— Какой смысл? Чтобы я снова поймал тебя через пятнадцать минут? Дольше всего ты держался сегодня в первый раз — и то только потому, что я дал тебе большую фору. — Финлей развел руками — единственное выражение раздражения, которое он себе позволил. — Проклятие, Эндрю, для тебя это что — игра?

— Нет! — Эндрю смотрел на Финлея с ужасом, широко раскрыв синие глаза.

— Мы упражняется в нетрудном деле: чтобы ты не дал себя поймать в течение часа. Всего лишь часа! Ничего другого от тебя не требуется. Двигаться по лесу бесшумно, не выдавая себя, такое короткое время, — и ты не выдерживаешь дольше пятнадцати минут даже после четырех дней тренировок!

— Ноты... — Что?

Эндрю пожал плечами и отвернулся.

— Ничего.

— А все-таки?

— Ты же искатель, — буркнул Эндрю.

С трудом сдержавшись, Финлей сделал шаг вперед, нависая над Эндрю.

— Мне не требуется быть искателем, чтобы найти тебя. Я мог бы сделать это с завязанными глазами и лишившись одной ноги — так много шума ты производишь. Ты ведь знаешь, что я ни разу не пытался найти тебя с помощью колдовского зрения, да если бы и попытался, значения это не имеет. Откуда ты знаешь, что человек, который однажды станет тебя выслеживать, тоже не окажется искателем? Как, черт возьми, ты от него скроешься?

— Никто не может скрыться от искателя.

— Ах вот как? Ты у нас знаток в этом деле?

Эндрю ничего не ответил. Вся его поза говорила о таком глубоком унынии, что гнев Финлея быстро растаял.

— Пошли, — сказал он спокойно. — Остальные, должно быть, уже ждут нас. К тому времени, когда мы доберемся до лагеря, поспеет ужин. Ты, наверное, голоден.

Эндрю ответил ему еле заметным кивком, потом все же прошептал:

— Мне действительно жаль, Финлей.

Такое искреннее раскаяние глубоко тронуло Финлея, как это всегда и случалось. Он почувствовал, что раздражение покинуло его, и обнял племянника за плечи, заставляя ускорить шаг.

— Мне тоже жаль. Я не хотел на тебя сердиться, но я ведь знаю, что ты способен на большее.

— А что, если на большее я не способен?

Финлей всмотрелся в юное лицо, освещенное ярким светом луны. Эндрю был так похож на мать, что иногда становилось страшно, но все же что-то в его глазах было такое, что не оставляло сомнений в том, кто его отец.

— Что, если на большее я не способен, Финлей? — повторил Эндрю. — Все остальные могут уйти от погони, верно? Они могут заставить свои колдовские чувства предупредить их, есть ли люди поблизости. Что, если я совсем лишен колдовской силы?

В голосе подростка прозвучала нотка отчаяния, и Финлей внезапно почувствовал себя виноватым за то, что так его ругал.

Если сила Эндрю не проявилась до сих пор, несмотря на все провокации, может, она и не проявится?

Но Дженн была так уверена в том, что Эндрю одарен от природы... Да и Марта говорила, что ее чутье подтверждает это. А если колдовской дар просто глубоко скрыт, почему Эндрю не удается вытащить его на поверхность, когда он так в нем нуждается?

— Я не могу быть салти пазар, раз не обладаю колдовской силой, да?

— Тебя это смущает? Поверь, тут не о чем беспокоиться. Очень многие салти имеют детей, лишенных колдовской силы. Такое случается постоянно. Не думай, что отсутствие способностей сделает тебя изгоем.

— Колдовской силой обладают все, кого я знаю. Ты же работаешь с другими. Они что, тоже все время проваливаются?

— С некоторыми случается. — Фишей остановился и решительно посмотрел в лицо племяннику. — Понимаешь, я не хочу, чтобы ты переживал из-за этого. Сила твоей матери не проявлялась, пока ей не исполнилось семнадцать, а тебе до этого возраста остается еще три года. Единственная причина того, что мы пытаемся выявить твои способности, заключается в том, что ты так много времени проводишь при дворе, рядом с Кенриком. И запомни: наши тренировки направлены не только на то, чтобы узнать, обладаешь ли ты колдовской силой; главная их цель — научить тебя избегать преследования, пользуясь обычными чувствами, которые все имеют от рождения. Ты не должен в лесу спотыкаться на каждом шагу, производя такой шум и оставляя такие следы, что и слепец тебя найдет. Мы хотим, чтобы ты ради собственной безопасности был как можно лучше вооружен, вот и все. Тебе ведь так хорошо удается все остальное! Твоя мать очень тобой гордится, знаешь ли.

Слабая улыбка осветила лицо Эндрю.

— Тебе, должно быть, иногда хочется рвать на себе волосы, когда ты со мной занимаешься.

— Ну да, правда, — согласился Финлей, стараясь, чтобы лицо его не выдало. — Только ты не один такой. Половина моих учеников оказывает на меня такое же действие, и я даже не могу утверждать, что ты, по чести говоря, самый неумелый.

— Действительно?

— Действительно. — Финлей снова двинулся вперед, прислушиваясь к шагам племянника, которые стали теперь не такими тяжелыми. — Тебе следует также знать, — добавил он, чтобы обнадежить мальчишку, — что я тоже был самым плохим учеником.

— Не может быть! — В голосе Эндрю неожиданно прозвучало возбуждение.

— Я всех доводил до отчаяния — родителей, учителей, брата.

— Герцога Роберта?

Финлей в темноте усмехнулся. Эта уловка всегда срабатывала. Каждый раз, когда он упоминал брата, Эндрю обрушивал на него множество вопросов. Нужно было только следить за тем, чтобы такого не случилось в присутствии Дженн. Финлей хотел, чтобы Эндрю рос, как можно больше зная об отце. Дженн, напротив, сомневалась в том, что это желательно, — тем более что ни Роберт, ни Эндрю не знали, что они — отец и сын.

— Финлей!

— Да?

— После ужина ты не расскажешь нам снова о битве? Уверен, матушка не станет возражать. Дело в том, что здесь, в том самом лесу, где сражение и произошло, все кажется гораздо более реальным. Ведь правильно?

Пожалуй, даже слишком правильно... Однако Финлей согласился:

— Если это и другим интересно, конечно, расскажу. А теперь давай поторапливаться. Я даже отсюда чувствую, как запахло едой.

Финлей мог бы найти поляну, где они разбили лагерь, по одному запаху. На костре готовили что-то вкусное, и у него сразу забурчало в животе. Эндрю почти сразу отошел от него и присоединился к друзьям. Они собрались на другом конце поляны, вокруг Арли, который явно их чему-то учил. Финлей мгновение смотрел ему вслед, потом подошел к сидящей у костра с книгой на коленях Дженн. Последнее время она совсем не отрывалась от работы, и Финлей иногда об этом жалел.

Когда он подошел, Дженн подняла глаза, и на ее лице появилась легкая напряженная улыбка.

— Как его успехи?

Финлей опустился на бревно у огня и ответил, тщательно подбирая слова:

— Примерно такие же, как и раньше. А что у тебя? Как успехи у остальных?

Дженн нахмурилась, услышав столь краткий ответ, и посмотрела в конец поляны. Ее синие глаза, такие похожие на глаза сына, были полны раздумья.

— Вполне удовлетворительно. Арли последний час — с тех пор, как закончилась месса, — учит их зажигать огонь. Заодно они приготовили ужин. Пахнет соблазнительно.

— Я заметил. — Финлей оперся руками о полено и оглядел поляну, отмечая, кто чем занят. Они взяли с собой на этот раз восьмерых детей салти пазар, вдвое больше обычного, поскольку дело шло к зиме, и возможностей для обучения оставалось мало. Самой младшей в отряде была тринадцатилетняя Хелен, его собственная дочь, а старшим — Лиам, которому весной должно было исполниться восемнадцать. Пока все шло хорошо: подростки не доставляли огорчений, осваивали жизнь в лесу и испытывали некоторые свои умения, обретенные в Анклаве.

Может быть, этого молодежи и было мало, но все же лучше, чем ничего, учитывая почти тюремные условия, в которых жила община.

Сейчас Арли Болдуин показывал им еще один способ разжечь сырые дрова — без использования колдовской силы. Именно это и было целью подобных вылазок: научить молодых салти выживать в лесу, обнаруживать и уходить от преследования, выслеживать зверя и человека, — делать все то, чему незаметно обучался обычный подросток и что Финлей усвоил, еще живя в Данлорне. Подобные умения были бы необходимы, если бы в один прекрасный день (который, впрочем, казался не менее далеким, чем раньше) молодежь получила возможность жить в безопасности где-то кроме их горного убежища.