Дух Антошки был крепок, вера в свою звезду — сильна, рука — тверда, конь не знал устали. А если и знал, то помалкивал, как коню полагается.

Или, коли короче, поехал Антон опять воевать Чизбурека. А что делать, если сразу добраться до него не сумел? Только ехал в этот раз на битву не один княжич Берендейский, но еще граф де ля Кнут и барон фон де Лябр. Целых три воина в одном лице, да в придачу оруженосец Джоан для мелкой помощи своему сюзерену. Ну там копье поднести, шлем подать или добить того, кто от руки самого Иванова смерть принять не пожелает.

Погода стояла хорошая, попутчик взирал с восхищением. Чего еще рыцарю надо?

Ночь рассыпала звезды над головой. Весело потрескивал костер, аппетитно пахло жарящееся мясо, потихоньку бурчал в ожидании желудок, но не сильно бурчал, так, для порядка.

— Моя даже не знает, что титулов у нее прибавилось, — неожиданно сказал Антошка, хотя до этого о Василисе не говорил.

— Кто? — не сразу врубился оруженосец.

— Да жена. Кто ж еще?

— Вы женаты? — Что-то промелькнуло в лице Джоана, словно новость сильно задевала его интересы.

— Знаешь же, как у нас, знатных, бывает, — вздохнул Антошка.

Говорить о том, что женился по любви, он не стал. Почему, сам не понял. Но мало ли чего порою ляпнешь! Надо же вскользь посетовать на трудности благородной жизни! Хочешь не хочешь, а ничего не попишешь. Интересы державы превыше чувств и наших собственных желаний.

Джоан опустил голову, так что увидеть его лицо стало невозможно. Антошке почему-то показалось, что оруженосец расстроен, хотя какое ему дело до семейного положения господина?

— Я думал, что настоящие герои женятся только по любви, — очень тихо промолвил Джоан, не поднимая головы.

— Любовь — это одно, а брак — совершенно другое, — на этот раз вполне искренне ответил Антошка.

— Она хоть красивая?

— А ты хоть раз о некрасивой принцессе слышал?

— Нет, — покачал головой. Джоан.

— Вот и я тоже, — вздохнул Антон.

Слышать он действительно никогда не слышал, а вот видеть, к сожалению, довелось.

В верхнем ящике его комода хранились как величайшее сокровище розовые очки, но нельзя же все время ходить с ними по дому! Так недолго во что-нибудь вляпаться и при этом считать, что ты наступил на нечто прекрасное. Потом еще переживай по этому поводу!

— Не знаю. Мне кажется, что я ни за что не женился бы ради каких-то интересов. Разве что-нибудь в жизни может сравниться с чувствами?

— Молод ты еще. Станешь настоящим рыцарем, тогда поймешь, что такое долг перед своим родом. — А что еще можно сказать в свое оправдание? — Ты думаешь, зря у каждого настоящего рыцаря есть дама сердца? Причем, заметь, тоже, как правило, замужняя женщина. Вот ей и посвящаем мы свои подвиги.

— У вас она тоже есть? — мрачно спросил Джоан. Антошке очень захотелось прихвастнуть, сочинить романтическую историю и тем вырасти в глазах плохо знающего жизнь юноши, но в голову ничего не лезло.

— Нет.

Джоан глубоко вздохнул, словно ему вдруг сообщили об отмене смертного приговора.

Он впервые за весь разговор взглянул на Иванова украдкой, но с долей надежды. Умей Антошка различать взгляды, обязательно бы подумал, что у оруженосца есть сестра на выданье и ему хочется породниться со своим господином.

— Мясо готово! — В жизни есть вещи гораздо более важные, чем умение разбираться в людях и взглядах, и Иванов о них никогда не забывал. Да и как забудешь, когда желудок призывно напоминает об этом? Шутка ли, целый день в дороге и лишь два коротеньких привала!

— Чего не ешь? — Сам-то Антошка поглощал свою долю с отменным аппетитом.

— Не очень хочется, — признался вяло жующий Джоан.

— При чем тут наши желания? Воин должен быть сыт. Иначе у него сил не будет. А как без сил с врагом бороться? Так что наворачивай, пока есть что есть.

Вообще-то в этот раз умудренный тяжким опытом Антошка прихватил с собой столько съестного, что пришлось взять под вьюки еще одного коня. Мало ли какие сюрпризы может поднести дорога? Например, удлиниться настолько, что, сколько еды ни бери, все равно не хватит. А голод — не тетка, хоть и постоянно набивается в родственники.

Родственников в родном мире Антошка не любил. За что их любить, когда они в один голос называли его тем самым уродом, без которого не может обойтись семья? В Огранде, правда, уважал тестя. Но попробуй его не уважь! Враз башку отрубит, да еще будет всем сокрушенно жаловаться, что зятек, мол, попался совсем безголовый.

Резкий зловещий крик заставил Антошку вздрогнуть. Витязь торопливо переложил кусок мяса в левую руку, а правой обнажил верный меч.

— Разбойники? — тихо с надеждой спросил невесть кого Иванов и торопливо откусил от окорока.

Схватка — схваткой, но обед без того поздний, и пропустить его никак не хотелось.

— Птица, — вяло отозвался Джоан и после некоторой паузы добавил: — Наверное.

Создавалось впечатление, что оруженосцу жизнь не мила. Только это отнюдь не означало, будто и Антошка разделял подобный вздор.

— Знаем мы этих птиц! — Витязь поднялся на ноги и стал героически вглядываться во тьму.

Во тьме, разумеется, ничего видно не было.

Тогда Антошка стал прислушиваться.

Однако крики больше не повторялись. Кто бы ни вопил перед этим, создавать шум дальше ему явно не хотелось.

Стоять без толку было глупо. Антошка сел и настороженно принялся за прерванную трапезу.

— Вообще-то здесь водится шайка Ночного Глухаря, — тем же вялым тоном сообщил вдруг Джоан. — Убийца он безжалостный, но нападает в полной темноте и тишине. Видит отменно, вот только глуховат.

Опять гукнуло, гаркнуло, только на этот раз явно поближе.

— Да что за птицы у вас! — Иванов отложил окорок в сторону и стал нашаривать положенный рядом меч.

Неведомый враг воспользовался возникшей заминкой. Он резко вынесся из царящей за пределами освещенного круга темноты, обернулся довольно большой птицей, подхватил Антошкин окорок и взмыл вверх вместе с бесценной ношей. При виде подобного святотатства витязь поневоле осатанел. Могучим взмахом руки он швырнул вдогонку вору меч, но не рассчитал сил.

Клинок прошел выше улетающего похитителя, слабо блеснул в свете зарождающейся луны и скрылся во тьме.

Сердце Антошки замерло. Вдруг он запустил свой верный меч с первой космической скоростью и тот будет вечно кружиться вокруг планеты? Или его падение вызовет землетрясение и все вокруг провалится в тартарары?

К счастью, страхи Иванова оказались напрасными. Всей ярости могучего героя не хватило для того, чтобы одолеть закон тяготения, а отдаленный звук удара отнюдь не вызвал зловещего сотрясения земной тверди. Лишь показалось, что земля вскрикнула жалобным человеческим голосом, и ее стон вдруг подхватили испуганные, но уже вполне людские крики. Затем в той стороне послышался какой-то шум, и все окончательно стихло.

— Кто там?! — Крики подбросили Джоана с места и заставили схватиться за рукоять клинка.

И только тут до Антошки дошло, что он остался почти безоружным. Меч же для рыцаря гораздо важнее штанов для бизнесмена. Последнее еще можно объяснить причудой богатого человека, но как растолковать окружающим, почему у тебя на поясе не висит несколько килограммов стали? Не говоря о том, что без них ни за что не поставить на место зарвавшегося Чизбурека.

— Мой меч! — Антошка панически выхватил из костра горящую ветку и бросился на поиски своего любимца.

Меч — не иголка, но ночь вполне заменила стог сена, да и местность оказалась пересеченной. Об одно из таких пересечений в виде не то ямки, не то торчащего корня Иванов зацепился ногой и грохнулся с такой силой, что держащийся чуть позади оруженосец сочувственно вскрикнул.

Все-таки страх — великая вещь. Боязнь потери была таковой, что герой не почувствовал боли, порывисто вскочил, подобрал упавший факел и бросился на поиски.

Плохо было то, что держаться одного направления в темноте оказалось невозможным, и спустя минуту Иванов сам не мог сказать, в какую сторону бросил свое оружие. А тут еще всевозможные кусты, пошедшая в рост трава и прочие прелести дикой природы, словно решившей подшутить над геройским воителем.