— Да, тетя Мегги, я не выспалась.

— Так нельзя, надо что-то делать. Даже Нора Мэллет заметила. Знаешь, что она сказала? Будто у тебя такой вид, словно ты неделю не спала. Я пообещала ей, что поделюсь с тобой своими таблетками… Исключительно помогают.

Их мне прописал доктор Портеус пару лет назад, когда кузина Энни попросила меня пожить с ней. По собственному опыту знаю: хотя бы одну ночь крепко поспишь, и сразу чувствуешь себя лучше.

Конни вспомнила, как переживала тетя Мегги два года назад, когда Роджер женился, она и к Энни поэтому на некоторое время перебралась. До сих пор непонятно, из-за чего она так огорчалась — ведь случилось настоящее чудо!

Жили вдвоем Мегги с братом, скучные пожилые люди, и тут Сцилла, божественная, неземная красавица Сцилла, соглашается приехать в Тиллинг-Грин и жить вместе с ними.

Жить в одном доме со Сциллой, видеть ее каждый день — об этом можно только мечтать…

Возвращаясь домой вместе с Метти Эклс, девушка не переставала думать о великолепной миссис Рептон: "Как ей идет золотое платье! Валентина по сравнению со Сциллой просто гадкий утенок. Еще говорят, что я бледная… Невеста выглядела просто как привидение. И чего она такая бледная? Завтра выходит замуж… И вообще у нее есть все, что только можно пожелать. — Тут Конни вспомнила о собственной горькой участи и опять с трудом сдержала слезы. — Интересно, помогут ли ей заснуть таблетки тети Мегги?

Хорошо бы, помогли, а то действительно уже ни на что не хватает сил. Сначала придется их растворить, никогда не могла целиком проглотить пилюлю".

— Ты, должно быть, очень устала, Конни, вид у тебя совершенно измученный, — заметила Метти. — Выпей-ка чего-нибудь горячего и ложись скорей в постель.

— Обязательно, на плите я оставила какао, надо только подогреть, а тетя Мегги дала свои таблетки, так что, надеюсь, скоро удастся заснуть.

— Мне кажется, ты ведь не умеешь глотать таблетки, — припомнила мисс Эклс. — Твоя мать когда-то об этом говорила.

— Я растворю их в какао.

— Боже сохрани — это будет такая отрава, в рот не возьмешь. Хотя, конечно, таблетки пьют не для удовольствия. А кстати, почему ты не можешь их глотать?

— Да просто не могу, и все, — слабо отбивалась Конни от дотошной соседки.

Девушка надеялась, что мисс Эклс наконец оставит эту тему. Сегодня ей ни с кем не хотелось обсуждать свои особенности, а уж тем более спорить. Легче даже проглотить таблетку целиком. Правда, тогда она наверняка подавится, но если нет выбора, лучше, наверное, подавиться.

Метти уверенно продолжала допрос:

— Сколько пилюль тебе дала Мегги? Она сказала, по сколько принимать?

— Не помню. Наверное, на пузырьке написано.

— Знаешь, на твоем месте больше одной я бы не пила, ведь ты к ним не привыкла…

У дверей дома мисс Эклс спутницы распрощались, и дальше Конни пошла одна. Как хорошо, что больше не надо отвечать на вопросы, поддерживать беседу, улыбаться, пытаясь скрыть свое состояние… Девушке хотелось только выпить горячего какао, добраться до постели и немедленно заснуть.

Она не любила входить в темный дом, поэтому, уходя, всегда оставляла где-нибудь свет. Конни открыла дверь, вошла в освещенную прихожую, защелкнула замок и направилась в кухню; там поставила свой любимый напиток в эмалированной кастрюльке греться на плиту, а сама тем временем пошла в бывшую мамину комнату и аккуратно повесила в шкаф бледно-голубое платье. Вечер оказался утомительным, и она едва волочила ноги, но порядок есть порядок. Таблетки тети Мегги Конни захватила с собой на кухню. Она так устала… Кажется, только голова прикоснется к подушке — тут же уснешь. А если нет? Опять одолеют эти мысли. Только бы заснуть побыстрее. Она растворила таблетку в какао, выпила его, в раковине вымыла чашку и кастрюльку, выключила внизу свет и отправилась в постель. Больше всего на свете ей хотелось как следует выспаться.

В Тиллинг-Грине наступала ночь. И в деревне, и в поместье почти все уже спали. Полковник Рептон, добравшийся наконец до своей комнаты, вздохнул с облегчением, и поскольку час был уже совсем поздний, а Роджер чертовски устал, вздох естественно перешел в зевок. «Завтра к этому времени весь переполох закончится, — думал полковник, выкладывая из кармана на комод деньги и ключи. — Надо относится ко всему философски. Ничего не поделаешь, рано или поздно Вэл все-таки должна была выйти замуж, а уж как сложится брак, все равно никогда заранее не скажешь. Да взять хоть мой собственный…»

Размышлять на столь скользкую тему Роджеру совсем не хотелось, лучше вернуться к Валентине. «Надо надеяться, все будет хорошо. Почему бы и нет? Гилберт вел себя вполне естественно для своих лет, он не первый молодой человек, которому надо перебеситься, прежде чем обзавестись семьей. Да и деньги играют определенную роль, зачем лицемерить? Бедняжка Элинор и ее муженек Грей оставили их девочке, слава богу, предостаточно. Каким очаровательным и нежным созданием была Элинор. Жизнь оказалась слишком жестока к ней, такие натуры часто не выдерживают столкновения с суровой реальностью. Интересно, что могло бы быть, поженись мы с ней в свое время? Но все твердили, что этого делать не следует, и поэтому я отправился на Восток, а она вышла замуж за Грея. Конечно не сразу, да, далеко не сразу… Как глупо все это кажется сейчас! Надеюсь, у Валентины все будет хорошо. Правда, с нами ее уже не будет… Да и денег ее тоже не будет…»

И полковник погрузился в безнадежные размышления о том, что можно предпринять, чтобы сохранить поместье.

Его сестра Мегги Рептон примерно в то же самое время, припоминая все детали званого вечера, пришла к заключению, что он, несмотря на многочисленные сложности, удался. Миссис Глейзер действительно прекрасно готовит, все было очень вкусно. Конечно они, вероятно, не смогут больше держать кухарку… или смогут? Роджер всегда так мрачно смотрит на вещи, как будто через неделю им всем прямая дорога в работный дом… Точь-в-точь как покойный папа, в этом он похож на него. Теперь, разумеется, никаких работных домов нет, но от этого не легче. Если денег хронически не хватает, о них все время приходится думать, а это так утомительно! Ей все-таки жаль, что Валентина выходит замуж. Браки далеко не всегда оборачиваются благом, и где гарантия, что девочка не станет такой же несчастной, как ее мать?

Лучше бы ей остаться с ними. Конечно, Гилберт настоящий красавец, а когда умрет его дядя, он получит титул, потому что бедняжка леди Бренгстон нарожала одних девочек. Денег, правда, у юноши нет, но состояния Вэл хватит на двоих. Беда, что из таких слишком обаятельных молодых людей не всегда получаются хорошие мужья… Когда-то в юности Мегги и сама хотела выйти замуж, да никто не звал. Может быть, и к лучшему, что так получилось, а то достался бы ей муженек, как папочка Валентины, который свел бедняжку Элинор в могилу и растратил кучу ее денег…

Мегги расстегнула аметистовое ожерелье, доставшееся ей от матери, и бережно положила его на столик. Она хорошо помнила, как мама надевала его к атласному лиловому платью с большим вырезом, отороченным дорогими кружевами. У мамы была нежная белая кожа и очень красивые плечи, в те времена дамы гордились своим декольте. А ее собственная шея слишком тонка для этого ожерелья. Мегги полюбовалась прекрасными камнями и, чтобы положить украшение на место, со вздохом подвинула к себе старую шкатулку для драгоценностей, вытащила из нее два обитых атласом ящичка, стоявших друг на друге. В нижнем, третьем ящичке из-под тяжелого гранатового браслета высовывался мятый листок бумаги. Она потянула его за край двумя пальцами, пытаясь вытащить. Ничего не получалась, наконец она сдалась и, приподняв украшение, взяла бумажку и расправила ее. По ней косыми строчками расползлись неровные, будто написанные детской рукой буквы.

Некоторое время женщина смотрела на записку, потом сложила ее и снова подсунула под браслет. Поставив на место два верхних ящичка, она заперла шкатулку и убрала ключ.