— Да. Скажите, имя Джеймса Бартона говорит вам что-нибудь?

— Конечно, мистер Лей. Он живет в коттедже «Гейл» рядом с домом мисс Вейн. Отшельник, женоненавистник, держит семь котов. Дал им библейские имена на "А", ходит ночью на прогулки вместе со своими котами.

Раздался короткий смешок.

— Какое краткое и точное описание! — восхитился молодой человек. — Могу еще добавить, что мы с ним дружим с тех пор, когда я был еще мальчишкой, и это честнейший и порядочнейший человек, совершенно не способный обидеть мужчину, женщину, ребенка или животное.

Я абсолютно уверен в своих словах.

— И что же, мистер Лей?

Джейсон продолжал:

— Я только что от него. Мы говорили об анонимных письмах и этих трех смертях.

Они как раз дошли уже до края деревни и повернули назад. Дул слабый ветерок, почти стемнело, и в домах уже зажигали огни. По дороге они не встретили ни одного человека.

— Понимаете, мистер Бартон кое-что мне рассказал.

Мне кажется, это важно, но пойти в полицию он отказывается. Скажите, вы участвуете в расследовании этих дел официально?

— Не совсем. Но скрывать сведения от полиции я не могу.

— Так и знал, что вы это скажете. Я и сам так заявил Бартону. Все происходящее слишком серьезно, слишком опасно, чтобы кто-то мог позволить себе, располагая хоть какими-то сведениями, скрывать их. Но то, о чем пойдет речь, может быть не правильно истолковано ледлингтонскими полицейскими, и именно поэтому я обращаюсь к вам. Чтобы быть до конца честным, я думаю, что именно вы сможете верно донести до мистера Марча мои слова. Я сказал Бартону, как собираюсь поступить, и он хоть и промолчал, но, кажется, остался доволен. Поймите, у этого человека судьба была непростой, и это, конечно, наложило определенный отпечаток на его характер… Он ничего бы мне не сказал, если б не был уверен, что я смогу с пользой распорядиться полученной от него информацией.

— Что же он все-таки вам рассказал, мистер Лей? — спокойно поинтересовалась мисс Силвер.

Прислуга приходила в дом мисс Эклс только по утрам, да и то не каждый день, поэтому на стук мисс Силвер хозяйка сама открыла дверь. У входа горела яркая лампа, и гостье хорошо была заметна перемена, произошедшая с Метти за последние два дня. Лицо ее казалось как будто выцветшим — мисс Силвер даже пришло на ум сравнение с тряпичной куклой, забытой под проливным дождем: где нежный цвет лица, тронутый на скулах легким румянцем, ярко-голубые глаза, пышные блестящие волосы? Перед ней стояла постаревшая, усталая женщина с тусклым, безжизненным взглядом. Темно-синяя юбка и шерстяной жакет сидели на ней слишком свободно.

В голосе мисс Силвер, когда она заговорила, звучало неподдельное участие:

— Вы позволите зайти на пару минут, мисс Эклс? Мисс Рептон просила меня передать вам привет и вот эту корзинку яблок. Яблоки выращены их садовником, Джеймсом Гривсом, если не ошибаюсь. Какой-то редкий сорт, который вы очень любите.

Очень трудно бывает откинуть привычную вежливость и светскость, если они впитались вместе с молоком матери.

Метти не хотела даже открывать постороннему человеку, но, забрав корзину, закрыть дверь перед носом мисс Силвер она не смогла. Гостья последовала за хозяйкой в гостиную с хорошей мебелью, синими шторами и восточным ковром на полу, подарком Роджера Рептона. Белого цвета на ковре не было, только темно-синий и несколько оттенков красного и розового. На таком фоне клочок бумаги был бы, конечно, хорошо заметен.

Мисс Эклс взяла корзину и переложила яблоки в красивую синюю вазу для фруктов. Вернув с дежурной фразой благодарности корзину, она намеренно осталась стоять, но поскольку мисс Силвер уселась, не дожидаясь приглашения, ей оставалось только последовать примеру гостьи.

— Мисс Рептон очень надеется, что вы поймете, как ей хотелось прийти самой, но она еще очень слаба. Доктор Тэйлор настаивает, чтобы она проявляла осторожность и ни в коем случае не утомлялась. Ей нужен покой и только покой, — начала гостья.

— Как жаль, что доктора не знают никаких других лекарств для обретения покоя, — сухо заметила мисс Эклс.

— Такие лекарства существуют, но их мы должны искать сами. Очень помогают дружба и сочувствие, вам не кажется?

Мисс Рептон проверила это на собственном опыте. Она просила передать, как ей хочется увидеть вас и что она была бы счастлива, если бы в это тяжелое время вы могли быть вместе.

Казалось, женщина, к кому была обращена эта тирада, не поняла ни слова. Глаза ее неподвижно смотрели в одну точку. Наконец она перевела взгляд на мисс Силвер, и оказалось, что она все-таки слышала, что сказала пожилая дама.

Ответ ее прозвучал резко:

— Исключено, пока там эта женщина.

— Вы имеете в виду миссис Рептон? Мисс Мегги говорила…

Метти Эклс резко подняла руку, останавливая собеседницу:

— Не представляю, из чего должен быть сделан человек, чтобы терпеть такое, что терпит Мегги. Как она может сидеть за одним столом и спать под одной крышей с убийцей Роджера?! Поскольку вы взяли на себя роль вестника, то передайте ей, пожалуйста, эти слова как ответ от меня! Эта женщина отравила Роджера, а Мегги и Валенти на как ни в чем не бывало живут с ней в одном доме, и полиция ее не арестовала!

Мисс Силвер понимала, каково сейчас Метти Эклс, поэтому тон ее вопроса был очень спокоен и мягок:

— Мисс Эклс, вы действительно верите, что миссис Рептон отравила своего мужа?

В ответ раздался какой-то жуткий, истерический смех, больше похожий на рыдания.

— А все разве не верят в то же самое? А вы сами?

Мисс Силвер понизила тон и произнесла тихо и доверительно:

— В таком случае, вы должны быть уверены, что это она писала анонимки.

Метти Эклс удивленно вскинула голову:

— А какая связь между письмами и убийством?

— Мне кажется, самая прямая. Полковник Рептон был убит потому, что сказал, что знает, кто их писал.

— Нет! Его убили потому, что он собирался развестись с этой женщиной и выкинул ее из завещания.

Голос мисс Силвер стал еще более убедительным.

— Вы ошибаетесь, — убежденно заявила она. — Его отравили, потому что он узнал, кто пишет анонимки, а до того по той же причине расправились с Конни Брук и Дорис Пелл.

Мисс Эклс привыкла, что последнее слово всегда оставалось за ней, потому что находчивости ей было не занимать и вдобавок к острому уму она обладала и не менее острым языком, но сейчас женщина буквально онемела.

Еле слышно она пробормотала:

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

Спокойным, уверенным тоном мисс Силвер объяснила:

— Только особа, писавшая письма, была заинтересована во всех трех смертях. Скажите, вам приходилось видеть эти анонимки?

— Нет, — слишком быстро ответила хозяйка. — А почему вы спрашиваете меня об этом?

— Мне кажется, вы получили такое письмо.

Метти гордо выпрямилась:

— Ни у кого не было причин писать мне что-то подобное, никто не может сказать… никто… — Ее голос дрогнул и прервался. — Как вы смеете задавать мне такие вопросы?

Мисс Силвер невозмутимо продолжала:

— В таком случае, вы не знаете, как выглядели эти письма. Но я могу вам показать — вот этот уголок оторван от одного из них. — И она протянула мисс Эклс маленький клочок дешевой белой бумаги.

Мисс Эклс взяла его и принялась рассматривать. Были видны неровно нацарапанные буквы «Тил» — явно начало от слова «Тиллинг-Грин», и еще чуть размытые очертания бледной кляксы.

— Вы никогда раньше не видели этой бумажки? — спросила мисс Силвер, внимательно наблюдая за хозяйкой дома. — И вам не интересно, где его нашли?

Ей было на что посмотреть. Мисс Силвер пришла сюда, вооруженная только смекалкой и большим опытом в понимании чужих намерений и мыслей, и от этой самой минуты зависело многое. Как поведет себя хозяйка дома? Дама надеялась получить разгадку тайны, занимавшей ее мысли, и, кажется, почти нашла ее.