— Ваше слово, Осберт! — Роберт поддался соблазну припугнуть проктора. — Иначе я вам отомщу.

Ответ Осберта был поспешным и искренним:

— Даю слово. Я как раз и иду, чтобы его освободить. Роберт освободил его и смотрел ему вслед, пока проктор не достиг двери; однако там Осберт помедлил, сунул руку в карман и вытащил лист бумага. Повертев его в руках, Осберт поднял глаза на Роберта.

— Мы говорили о слухах насчет пророчества. Вы не спросили, откуда мне известно, что они ложны.

— Ложны? — Роберт удивленно моргнул, но решил подыграть Осберту. — Так откуда вам это известно?

— Дело в том, что я сам их распустил. — Осберт снова взглянул на бумагу, которую держал в руке. — Мне велел так сделать Кенрик после того, как я перевел это. Думаю, он украл бумагу у Нэша. Может быть, вам удастся расшифровать запись лучше, чем мне. Делайте с ней, что пожелаете. Спасибо за помощь.

Роберт взял лист, но смотрел не на него, а на Осберта, который отпер дверь, вышел и решительно захлопнул за собой створки.

Несколько мгновений Роберт просто смотрел на лист в своих руках. Плотный пергамент, яркие чернила... Прочесть написанного он не мог, язык предстояло определить.

Роберт стремительно повернулся, сунул пергамент за пазуху, туда же, где уже хранилась странным образом уцелевшая книга, и побежал по залу к противоположной стене. Только слегка помогая себе колдовской силой, он оттолкнулся от пола, ухватился за край балкона, подтянулся и перевалился через перила. Его встретил полный изумления взгляд огромных синих глаз.

— Я...

— Ш-ш-ш... — предостерег Эндрю Роберт. — Нас все еще могут услышать. Давай выбираться отсюда, пока я все-таки не обрушил той колонны.

Эндрю последовал за Робертом к низенькой дверце, по тесной лестнице на чердак. Там Роберт помедлил, чтобы получше спрятать книгу под курткой: нельзя было допустить, чтобы она выскользнула в неподходящий момент. Потом они снова двинулись вперед и стали пробираться по крышам. Роберт ни разу не позволил себе оглянуться, чтобы удостовериться: Эндрю все еще следует за ним.

Роберт не задумывался о том, как им выбраться на нужную улицу. Дорогу ему указывало обоняние, хоть разум и был занят другим.

Темнота и холод помогали скрыться от любопытных глаз. Никому и с голову не могло прийти, что он посмеет явиться в Марсэй — даже тайно. Не догадается об этом и Нэш.

Роберт свернул за угол и пониже натянул капюшон. Навстречу двое несли носилки с закутанным в саван человеком. Роберт собрался двинуться дальше, когда заметил, что не слышит больше шагов у себя за спиной.

Закутанный в плащ Эндрю стоял, прижавшись к стене, и смотрел вслед покойнику, которого по темной улице несли к городской стене и Воротам Мертвецов — там его кинут в реку, сунув под саван несколько камней. Похороны бедняка...

— Что случилось? — спросил Роберт, настроение которого не располагало к мягкости.

Эндрю вздрогнул и ответил:

— Ничего.

— Вот и хорошо. Старайся не отставать. — Роберт не стал ждать ответа. Не оглядываясь, он двинулся дальше ровным и, казалось бы, неспешным шагом, но передвигаясь при этом со всей возможной быстротой. Хоть темнота и помогала, в городе были места, где он не рискнул бы показаться даже и после всех прошедших лет.

Однако были и такие места, где можно было считать себя в относительной безопасности. Прячась в самых темных закоулках, Роберт добрался до сеновала над запертой на ночь конюшней. Они с Эндрю проскользнули туда, и Роберт подошел к подслеповатому окошку, чтобы удостовериться: за ними не следили.

Теперь уже Роберт мог позволить себе не выбирать слов.

— Так я все-таки был прав, когда усомнился в твоей верности.

— Что? — запыхавшийся Эндрю растерянно посмотрел на Роберта. К окну подойти он не осмелился. — Как я...

— Нэш уже месяц, как вернулся ко двору. Ты уехал из столицы... сколько? Три недели назад? И ты станешь уверять меня, что ничего не знал?

— Но я действительно не знал! — Голос Эндрю звучал оскорбленно. — И как мог я знать? Я никогда его даже не видел!

— Ты уверен? — Роберт схватил мальчика за плечо и сжал так сильно, что Эндрю поморщился. — Они с Кенриком близки, очень близки. Как мог ты столько лет жить в замке и ни разу за все это время не увидеть Нэша?

Эндрю уже открыл рот, чтобы выкрикнуть новое возражение, но не издал ни звука. С улицы сквозь окошко сочилось достаточно света, чтобы Роберт прочел в синих глазах страх — и отчаяние.

На короткое мгновение Роберт смягчился, убедившись, что Эндрю невиновен.

Однако его и раньше водили за нос — и не кто-нибудь, а мать этого мальчишки.

— И собирался ли ты рассказать мне, — мягче, но все еще сурово заговорил Роберт, — о слухах насчет пророчества?

Испуганные глаза снова взглянули на Роберта, и в них промелькнуло какое-то странное выражение. Потом Эндрю зажмурился и опустил голову. Роберт выпустил плечо мальчика. Теперь он, к собственному изумлению, был уверен в том, что про Нэша Эндрю сказал ему правду. Роберт читал это в его глазах. Такая абсолютная уверенность должна была бы смутить его, но...

— Расскажи мне, — тихо проговорил Роберт, — расскажи мне об этих слухах.

Однако прежде чем Эндрю успел начать, Роберт прошел к охапке соломы и уселся, завернувшись в плащ. Он устал и был голоден, но об ужине лучше позаботиться, когда он получит ответы на свои вопросы.

— Мне... мне очень жаль, — виновато прошептал Эндрю. — Я не хотел... Просто, когда все случилось... я забыл.

Видя такое раскаяние, Роберт заговорил более мягко:

— Сядь, мальчик, тебя уже ноги не держат. И расскажи мне все.

Эндрю опустился на сено скорее из желания выполнить приказ, чем ради отдыха.

— Я никогда не видел Нэша и не слышал, чтобы он находился где-то недалеко от Марсэя. Никогда, ни разу в жизни. Иначе я все рассказал бы матери, потому что, хоть я и ничего не знаю о пророчестве и о том, какое оно имеет отношение к маме, мне известно, что Нэш хочет убить Финлея, и хотя бы поэтому я не могу быть на его стороне. — Эндрю все еще не осмеливался взглянуть на Роберта, его пальцы беспокойно перебирали соломинки. — Примерно за две недели до того как я отправился домой, у Кенрика исчезли шрамы, которые уродовали лицо.

Роберт резко наклонился вперед.

— За две недели? Но это же... Эндрю медленно поднял глаза. — Что?

Роберт разглядывал поникшие плечи Эндрю, оценивал смущение в его голосе, робкий вопрос. Сколько из этого всего притворство? И может ли он себе позволить откровенность?

— Ничего. — Тон Роберта стал спокойным. — Говорил Кенрик что-нибудь о том, что случилось с его шрамами?

— Только что это чудо. Он приказал отслужить по этому случаю благодарственную мессу. А после... после поползли слухи.

— И что?

— Я пытался узнать как можно больше, не привлекая, конечно, к себе внимания. Мне все время задавали вопросы, потому что... ну, потому что Кенрик мой кузен. Только он говорил мне не больше, чем другим, а что касается слухов, то я узнал только то, о чем вам говорил Осберт: что Люсаре грозит ужасное зло и что есть человек, способный его побороть. Я думаю... — Эндрю на мгновение умолк, потом продолжал: — Я думаю, что Кенрик, возможно, пытается заставить всех поверить, что этот человек он и есть.

— Итак, — спросил Роберт, когда Эндрю наконец решился посмотреть ему в глаза, — могу я тебе доверять?

— Можете! Уверяю вас! — Ответ Эндрю был поспешным и страстным.

— Следует ли понимать, — спросил Роберт с улыбкой, — что ты хочешь, чтобы я доверял тебе?

Эндрю задумался на мгновение, потом кивнул:

— Да. Только это не означает, что я на что-то соглашусь.

Роберт только молча смотрел на этого мальчика, из которого он собрался сделать короля. Растерянный, неподготовленный, незрелый, чувствительный — и все-таки такой многообещающий... Да, он взойдет на трон Люсары. В первый раз Роберт увидел это воочию.