Молодая девушка отлично понимала, что Жак Хелло чем-то сильно обеспокоен, но чем именно — она не знала. Конечно, она слышала, что квивасы бродили по территории, знала, что Жиро исчез, он она не могла предположить, чтобы испанец поднялся по Ориноко на «Галлинетте» лишь с целью присоединиться к Альфанизу, как не могла думать, что между Жиро и этим беглым каторжником существовали давнишние отношения.

Несколько раз она готова была крикнуть: «Что случилось, Хелло?» Но молчала, надеясь на ум Жака Хелло, на его храбрость, преданность и желание как можно скорее достичь цели.

Завтрак был окончен очень скоро. Герман Патерн, который охотно продолжал бы его, примирился с неизбежным.

В девять часов с четвертью, завязав и взвалив на плечи мешки, путешественники двинулись опять в дорогу.

Жак Хелло и Вальдес не переставали следить за другим берегом, не оставляя без внимания и того берега, по которому они шли сами.

Ничего подозрительного не замечалось, Быть может, квивасы ожидали отряд у брода Фраскаэс?

Около часа пополудни Гомо указал в нескольких стах шагах изгиб реки, который, повернув к востоку, скрывался за группой голых скал.

— Там, — сказал он.

— Там!.. — ответил Жак Хелло, сделав знак товарищам остановиться.

Подойдя настолько, чтобы видеть русло Рио-Торриды, он убедился, что дно реки усеяно камнями и песком, между которыми текли лишь струйки воды, легко переходимые вброд.

— Хотите, я пойду осмотрю окрестности брода? — предложил Вальдес Жаку Хелло.

— Идите, Вальдес, но из осторожности не переходите на другую сторону и возвращайтесь тотчас же, как только убедитесь, что путь свободен.

Вальдес пошел и через несколько минут исчез из виду за поворотом Торриды.

Жак Хелло, Жан, сержант Мартьяль, Гомо и носильщики поджидали его, остановившись тесной группой на берегу. Герман Патерн уселся на землю.

Как ни владел собой Жак Хелло, он не мог скрыть своего беспокойства. Гомо спросил его:

— Почему мы не идем вперед?

— Да, почему? — прибавил Жан. — И почему Вальдес пошел на рекогносцировку?

Жак Хелло ничего не ответил. Он отделился от группы и сделал несколько шагов к реке, желая осмотреть левый берег.

Прошло пять минут, — минут, которые кажутся часами.

Жанна подошла к Жаку Хелло.

— Отчего Вальдес не возвращается? — спросила она, стараясь поймать его взгляд.

— Он должен сейчас вернуться, — ответил Жак Хелло.

Прошло еще пять минут, потом еще. Никто не произнес ни слова…

Вальдес имел достаточно времени, чтобы дойти до брода и вернуться, а его все не было.

Между тем никто не слыхал ни крика, ничего, что могло бы возбудить тревогу.

Жак Хелло имел столько хладнокровия, что выждал еще пять минут.

Очевидно, идти по броду было не более опасно, чем оставаться на месте или повернуть назад. Если маленький отряд должен был ожидать нападения, то оно случилось бы и тут, и там.

— Идем! — сказал наконец Жак Хелло.

Он пошел впереди, а его товарищи — за ним, не говоря ни слова. Они поднялись вдоль берега на протяжении трехсот шагов и достигли поворота Рио-Торриды. В этом месте нужно было сойти к броду.

Молодой индеец шагах в пяти впереди подполз к первым скалам, которые омывало течение.

Вдруг на левом берегу, к которому шли Жак Хелло и его товарищи, раздались громкие крики.

Около сотни квивасов сбежались со всех сторон и бросились через брод, потрясая оружием и издавая воинственные крики…

Жак Хелло не успел даже выстрелить. Да и что могли сделать ружья Германа Патерна и сержанта Мартьяля? Что могли сделать револьверы гребцов против сотни людей, которые занимали подступы к броду?

Жак Хелло и его товарищи, тотчас же окруженные со всех сторон, поставлены были в необходимость сдаться.

Как раз в этот момент среди группы воюющих квивасов появился Вальдес.

— Вальдес! — воскликнул Жак Хелло.

— Эти негодяи взяли меня в западню!.. — ответил рулевой «Галлинетты».

— А с кем мы имеем дело? — спросил Герман Патерн.

— С шайкой квивасов… — ответил Вальдес.

— И с ее атаманом! — перебил чей-то угрожающий голос.

На берегу стоял человек рядом с двумя другими, так же, как и он, неиндейцами.

— Жиро! — воскликнул Жак Хелло.

— Называйте меня моим настоящим именем: Альфаниз.

— Альфаниз! — повторил сержант Мартьяль.

И его взгляд, так же как и взгляд Жака Хелло, с ужасом обратился на дочь полковника Кермора.

Жиро и был тем самым Альфанизом, который бежал из Кайенны с тремя другими каторжниками, его товарищами по заключению.

Заместив начальника квивасов, Мету Саррапиа, убитого при встрече шайки с венесуэльской полицией, испанец уже больше года бродил по саванне.

Пять месяцев назад — читатель не забыл этого — квивасы решили возвратиться на территорию, лежащую к западу от Ориноко, откуда они были выгнаны колумбийскими войсками. Но прежде чем покинуть горную область Рораймы, их новый атаман хотел обследовать восточное побережье реки. Для этого он отделился от своей шайки и спустился по льяносам до Сан-Фернандо на Атабапо, пройдя через Кариду, где индеец барэ действительно видел его. В Сан-Фернандо он ждал случая, чтобы вернуться к источникам Орино— ко, когда пироги «Галлинетта» и «Мориша» готовились к отплытию в миссию Санта-Жуана.

Альфаниз, известный под именем Жиро, заявив, что желает добраться до миссии, предложил свои услуги рулевому «Галлинетты», который нанимал себе экипаж, и, как уже известно, был им — на несчастье тех, кто отправлялся к верховьям реки, — принят.

Имея, таким образом, возможность вернуться к квивасам, Альфаниз вместе с тем мог наконец осуществить и свою месть по отношению к полковнику Кермору.

Действительно, он узнал, что юноша, ехавший на «Галлинетте» с сержантом Мартьялем, отправился на поиски отца, который своими показаниями дал суду возможность осудить его на вечные каторжные работы в остроге Кайенны.

Представлялся редкий, едва ли не единственный случай завладеть юношей, а может быть, и полковником, если в миссии Санта-Жуана обнаружились бы его следы, и, во всяком случае, отомстить отцу посредством сына.

Остальное известно. Встретив одного из сообщников в ночь, проведенную им на берегу в Янаме, Альфаниз бежал с пирог, как только они прибыли к пику Монуар. Затем, убив индейца, который отказывался стать его проводником, он поднялся вверх по течению Торриды, перешел брод Фраскаэс и присоединился к шайке квивасов…

Теперь, завладев Жаком Хелло и его товарищами, этот негодяй рассчитывал захватить и их пироги на Ориноко.

Кроме того, в его руках был сын, вернее — дочь полковника Кермора.

За тринадцать лет до начала этой истории в области, через которую протекает Рио-Торрида, не было ни одной деревни, ни одного поселка, ни одной плантации. Редко-редко появлялись здесь только индейцы, когда необходимость заставляла их перегонять скот. На поверхности этой территории были лишь обширные льняносы, плодородные, но не обработанные, непроходимые леса, болотистые равнины, залитые зимой избытком вод соседних рек. Из животного царства здесь встречались лишь хищники да обезьяны и дичь, не говоря, конечно, о насекомых, особенно о комарах. В сущности говоря, это была пустыня, куда не отваживались проникать ни купцы, ни промышленники Венесуэльской Республики.

Такова была эта отдаленная часть Венесуэлы, когда иностранец-миссионер вступил во владение ею.

Разбросанные на этой территории индейцы принадлежали большей частью к племени гуахарибосов. Обыкновенно они бродили по льяносам, в глубине лесов, к северу от правого берега Ориноко. Они имели только подобие хижин для жилья и лишь кору в виде одежды. Их пища состояла из корней, пальмовых почек, муравьев и лесных вшей; они не знали даже употребления маниокового хлеба, являющегося главной пищей в Центральной Америке. Они, казалось, стояли на первой ступени человеческого развития. Рост у них был маленький, сложение слабое, живот раздутый, как у землеедов. И действительно, зимой они часто бывали вынуждены от голода есть землю. Волосы у них были красноватые и длинные, до плеч; лицо, на котором наблюдатель мог бы заметить признаки смышлености, хотя и оставшиеся в недоразвитом состоянии, имело цвет более белый, чем у других индейцев, как то: квивасов, пиароанцев, баресов, марикитаросов и банивасов. Все, одним словом, подтверждало, что это — одна из самых низких по культурному уровню расовых разновидностей.