— Может, «соседи» работают? — задумчиво сам себя спросил Одинцов, когда они втроем вернулись из деревни.

— Вряд ли — слишком грязно. Будь то «соседи», нам бы уже давно официально связали руки. Да что я говорю? Не работают они так. Спецы там — куда нашим… А тут — толпой, да еще с двумя трупами…

— Тремя.

— Тем более…

Допрос свидетелей стоил всем троим немало нервов. Новизна впечатлений уже угасла, и теперь местные жители отвечали неохотно: каждое слово из них приходилось буквально вытягивать клещами. В воздухе висела какая-то враждебность, причин которой Михаил определить не мог. Вот она-то, враждебность эта, вполне могла появиться из-за фээсбэшников — если они переговорили со свидетелями раньше. Вообще, конечно, сомнительно: перестрелка в занюханной деревне, сожженный дом — не их это уровень. Правда, кое-какую полезную информацию, помимо материалов уголовного дела, которые Петр пообещал раздобыть к завтрашнему дню, удалось выудить.

После памятных событий в село приезжали трое — двое парней и девушка. Их с некоторыми оговорками опознали по фотографиям. Именно поэтому у Угрюмова было замечательное настроение. Он готов был летать, поить всех пивом и петь песни. Последнее — мысленно. Очаровательная рыженькая — с фотографии — цела и невредима! Более сложная проблема — как с ней познакомиться — пока отошла на второй план. Ну да рано или поздно их пути все равно пересекутся. Сам Михаил твердо намеревался довести расследование до конца. Петр, поминутно стонущий о чудовищных убытках, тоже не имел привычки бросать дело на полпути, а Одинцов мысленно уже смирился с неприятностями и потому был на все готов.

Тем временем обстановка продолжала оставаться неопределенной. Несмотря на усилия оперативников «Видока», ничьих следов отыскать не удалось. «Арена» в буквальном смысле слова вымерла — неделю в офисе не появлялась ни одна живая душа. Троица, навестившая место гибели Зинченко, исчезла бесследно. Обнаружить Вечанова они тоже не смогли. Хорошо, хоть секретарша «Арены» была цела и находилась в относительной безопасности — Петр, чуть смущаясь, сообщил, что один из его сотрудников находится при ней почти неотлучно. На вопрос, что он там неотлучно делает, детектив вздохнул и выдал короткую, емкую фразу, может быть, и грубую, зато довольно точно характеризующую положение вещей.

— Твой парень сможет ее прикрыть? Может, стоит их пока вывезти из города? — предложил Угрюмов.

— Может, и стоит, — подумав, кивнул Петр. — Я распоряжусь. Есть тут одно местечко…

— Наши планы? — поинтересовался Михаил. — Или так и будем сидеть?

Одинцов пожал плечами:

— Я говорил с ребятами — они врубят контроль в аэропортах. Как только появится Трошин, мы об этом узнаем. Что в турфирме — разобрались?

— По-видимому, то же, что и везде. Офис выгорел дотла, два трупа идентифицированы. В обоих — знакомые пульки.

— Может, пора бить тревогу и поднимать шум? — осторожно спросил Михаил.

Если за всеми нападениями на сотрудников «Арены» стоят те же люди, что прикончили Зинченко, то действуют они с размахом. Михаил это прекрасно понимал, как понимал и то, что на борьбу с группой, насчитывающей неизвестно сколько членов, двоих оперов, даже при поддержке детективного агентства, маловато. Их бандиты сметут, как до этого легко и непринужденно уничтожали тех, за кого брались. «Почти всех, — напомнил он себе. — Анжелика уцелела. Анжелика… Лика…»

— Рано, — заявил Одинцов. — Сейчас нам просто заткнут рот и хорошо, если при этом не выбьют зубы. У нас ведь фактически нет доказательств. В делах лежат заключения экспертов, никак не стыкующиеся с тем, что знаем мы. Обратите внимание: не только в нашем отделении — везде. Это значит, у парней отменная крыша. Блиндаж. Взять его штурмом — не выйдет, а вот если потихоньку, стараясь не привлекать к себе внимания… Возможно, будет толк.

Уж от него такое услышать Михаил никак не ожидал. Вечно осторожный Генка, дующий на воду, кажется, с рождения и подстилающий соломку там, где есть хоть незначительная вероятность падения, вдруг предлагает действовать на свой страх и риск — да, точно в лесу кто-то сдох. С другой стороны… Интуиция Одинцова никогда не подводила — по крайней мере, по части нюха на неприятности. И раз он говорит, что высовываться пока не стоит — значит, действительно не стоит.

В кармане у Петра затрезвонил мобильник. Тот, извинившись, взял трубу, несколько секунд слушал доносящийся оттуда голос, затем с легким удивлением протянул мобилу Одинцову:

— Тебя.

— Ой, блин… Петро, я твой номер дал ребятам в Шереметьево. Да… Да… Точно он? Нет, не надо… Васька, помурыжь его… — Он обернулся к Михаилу. — Сколько отсюда до Шереметьево пилить?

Михаил мысленно прикинул расстояние, накинул немного на пробки. Получалось не менее сорока минут.

— Васек, минут сорок его подержи, потом отпускай, лады?… Ну откуда я знаю, чем ты его держать будешь?… Мать твою, заставь анкету заполнять «Как вам понравился Египет»… Да знаю я, знаю, с меня причитается… Две… Хрен с тобой — три. Все, мы едем.

Он отключил трубу, вернул ее Петру и принялся натягивать ремень с кобурой. По ходу дела пересказывал беседу, хотя в этом не было никакой нужды — всем и так все было ясно.

— Так, прилетел Трошин. Сидит, ждет таможенного контроля. Было поперся в зеленый коридор — благо практически без багажа, — но наши ребята его притормозили. Васька сказал, что долго держать его не может, скандал ему ни к чему — если клиент начнет качать права, его отпустят. Если не начнет — просидит минут сорок. Так что надо торопиться. Мишка, у тебя ствол есть?

— Откуда? — развел тот руками. — Я ж в командировке, с инспекцией. На хрен мне там ствол? Только Петькины игрушки.

— Вот, держи. — Одинцов извлек из шкафа завернутый в масляную тряпку предмет. — Как чувствовал, что пригодится.

Михаил развернул ветошь и узнал вороненый ствол «стечкина».

— Откуда? — удивленно спросил он.

Новое оружие в милицию поступало редко и помалу. В основном пользовались старым «пээмами». За каждого «стечкина» шла настоящая драка.