уклончиво ответил вассал.

— Прекрасно, Мицухидэ, — вновь оживился Нобунага, — ты, как мне известно, посвящен в науку возведения крепостей, поэтому предлагаю тебе возглавить строительство.

— Нет-нет, — энергично запротестовал его гость. — Моих познаний для этого недостаточно.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что возведение крепости — сродни командованию войском в большом сражении: нельзя жалеть ни людей, ни средств, а следовательно, вам надо назначить ответственным за строительство одного из испытанных военачальников.

— Ну и кто бы, по-твоему, подошел для этой должности?

— Пожалуй, князь Нива. К тому же он превосходно ладит с людьми.

— Нива? Да… он справится… — Об этом человеке подумывал и сам Нобунага, поэтому сейчас благосклонно кивнул. — Кстати, Ранмару предложил выстроить в этой крепости главную сторожевую башню. Как тебе эта идея?

Мицухидэ ответил не сразу, краешком глаза наблюдая за насторожившимся оруженосцем.

— Вы спрашиваете, мой господин, какие я усматриваю преимущества и недостатки многоэтажной башни?

— Да, именно об этом. Так построим или обойдемся без нее?

— Разумеется, башня не помешает, во всяком случае, крепость с ней будет выглядеть более величественной.

— Рад это слышать от тебя. Однако существуют разные башни. Посоветуй, какую предпочесть, ты ведь немало поездил по стране, изучая искусство возведения крепостей.

— Прошу простить меня, мой господин, но я не слишком хорошо разбираюсь в этом деле, — скромно заметил Мицухидэ. — Путешествуя в молодости по стране, я видел всего две или три крепости с многоэтажными башнями, причем все самой примитивной конструкции. А вот Ранмару, как мне кажется, все хорошенько продумал и изучил, поэтому ему и следует поручить выбрать наиболее подходящий тип башни.

Нобунага, и не думая щадить самолюбия одного из самых своих влиятельных вассалов, принялся развивать его мысль:

— Ранмару, ты обладаешь не меньшими знаниями, чем Мицухидэ, и, судя по всему, хорошо осведомлен о строительстве крепостей. Так выскажи нам свое мнение о том, какой должна быть главная башня.

Обескураженный оруженосец промолчал.

Однако Нобунага настаивал:

— Ну, так что же ты скажешь?

— Я слишком смущен вашими словами, мой господин, — пробормотал юноша и простерся ниц, спрятав лицо в ладонях. — Князь Мицухидэ смеется надо мною. Откуда мне знать что-либо о строительстве башен? Стыдно признаться, мой господин, но все, что я говорил вам… ну, будто Оути и Сатоми есть главные башни, как раз и поведал мне князь Мицухидэ, когда мы однажды были с ним в ночном дозоре.

— Значит, это вовсе и не твоя задумка?

— Нет, я просто хотел как бы невзначай навести вас на разговор о сторожевых башнях.

— Вот как? — рассмеялся Нобунага. — Ну ты и хитер!

— Но князь Мицухидэ, похоже, подумал, будто я украл у него эту мысль, — продолжил юноша, — рассердился на меня и, видимо, решил наказать. Потому-то он и предложил поручить сложное дело такому ничтожному человеку, как я. А ведь у него есть замечательные зарисовки башен Оути и Сатоми и даже кое-какие расчеты.

— Это правда, Мицухидэ? — спросил Нобунага.

Под пристальным взором князя вассалу изменило его обычное хладнокровие.

— Да, правда — пробормотал он.

Мицухидэ было жаль Ранмару, и он вовсе не собирался наказывать юношу, напротив, заговорил об учености молодого оруженосца только потому, что знал о привязанности к нему Нобунаги.

Конечно, Ранмару поступил глупо, выдав его рассказы за собственную идею, но если бы он, Мицухидэ, поставил на место и устыдил молодого оруженосца, то Нобунаге едва ли бы это пришлось по вкусу. И как знать, не досталось ли бы самому Мицухидэ от князя за то, что унизил его любимца. А потому он решил скрыть мелкий грешок Ранмару. Юноша же оказался весьма изворотлив.

Тем временем, подметив замешательство своего преданного вассала, Нобунага громко расхохотался:

— О, Мицухидэ, да ты, оказывается, тщеславен! Ну, так или иначе, а зарисовки-то эти по-прежнему у тебя?

— Их всего несколько, мой господин, и я сомневаюсь в том, что этого окажется достаточно.

— Посмотрим, одолжи-ка их мне ненадолго.

— Мой господин, я пришлю вам зарисовки и записи прямо сегодня, — пообещал Мицухидэ.

В душе он ругал себя за то, что покривил душой перед Нобунагой. Ссору удалось замять, однако неприятный осадок остался. Правда, когда они с князем перешли к обсуждению устройства крепостей в различных провинциях, а затем принялись просто разговаривать о том о сем, Нобунага вновь обрел превосходное настроение. Они отобедали вместе, а затем Мицухидэ удалился, ничуть не чувствуя себя обиженным.

На следующее утро, воспользовавшись тем, что Нобунага уехал из дворца Нидзё, Ранмару отправился проведать мать.

— Матушка, — поспешил предупредить юноша, — младший брат и другие оруженосцы рассказали мне, будто князь Мицухидэ говорил его светлости, что ты, дескать, совершая поездки по храмам, можешь передать военные тайны монахам-воинам. Ну ничего, вчера в присутствии его светлости я сумел отомстить этому наветчику. Ты ведь знаешь, после смерти отца наше семейство оказалось в такой милости у князя, как никакое другое, и конечно же многие нам завидуют. Поэтому прошу тебя, будь, пожалуйста, осторожна и не доверяй никому.

Сразу же после новогоднего празднества на четвертый год Тэнсё началось строительство крепости в Адзути и одновременно был заложен город невиданных доселе размеров. Шелковичные рощи исчезли буквально за ночь, уступив место тщательно спланированным городским улицам. Не успели люди опомниться, как на вершине горы появились контуры высокой главной башни. Цитадель, напоминающая мифическую гору Меру, имела четыре башни, сориентированные по четырем сторонам света, а в середине возвышался пятиэтажный сторожевой бастион. У его подножия стояло внушительных размеров каменное здание с многочисленными пристройками. В общей сложности в крепости имелось более ста сообщающихся друг с другом разноэтажных построек.

Мастеровой люд со своими орудиями, прихватив подручных, потянулся в Адзути со всех концов страны. Из столичного Киото и Осаки, из далеких западных провинций и даже восточных и северных шли кузнецы, каменщики, кровельщики, скобяных дел мастера, специалисты по изготовлению раздвижных ширм — одним словом, представители всех распространенных в Японии ремесел.