День в клубе не отличался ничем особенным. Какой-то загорелый до черноты пацан складывал в кучу пустые алюминиевые баллоны. На слоновью тушу «богатенького Буратино» из Харькова едва натягивали «костюмчик» на три размера меньше нужного. Прямо возле берега обслуживали еще одного «чайника», опустив в буквальном смысле на веревочке на глубину меньше десяти метров.

Клуб «крышевали», как и все другие. Хозяин «Нептуна» получил приблизительные приметы людей, угнавших за ночь три такси, а также — особо и отдельно — описание узкой бородки-эспаньолки, на которую следовало немедленно среагировать.

Но Мушкетер явился в клуб с чисто выбритым подбородком. Уже не в первый раз он проделывал этот фокус — в самый ответственный момент сбривал черную вертикальную линию. И на короткий срок становился неузнаваемым — ведь она успевала стать для противника главной приметой.

При каждом уважающем себя дайв-клубе имелось нечто вроде террасы для отдыха с теплыми «прохладительными» напитками и дешевой мелочовкой из стандартного набора ларьков — сигареты, шоколадки, орешки в пакетиках. Трое собеседников равномерно распределились за круглым столом. Но даже при отсутствии самой характерной детали своей внешности Мушкетер отличался от двух других участников встречи.

В нем проступал стиль. Привычка модно одеваться, ездить в спортивных авто, смаковать изысканные напитки. Такая привычка отражается во взгляде и манере разговора, даже если человек неделю просидел голышом в яме.

— «Лазарев». Да. Бывали, знаем, — оба подводника впервые услышали о сути дела. Мушкетер объяснил, где следует искать. Оба кивнули, не нуждаясь в уточнениях.

— На всякий случай надо иметь возможность себя защитить.

— За этим дело не станет. Если б вы еще подсказали от кого, было бы совсем замечательно.

— Вряд ли он сегодня сунется под воду, но на всякий случай… Это во всех отношениях серьезный противник. Я мог бы описать его снаряжение, но где гарантия, что он не выберет другое?

— Серьезный противник? Таких, как мы, в Союзе подготовили не больше трех десятков. Все мы знаем друг друга в лицо и еще, слава богу, не забыли. В гидрокостюме и маске опознаем верней, чем на фотографии.

— Остальные для нас не противники, — подытожил напарник.

— Не знаю, какие курсы он проходил и где применял свои таланты. Но я бы вам все-таки порекомендовал по возможности не ввязываться в драку. А если крест уже у вас, считайте мою рекомендацию приказом. Надеюсь, я имею право на приказ в рамках нашего сотрудничества?

— Успокойтесь, мы не бойцовые петухи, чтобы доказывать всему миру свое превосходство. Уже навоевались, пусть повоюют другие.

— Запомните координаты, где вас подберут. Координаты обоих вполне устроили.

— А дальше? Если б нас еще и высадили в удобном месте.

— Вот этого обещать не могу. Обратный маршрут как-нибудь сами отрегулируйте.

— До базы доберемся. Но вот крупные суммы не хотелось бы иметь в таком случае при себе. Вдруг подмокнут, где их потом сушить? Прищепками на веревку развешать?

— Люблю людей с чувством юмора. Особенно когда у них есть за душой и другие способности. По десять процентов вам уже выдали.

— Ну, это подъемные.

— Первый раз слышу такое слово. Жаль, нету времени уточнять смысл. Вот еще, пересчитайте. Остальное по факту.

Мушкетер покинул дайв-клуб. Боевым инструкторам следовало поторапливаться, чтобы в срок попасть на «рэк».

— Помнишь, обговаривали надбавку с тем, с первым. Почему ты промолчал? Этот хрен в курсе, потому и уговаривал ни с кем не связываться.

Первоначальный торг за услуги происходил еще до приезда Мушкетера. Тогда оба инструктора потребовали надбавки в случае, если им придется защищать свою жизнь. Представитель заказчика так и не дал твердого согласия, ссылаясь на невозможность подтвердить или опровергнуть факт нападения.

— Сейчас не стоит открывать рот. Этот бы точно отказался. Пришлось бы разворачиваться и хлопать дверью. Или ты морально к этому готов?

— А если в самом деле придется добавить еще покойника в этот мавзолей?

— Так вот слушай. Скажем, что вопрос был с самого начала отрегулирован. Обещали нам надбавку и пусть платят. Лично я совсем не против, чтобы нам кто-нибудь попался. Потом обрежем ухо — вот и доказательство.

— Жаль, у трупов не обрежешь. На воздухе все расползется. Помнишь, как одного подняли лет пять назад: пять минут на воздухе — и каша.

— Главное еще крест этот найти. А вдруг им кто-то дезу подпустил?

На этот раз Глеб не включал софита, решил обойтись обычным фонариком. Передаточный механизм, связующий штурвал с устройством поворота массивного подводного «руля», был наглухо закрыт прочным коробом. Короб этот вначале опускался на несколько метров вниз, затем проходил через судно в направлении от носа к корме. Там опускался еще на необходимое количество метров.

Вряд ли во время круиза Лаврухин мог попасть незамеченным к рулевому или забраться под потолок трюма. Искать следовало на других участках — там, где можно подобраться незаметно. Очищая короб от склизкого, нароста, Глеб заметил в одном месте нечто похожее на буквы. Поднес фонарик ближе — фабричное клеймо свидетельствовало, что короб не меняли со дня спуска «Фридриха Великого» на воду.

На случай ремонта короб не стали делать цельносварным или клепаным. Отдельные части крепились друг к другу небольшими аккуратными винтами. Глеб оценил на глаз их число. Чтобы заглянуть внутрь короба, нужно открутить не меньше двадцати винтов. А потом еще и прикрутить обратно, чтобы восстановить прежнюю картину.

Вряд ли Лаврухин мог себе позволить такую канитель. Как быстро ни работай, все равно рискуешь попасться на глаза. Глеб стал внимательно осматривать место примыкания короба к переборке. Он был плотно прижат от пола до потолка. Острие ножа удалось с усилием загнать в щель, но расширить ее не получалось.

Для продолжения осмотра нужно было перейти уровнем ниже, проплыть по коридору до ближайшего трапа. Погасив фонарик, Сиверов оттолкнулся ногами от стенки, как отталкивается спортсмен в бассейне, меняя направление в ходе заплыва.

Он уже привык к обросшим ракушками палубам, длинным запутанным коридорам. Даже к покойникам, которые плавали тут и там в каютах, будто продолжали искать выход. Сейчас он плыл по темному тоннелю коридора, ускоряясь легкими движениями ласт. Вытянув руку вперед, убирал с дороги зависшие между полом и потолком предметы — шахматную доску без фигур, одноразовый пластиковый стакан, женскую туфельку на каблуке, давно вышедшем из моды.

Вдруг Сиверов почувствовал на корабле признак жизни. Может, кто-то из утопленников, развернутый в очередной раз слабым подводным течением, стукнулся о переборку коленом или локтем? Глеб застыл и напряг слух. Следующий звук был слишком отчетливым и недвусмысленным для человека, хорошо знающего, какими бывают звуки под водой. Кто-то скреб по металлу, очищая его от напластований времени.

За несколько секунд Глеб вернулся обратно. Дотронувшись до короба, ощутил легкую вибрацию. Скребли именно по коробу. Скребли ниже — там, куда он. направлялся. Совпадение во времени еще можно было понять — теперь окончательно прояснилась причина срочного предложения по телефону. Но совпадение в пространстве… Неужели догадка насчет короба осенила и противника? Или подоспела новая информация?

Глеб переложил нож из левой руки в правую. Быстро доплыл до трапа, ведущего вниз, со ступенями и поручнями, покрытыми зеленой шевелящейся бахромой. «Спустился» по трапу и бросил взгляд в коридор. Пятно света впереди было крохотным и тусклым. Гость явно заранее знал, где искать, в противном случае такой источник света оказался бы недостаточным.

Глеб застыл, готовясь к резкому броску вперед. Как назло, человек возле короба перестал скрести. Пусть начнет снова — это будет сигналом к старту.

Затаившись в ожидании, Глеб вдруг совсем рядом различил бурление воды. Кто-то смог на такой глубине задержать дыхание и только теперь выпустил полный объем легких.