— Да, — подтвердила Сисели.

Он развел руками.

— Ну какого черта вы явились сюда? Этого я не мог предвидеть! Я был убежден, что Гранта арестуют, как только полиция узнает, что он встречался с Роджерз, а потом обыщут весь дом и найдут пропавшую сережку. Она потерялась, пока я переносил труп. При первой же возможности я вернулся в лес и нашел ее, но оставил при себе. Я знал, что она мне еще пригодится — так и вышло.

— Так и вышло — эхом повторила Сисели.

— Разумеется! Ее найдут в вашей ладони. И все станет ясно: вы нашли ее случайно, и он прикончил вас.

— Он? — переспросила Сисели, не понимая о ком говорит Марк.

— Грант, кто же еще! Он убил двух других женщин и убил вас, потому что вы все узнали. Его повесят. И поделом ему. Я давно хотел избавиться от него. И жениться на вас.

Оцепенение понемногу проходило. Она погибнет, Гранта повесят… он избавиться от них, как от назойливых мух… Против этого восстало все ее существо. Она стояла всего в двух ярдах от письменного стола — широкого и массивного. Если она успеет обежать вокруг него, а потом метнуться к окну и двери, выходящей в сад…

Но открыть дверь ей ни за что не успеть. Значит, остается только тянуть время, выиграть побольше времени… может быть, кто-нибудь придет…

— По-моему, это неразумно, — сказала она.

Этим тоном ей всегда удавалось прекращать споры. Он подействовал и сейчас. Марк вспыхнул.

— Что вы имеете в виду?

— Посудите сами. Вы думаете, полиция решит, что Грант убил меня потому, что я нашла сережку. Но неужели он оставит на месте преступления такую улику? Ведь он не глуп.

Марк явно задумался. Он терпеть не мог менять планы.

— Он может не заметить сережку, зажатую в вашей руке.

— Тогда зачем ему убивать меня?

Это была нелепая пародия на их прежние споры. Марк всегда был тугодумом и раздражался, когда Сисели в выводах опережала его. Вот и сейчас он не скрыл досады.

— Вы думаете, что умнее всех? Ошибаетесь: он убьет вас по той же причине, что и Мэри Стоукс, — потому что вы слишком много знаете. Сережку вы ему не показывали, держали ее в кулаке. Но вы рассказали ему все, что знаете, и он убил вас — чтобы заткнуть вам рот. Вот и все.

Его лицо исказилось, он метнулся к Сисели. Она успела обежать вокруг стола, не замечая, что кричит во весь голос. За первым воплем последовал второй, еще громче.

Марк Харлоу потянулся через стол, но Сисели увернулась и опять закричала. Ей не хватало дыхания. Она уворачивалась, отступала, отклонялась, а Марк превратился в дикого зверя, обезумевшего и неистового, движимого одной целью — уничтожить ее. Он схватил ее за рукав, она вырвалась. Внезапно сквозь топот ног, тяжелое дыхание и быстрый стук сердца она различила еще какой-то звук. Он приближался. Наверное, это была машина.

Набрав побольше воздуху, она снова закричала. Он вскинул над головой тяжелый стул. Под руку Сисели попалась массивная стеклянная чернильница, и она метнула ее прямо в лицо Марку, а потом бросилась бежать из кабинета — прямо в объятия Гранта Хатауэя.

В то время как Сисели маялась в ожидании, Грант Хатауэй вошел в кабинет начальника лентонской полиции, гадая, сумеет ли выйти отсюда свободным.

Фрэнк Эбботт закрыл за ним дверь. Оба сели. Лэм выглядел мрачным и недовольным. И неудивительно: в кабинете было слишком душно — огонь в камине пылал вовсю. Значит, сейчас его, Гранта, поджарят на адском огне.

— Добрый день, мистер Хатауэй. Будьте любезны ответить на несколько вопросов.

— С удовольствием.

— Луиза Роджерз не сказала вам, откуда у нее ваши имя и адрес?

— Сказала. Она упомянула, что я обронил конверт. Кто-то поднял его и по просьбе Луизы отдал ей.

— Так она и нашла вас?

— Да, так она сказала.

— Она не спрашивала, кто был с вами в машине?

— Спрашивала.

— И вы ответили?

— Да.

— И тогда она уехала?

— Именно так.

— Как вы думаете, она решила продолжить поиски?

— Этого она не говорила.

— Вы назвали ей имя Марка Харлоу и название его поместья. Вы объяснили, как проехать туда?

— Она спросила, где живет мистер Харлоу, и я ответил.

— Она не говорила, что сейчас же поедет к нему?

— Нет.

— Но она собиралась туда?

— Об этом я не думал. Меня это не интересовало.

— Вы не звонили мистеру Харлоу и не предупреждали его о гостье?

Грант был явно удивлен.

— Конечно нет!

— А могли бы так поступить?

— Вряд ли.

— Вы с мистером Харлоу были друзьями?

— Мы с ним никогда не ссорились.

— Звучит не слишком обнадеживающе.

— Повторяю: я с ним не ссорился. Но он мне не дру.

— Однако он подвез вас четвертого января.

Грант улыбнулся.

— А вы когда-нибудь пытались добраться до Лентона из Ледлингтона? Я торопился домой.

Лэм хмыкнул.

— Значит, вы не звонили мистеру Харлоу и не предупреждали о неприятностях?

— Нет.

— Кому вы рассказывали о приезде Луизы Роджерз?

— Никому.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— А вашей жене?

— С какой стати?

— Отвечайте на вопрос.

— Жене я ничего не говорил.

— И никому другому?

— Никому.

— Почему?

Грант снова улыбнулся.

— По трем серьезным причинам: во-первых, у меня и без того полно дела. Во-вторых, этот визит меня не заинтересовал. И в-третьих, у меня хватало неприятностей.

Последовало молчание. Лэм не сводил с Гранта глаз. В комнате стало еще жарче. На лбах всех присутствующих проступил пот. Грант понимал, что этот пот могут счесть признаком волнения и приписать его виновности.

Молчание затянулось. Лэм нахмурился.

— Харлоу знает, что вы встречались с ней.

— Но не с моих слов.

Лэм откинулся на спинку стула.

— Значит, пора узнать, откуда ему все известно. Вы утверждаете, что ничего не говорили ни ему, ни кому-либо другому. В таком случае поедем и спросим его, откуда он все знает. Вы будете сопровождать нас.

Они отправились на Лейн в полицейской машине, за рулем сидел констебль Мэй. Неподалеку от Дипсайда Грант резко спросил:

— Если вы намерены арестовать меня, можно мне взять кое-какие вещи?

Лэм надолго задумался. Он мог ответить: «С чего вы взяли?», а мог сказать: «За вещами мы заедем на обратном пути». Но никто не понял, почему он ответил по-другому:

— Хорошо.

Мисс Мод Силвер впоследствии назвала этот поступок вмешательством провидения.

Они повернули к дому и услышали отчаянный лай Брамбла, запертого в кухне. Едва констебль остановил машину и выключил двигатель, Грант услышал вопль Сисели. Три двери распахнулись рывком, четверо мужчин вбежали в дом: Грант и Фрэнк — потому что услышали крик, Лэм — вслед за Грантом, а констебль — потому что он привык бежать вслед за остальными.

Крики доносились из кабинета. Едва Грант приблизился к двери, навстречу ему выбежала Сисели. Она бросилась прямо в объятия Гранта Хатауэя, он крепко прижал ее к себе. Фрэнк Эбботт увидел сережку, лежащую на полу — там, где ее выронила Сисели, а потом упавшего на колени Марка Харлоу. Он рухнул вместе со стулом, который намеревался бросить в Сисели. Лицо Марка было залито чернилами и кровью, он беспомощно хватался за воздух.

Фрэнк бросился к нему. Лэм на секунду застыл на пороге. Он услышал слова задыхающейся Сисели: «Он убил их обеих и пытался убить меня!» Взгляд Лэма уперся в сережку, затем в Марка Харлоу, который уже поднялся, опираясь на стол, и пытался стереть с лица кровь и чернила. Лэм, тщательно обдумав происходящее, спросил: «Что тут происходит?» — и перешел прямо к обвинениям.

Марк Харлоу слышал их невнятно, как далекий вой ветра. Кровь шумела у него в ушах, от боли кружилась голова. До него доносились обрывки: «…любые ваши слова… могут быть истолкованы…»

Протерев глаза, он в ужасе уставился на Лэма.

— Ну и что? Все уже сказано, — и он проклял Сисели и свое невезение. Будь здесь Луиза Роджерз, она узнала бы и голос, и брань.