— Если я не умею плавать, то я умею по крайней мере ходить… сударь… и у меня хватит сил нести мое дитя.

Это была вся его благодарность молодому человеку.

После этого, взяв Жана на руки, сопровождаемый Мигуэлем и его двумя товарищами, Жаком Хелло и Германом Патерном, Мартьяль пошел по береговой дорожке, которая вела в город.

Атабапо и Гуавьяре при впадении в Ориноко — пусть читатель примет до поры до времени эту гипотезу — разделяются друг от друга полуостровом. Русла этих двух притоков огибают полуостров, одно — с востока, другое — с запада, а его оконечность направляется к северу.

Здесь образуется тот узел, который Элизе Реклю правильно считает «истинным гидрографическим центром всей области, лежащей между Антильским морем и Амазонкой», Сан-Фернандо занимает восточный берег этого полуострова и окаймляется в то же время правым берегом Атабапо. Впадает ли этот приток непосредственно в Ориноко или составляет только рукав Гуавьяре? Вопрос этот еще не решен. Может быть, он решится наконец новыми спорами и исследованиями Мигуэля, Варинаса и Фелипе.

Маленький городок, который основал Солано в 1757 году, расположен на 237 метров выше уровня моря. Если какой-нибудь город может достигнуть большого значения в будущем, так это именно Сан-Фернандо, В самом деле, около этого географического пункта сосредоточивается пять судоходных путей сообщения: Атабапо ведет в Бразилию, и Амазонку, проходя через Гавиту по бассейну Рио-Негро; верхнее Ориноко ведет к восточным областям Венесуэлы, а среднее Ориноко — к северным областям; Иринида течет к юго-западным территориям; Гуавьяре течет по колумбийской территории.

Между тем, хотя Сан-Фернандо и испускает, точно звезда, лучи из этой испаноамериканской провинции, он не воспользовался, по-видимому, этими лучами для самого себя. Он был всего лишь большой деревней в 1887 году, в то время, когда Шаффаньон останавливался в нем, прежде чем предпринять свою экспедицию к истокам Ориноко. Конечно, его население сейчас было многочисленнее, чем семь лет назад, но рост города все-таки очень незначителен.

Жителей в Сан-Фернандо самое большее 500–600 человек. Они строят суда, торгуют каучуком, плодами, особенно — плодами пальмы пирьюаго.

Из этого города отправился в 1882 году доктор Крево, сопровождаемый Лежанном, чтобы подняться по Гуавьяре. Эта экспедиция должна была прибавить еще одну жертву в список современных исследователей, погибших ради торжества науки.

Население Сан-Фернандо состоит из нескольких семейств белых и некоторого числа негров и индейцев, причем последние большей частью принадлежат к племени банивасов. Власть президента республики и конгресса представлена здесь губернатором, который располагает небольшим числом солдат. Они главным образом предназначаются для полицейской службы и усмирения разбойничьих банд, которые бродят по берегам Ориноко и его притоков. Но иногда они пускаются в ход и против индейцев.

Хотя дома в Сан-Фернандо заслуживают лишь названия хижин, но среди них есть и такие, где можно найти известный комфорт.

Мигуэль, Фелипе и Варинас нашли себе приют у губернатора. Можно было опасаться, что жилище его превратится в арену такого спора, который сделает его более или менее необитаемым. Впрочем, Мигуэль и его товарищи были лишь в преддверии серьезного спора. Прежде чем заводить его, надо было побывать на местах, сделать наблюдения за и против. Вопрос вызывал необходимость внимательного изучения устьев всех трех рек, довольно продолжительного пребывания у притоков Атабапо и Гуавьяре, может быть, даже тщательного обследования их течений на расстоянии нескольких километров. В настоящий момент защитники этих притоков нуждались в отдыхе после более чем шестинедельного путешествия по течению нижнего и среднего Ориноко.

Сержант Мартьяль и Жан Кермор в ожидании новых указаний, которые позволили бы им предпринять дальнейшие поиски, занялись подыскиванием подходящей гостиницы — если возможно, недалеко от порта.

Что касается Жака Хелло и Германа Патерна, то они предпочли не покидать своей пироги. Привыкшие к этой плавучей квартире, они чувствовали себя здесь лучше, чем где бы то ни было. «Мориша» доставила их в Сан-Фернандо; она же должна была доставить их обратно в Кайкару, когда кончится их научная миссия.

Излишне говорить, что, как только утих чубаско, лодочники поспешили доставить все фальки в порт Сан-Фернандо. Это было сделано в тот же вечер, так как чубаско проходит обычно в два-три часа. Пироги пострадали немного от ударов во время переправ через пороги и когда их выбросило на берег. Впрочем, все эти аварии были легкими, и их нетрудно и недолго было исправить.

К тому же времени на это было достаточно и для «Марипара», и для «Мориши», так как их пассажиры должны были пробыть довольно долго в Сан-Фернандо. А что же «Галлинетта»?.. Ее судьбу должны были решить обстоятельства. Если бы Жан напал на следы полковника Кермора, то он рассчитывал, не теряя ни одного дня, вновь пуститься в дорогу.

Его товарищи по путешествию, живо заинтересованные в планах юноши, решили общими усилиями помочь ему собрать новые указания.

Благодаря содействию Мигуэля и его двух товарищей помощь губернатора была обеспечена. Жак Хелло и Герман Патерн тоже готовы были сделать все возможное, чтобы помочь своим соотечественникам.

У них было рекомендательное письмо к очень радушному жителю города, белому, Мирабалю, которому было 68 лет и о котором Шаффаньон говорил с живейшим чувством благодарности в своем рассказе об экспедиции к истокам Ориноко. Оба француза — вернее, четыре француза — должны были встретить самый лучший прием в этой радушной и гостеприимной семье.

Впрочем, прежде чем рассказывать о том, что предприняли путешественники в Сан-Фернандо, нужно сообщить, как совершился их переход в город после столкновения пирог.

Как читатель помнит, сержант Мартьяль нес Жана на руках. Варинас, Фелипе и Мигуэль шли впереди, а сзади следовали Жак Хелло и Герман Патерн. Последний уверял, что ночь сна вернет юноше все его силы. Он имел предосторожность взять с собой аптечку, а что касается ухода, то, конечно, в нем недостатка быть не могло. С другой стороны, все такой же неприятный и непонятный, сержант Мартьяль не переставал держаться поодаль от Патерна, и когда последний захотел подойти, он проворчал:

— Хорошо, хорошо!.. Мой племянник дышит так же, как вы или я… и нам ничего не надо; как только «Галлинетта» будет в порту…

— Через несколько часов, — заметил Жак Хелло, который знал от Вальдеса и Паршаля, что пироги прибудут в город до ночи.

— Это хорошо, — сказал сержант Мартьяль. — Только бы нам найти хорошую постель в Сан-Фернандо… Кстати… благодарю вас, что спасли ребенка!

Очевидно, он решил, что по крайней мере должен хоть в этой короткой и простой форме выразить свою благодарность. Но каким странным тоном он произнес это и каким подозрительным взглядом посмотрел на Жака Хелло…

Последний ответил лишь поклоном головы и отстал на несколько шагов. Таким образом потерпевшие крушение добрались до города, где, по указанию Мигуэия, сержант Мартьяль смог нанять две комнаты, в одной из которых Жан мог быть устроен удобнее, чем в каюте «Галлинетты».

Герман Патерн несколько раз в течение вечера — но без товарища, который не ходил с ним, — приходил узнавать о здоровье юноши. Единственный ответ, который он получил, заключался в кратком сообщении, что все идет как нельзя лучше и что могут обойтись без его услуг, за которые его благодарят.

Правда, молодой Кермор спал спокойно, а как только пирога остановилась в порту, Вальдес принес чемодан с платьем, которое сержант Мартьяль приготовил на завтра.

На другой день, когда Герман Патерн явился в качестве доктора и друга, его приняли только как друга, не без ворчания дядюшки.

И действительно, во врачебных услугах не было нужды: отдохнув от усталости прошлого дня, Жан чувствовал себя совершенно здоровым.