На то, чтобы вскрыть и завести машину, Малому понадобилось от силы минут пять. Борис только покачал головой — у Женьки, оказывается, за плечами, помимо компьютеров, есть еще кое-что.

Бросать Ликин «Ниссан» было, конечно, жалко, но рисковать не хотелось. Кто их знает, этих «близняшек»: может, у них и гаишники под контролем. Лучше перестраховаться и потом посмеяться над необоснованными опасениями, чем вляпаться в очередную неприятность. Их и так уже более чем достаточно.

Лика снова попыталась связаться с теми из друзей, судьба которых оставалась неизвестной. Но ее мобильник упрямо выдавал долгие гудки, не желая соединять ни с одним номером. То ли все члены команды попали в беду, то ли их средства связи не работали… Ниночка, последнее время увлеченная новым романом с каким-то до одури влюбленным в нее парнем, — это Лика знала совершенно точно — временно покинула отчий дом и переселилась к возлюбленному. Роман развивался столь стремительно, что Ниночка, поглощенная водоворотом чувств, не потрудилась хоть кому-либо сообщить, где теперь обитает. В этом были свои плюсы — существовала надежда, что о ней не знают и охотники. К тому же вряд ли Ниночка представляла для кого-то угрозу.

После короткого обсуждения все сошлись во мнении: преследованию подвергаются прежде всего члены Команды — и именно потому, что они в Команде. Очевидно, на Игната, Стаса, Наталью и Игоря-болыпого рассчитывать больше нельзя. Живы они или нет — сказать было сложно, но, учитывая массовость нападений, вероятность того, что друзья уцелели, сводилась к минимуму. Установить местонахождение Игоря-длинного не представлялось возможным. Остановившись на десять минуту какого-то захудалого Интернет-кафе, Женька бросил на все известные ему почтовые ящики коллег сообщение об опасности, назначив место и время встречи. Сообщение было довольно хитро закодировано — не настолько хитро, чтобы попортить жизнь спецслужбам, пожелай они дешифровать информацию, но от случайных глаз — самое то. Дополнительная подстраховка — точка рандеву описывалась настолько завуалированно, что понять текст мог только друг. Оставалось надеяться, что, если приятели целы, они обязательно наткнутся в Интернете на предупреждение. Собственно, касалось это прежде всего Лонга — вряд ли у Олега в деревне Сеть.

Они проехали еще несколько километров. Вокруг мелькали заснеженные деревья, казалось, все неприятности остались позади.

Именно казалось.

Последний пост милиции, которого, в принципе, следовало опасаться, миновали без приключений. За пределами Москвы люди с полосатыми палками уже не так свирепствовали, да и пасли в основном тех, кто ехал в столицу. Может быть, именно поэтому тот участок шоссе и был избран для нападения.

Женька вдруг дернулся и впился взглядом в заднее стекло:

— За нами хвост!

«Хвост» — еще очень слабо сказано. Два джипа — один темно-зеленый, другой синий — стремительно нагоняли не слишком торопливую, подозрительно звякающую на каждой колдобине «девятку».

Борис бросил взгляд в зеркало заднего вида:

— С чего ты взял?

— Чувствую, — коротко ответил Евгений, лихорадочно собирая свою винтовку.

К тому времени как последняя деталь встала на место, а обойма вошла в соответствующий паз, джипы были рядом. Спустя несколько секунд все сомнения в их намерениях рассеялись, причем самым убедительным образом: в двух стеклах — заднем и ветровом — образовались вдруг дырочки, красиво обрамленные трещинами.

— Блин! — ругнулся Борис, вдавливая до упора педаль газа. — Лика, пригнись! И натяни капюшон на голову.

Соревноваться в скорости с образчиками буржуйской техники было занятием совершенно бесперспективным. Мотор «Жигулей» надсадно выл, демонстрируя готовность к борьбе, но получалось примерно как у той старой лошади, что пришла к финишу последней, шамкая: «Ну не шмогла я, не шмогла»… Колымага явно не годилась для гонок. На брошенном Ликином «Ниссане» уйти бы, возможно, и удалось, но кто знает, что у преследователей имелось на такой случай? Вертолет? Или СУ-27? Ребята-то на самом деле серьезные!..

Женька, не ожидая команды, натянул капюшон так, что снаружи остались одни глаза, и принялся прикладом винтовки выбивать стекло, готовя себе амбразуру.

— Не дай себя обогнать! — крикнул он Борису.

Тот, мертво вцепившись в баранку, лишь сердито дернул плечом: как тут, к дьяволу, не дашь обогнать — на практически пустом шоссе. Тем более что редкие встречные машины, видя несущихся на полной скорости лихачей, предпочитали уступить полосу, в том числе и встречную. Поскольку правила — правилами, а осторожный дольше живет.

Позади хлопнула винтовка — конечно, стрельба из мчавшейся на последнем издыхании машины, готовой на первом ухабе шоссе улететь в кювет, никак не могла быть снайперской: хорошо если вообще удастся попасть хоть во что-нибудь. Словно в ответ вдребезги разлетелось боковое зеркало.

С обоих джипов велся интенсивный огонь. С каждого стреляли двое: один — высунувшись сбоку и второй торча по пояс в верхнем люке. Стреляли из пистолетов, что было по-прежнему глупо, нерационально и могло объясняться только какими-то внутренними, не доступными человеческому пониманию причинами.

— Твою мать!

— Ранен? — не оборачиваясь, поинтересовался Борис. Лика в это время натягивала ему на голову капюшон бронекостюма. Автоматная пуля, попав в голову, запросто сломала бы шею или размозжила бы кости черепа, но против пистолетных… Может, и пронесет.

— Нет, я в него, суку, попал…

— И?

— На нем, гаде, этот траханый костюмчик. Только дернулся, и все.

— По машинам бей!

— А то я не знаю!

Снова хлопнула винтовка… Еще, еще… Дымящиеся гильзы падали на дно машины, позвякивая при каждом рывке. Малой сменил обойму.

— Впереди менты. Женя, прекрати стрельбу.

Вообще, столичная дорожная милиция предпочитает в такие разборки не встревать. Себе дороже. Но тут — то ли на пост поставили молодых и полных энтузиазма парней, то ли профессиональная гордость взыграла — «уазик» с эмблемой ГИБДД на борту взвыл сиреной и рванулся вслед нарушителям спокойствия.