Происшествие было зафиксировано камерами наблюдения супермаркета. На одной из пленок был хорошо различим номер взорвавшейся машины; уже через час полиция установила, кому она принадлежала, через два выяснила, что владелец машины бесследно исчез, и уже к вечеру в средствах массовой информации появилось сообщение, что недавно принятый на работу в престижный спортивный клуб тренер баскетбольной команды Закир Рашид оказался террористом-смертником и взорвал себя на автомобильной стоянке перед супермаркетом.

Молочный фургон, за рулем которого сидел самый ловкий из приехавших в нем ловкачей – настолько ловкий, что сумел пробраться в кабину и завести двигатель, – начал, набирая скорость, пятиться задом. Глеб поднялся во весь рост, вытянул руку с пистолетом и дважды нажал на спуск. В широком и плоском ветровом стекле фургона появились две круглые дырки, и машина, не закончив поворот, уткнулась задним бортом в кирпичный забор. От удара неплотно прикрытая дверь кабины распахнулась, и оттуда наполовину вывалилось тело водителя. Оно повисло вниз головой, почти касаясь руками земли; на грязном снегу прямо под ним появилось и начало расти красное пятно.

Глеб опустил разряженный пистолет с заклинившимся в крайнем заднем положении затвором и свободной рукой рассеянно стер кровь со щеки. Царапина была неглубокой, и Сиверов понятия не имел, откуда у него это, с позволения сказать, боевое ранение. Несомненно, оно было получено в течение последних нескольких минут, но когда именно и как это произошло, Глеб не заметил – уж очень был занят.

Он посмотрел на часы. Перестрелка заняла около трех минут – довольно много, если учесть дистанцию, а также количество и профессиональные навыки участников данного мероприятия. Ловкачи, числом четыре, в причудливых позах лежали на недавно выпавшем, но уже успевшем принять грязно-серый оттенок снегу, испещренном следами колес и ботинок. Пятый, самый ловкий, свешивался из кабины фургона. Глеб заметил, что дизельный двигатель машины не заглох во время столкновения, а продолжал работать на холостых оборотах, которых хватало, чтобы медленно вращать задние колеса. Снег под ними уже спрессовался, образовав скользкую наледь, и колеса вращались легко, почти без сопротивления, наматывая на спидометре ярды, а в перспективе, возможно, и мили. От этих тщетных усилий проехать сквозь кирпичный забор корпус фургона слегка вибрировал, отчего свисавшее из кабины тело едва заметно шевелило руками, словно мертвец, отчаявшись подняться самостоятельно, пытался позвать на помощь.

– Отдыхайте, черноголовые, – прочистив горло, хрипло сказал Глеб ловкачам, которые, хоть и не были цыганами, тоже имели смоляные прически и смуглую кожу.

Сильно пахло бензином. Глеб опустил глаза и увидел лужу, натекшую из простреленного бензобака "форда". Лужа была невелика, поскольку после поездки в Донкастер Глеб не успел заправить машину, а кружение по городу по пятам за микроавтобусом с покойными похитителями покойного мистера Рэмси опорожнило бензобак почти досуха. Бензин все еще продолжал течь, оставляя на грязном крыле машины блестящую мокрую дорожку, но чувствовалось, что это вот-вот прекратится.

Нужно было поторапливаться, пока не подоспела полиция, но Глеб, вместо того чтобы бежать, сунул под мышку разряженный пистолет, вынул из кармана сигареты и закурил, переводя задумчивый взгляд с бензиновой лужи на лежавших неподалеку "черноголовых" и обратно. Возникшая у него идея была спорной, но с ее помощью Глеб мог выиграть немного времени, а значит, игра стоила свеч.

Приняв решение, Глеб быстро подошел к тому из тел, что лежало ближе всех, взял мертвеца за воротник куртки и волоком подтащил к изрешеченному пулями "форду". Он опустил тело в бензиновую лужу так, чтобы иссякающая струйка из пробитого бака падала на лицо, вложил в мертвые пальцы свой разряженный "глок" и торопливо, но тщательно осмотрел карманы. Удалив оттуда все, что могло указывать на личность убитого, Глеб положил во внутренний карман его кожаной куртки все документы, которыми пользовался в последнее время, – то есть австрийский паспорт на имя Райнхарда Денкера и фальшивую журналистскую карточку корреспондента агентства "Рейтер" Сивера. И тот и другой уже наделали в столице Британии столько всякой всячины и так за собой наследили, что им пришло самое время отбросить копыта. Конечно, более или менее тщательное расследование непременно вытянет правду даже из покойника, но Глеб очень надеялся, что это случится не сразу. Машина правосудия в любой стране действует неторопливо, заботясь в первую очередь о соблюдении буквы закона, а он не собирался долго здесь засиживаться.

Не без сожаления расставшись со своими темными очками, он нацепил их на переносицу мертвого араба. Портретного сходства все равно не получилось, но Глеб знал, как это поправить. Отступив от тела на метр, он в последний раз затянулся сигаретой и бросил окурок в бензиновую лужу. Бензин воспламенился с характерным хлопком, бледные при дневном свете языки мгновенно охватили голову и плечи араба, метнулись вверх по крылу машины, жадно слизывая бензиновую дорожку.

Подобрав принадлежавший свежеиспеченному журналисту Сиверу "ингрэм" с глушителем и проверив магазин, который благодаря его меткости остался почти полным, Глеб направился к ближайшей пожарной лестнице и, подпрыгнув, опустил вниз ее раздвижную секцию. Поднимаясь на крышу склада по громыхающим железным ступеням, он услышал пронзительный вой полицейских сирен и пошел быстрее. Потом в отдалении возник и начал приближаться с угрожающей быстротой басовитый клекот идущего на малой высоте вертолета. Лондонская полиция оказалась в прямом смысле слова на высоте, и в течение почти пятнадцати минут Глебу пришлось ползать на четвереньках среди вентиляционных труб и каких-то похожих на голубятни надстроек, играя в прятки с вертолетом. С достойным лучшего применения упорством вертолет кружил над местом происшествия, разгоняя винтами дым двух пожаров, и убрался только после того, как внизу собралось видимо-невидимо полицейских. Проводив его неласковым взглядом, Глеб отправился на прогулку по плоским крышам, хваля себя за то, что не поленился снова поднять наверх раздвижную секцию пожарной лестницы. Впрочем, вряд ли это могло надолго задержать погоню. Все-таки в полиции служат не одни идиоты, и кому-нибудь непременно придет в голову гениальная мысль проверить столь удобный путь отступления. Поднявшись наверх, этот гений сыска увидит свежие следы на снегу, и вот тогда-то начнется самая потеха. Стрелять в полицейских Глебу не хотелось, и потому его прогулка по крышам больше напоминала стремительный спринтерский рывок.

Он бежал, поминая недобрым словом мертвого водителя "фольксвагена", который заманил его в эту дыру. Конечно, остаться незамеченным в людном месте было бы просто невозможно, зато там Глеб сумел бы без проблем, в два счета затеряться в толпе. Здесь, в мире глухих кирпичных стен, голых плоских крыш и запертых по случаю рождественских каникул складских ангаров и мастерских, бегущий человек был заметен, как муравей на чистом листе ватмана, а протянувшаяся за ним цепочка следов на нетронутом снежном покрывале превращала погоню в детскую игру. В данный момент Глеб ненавидел снег еще и за то, что его белизна больно резала не защищенные темными очками глаза.

Он уже начал подумывать о том, чтобы, взломав зенитное окно или какую-нибудь чердачную дверь, отсидеться в одном из складов, но сразу же отказался от этой мысли. Следы на снегу неизбежно приведут погоню к выбитому окну или взломанной двери, и тогда полицейским останется всего-навсего тщательно осмотреть запертый снаружи ангар. А что останется ему? Одно из двух: либо геройская и предельно глупая смерть в неравном бою с британским полицейским спецназом, либо сдача властям и тюремное заключение, которое, с учетом всех обстоятельств дела, может оказаться пожизненным.