Сисели, которая видела их сто раз, посмотрела на них по-новому, так, как Луиза Роджерз: длинные, тонкие указательные пальцы, подвижные большие, поразительная растяжка. Да, она тоже узнала бы эти руки.

Должно быть, Марк понял это по выражению ее лица. Сердитым жестом он сунул ладони в карманы плаща.

— Если бы я не потерял голову, я просто рассмеялся бы и выгнал ее. Она ничего не смогла бы доказать. Если бы Грант позвонил и предупредил меня, если бы я успел подумать, если бы не был застигнут врасплох, я был бы обязан ему. Тогда я отплатил бы ему той же монетой! Но мне опять не повезло. Я вышел подышать воздухом и увидел на Лейне машину. Фары ослепили меня, машина остановилась. Если бы не эта досадная мелочь, она проехала бы мимо и узнала, что меня нет дома. Но невезение преследовало меня. Я уже давным-давно обо всем забыл, я просто не мог представить, что этот кошмар повторится. Я оказался в ловушке. Она остановила машину и включила свет в салоне. Я увидел привлекательную женщину в черном — мне и в голову не приходило, что мы с ней уже встречались. Я подошел к машине, она опустила стекло и спросила: «Чей это дом — вон тот, из ворот которого вы вышли?» Я заметил французский акцент, но не придал этому значения.

Я ответил: «Это поместье Мейнфилд». Она подхватила: «Да, так Грант Хатауэй и сказал — Мейнфилд! Не там ли живет мистер Харлоу, Марк Харлоу?» Я кивнул. Она спросила, не я ли Марк Харлоу, и я опять ответил утвердительно. Она сидела в машине, я стоял рядом — неподалеку, но разглядеть меня она не могла. Она спросила: «Это вы были с мистером Хатауэем и вашим шофером в отеле „Бык“ в Ледлингтоне в девять часов вечера четвертого января?» «Да, — сказал я, — а в чем дело?» Она усмехнулась и продолжала: «Наверное, вас я и видела там. Вы, кажется, уронили зажигалку у меня под окном, и я видела, как вы ее поднимали». Я решил, что она просто заинтересовалась мной, засмеялся и ответил: «Вы не могли меня видеть — там было слишком темно». Она возразила: «У вас был фонарик. Да, это были вы, а не Грант Хатауэй. Я нашла его по адресу и имени на конверте». — Марк старательно подражал французскому акценту Луизы и ее торопливой речи. — «Я уже побывала у него и убедилась, что это не он. Значит, вы. Подойдите поближе, чтобы я могла убедиться». Я подступил вплотную к машине. Окно было опущено. Я положил руку на дверцу. Она уставилась на нее и воскликнула: «O, mon dieu![2] Это вы!» Ее тон сразу насторожил меня. Я начал припоминать, где мог видеть ее, и вдруг заметил проклятые сережки. Я подумал: «Этого не может быть! Какая досада!» Внезапно она закричала на меня по-французски, заявила, что я украл ее драгоценности, осыпала меня всеми бранными словами, какие только знала — «infame, scelerat, assassin!»[3] Как видите, мне пришлось заставить ее замолчать. Иначе ее мог кто-нибудь услышать. Я ударил ее — а что еще мне оставалось? Потом добил камнем. Я просто не мог допустить, чтобы она продолжала визжать. Во всем мире не найдешь такого невезучего человека, как я.

Сисели ничего не сказала. Сжав сережку, она опустила руку и, стоя неподвижно, слушала, как знакомый голос рассказывает о событиях, возможных разве что в кошмарном сне. Самым страшным был его обыденный, непринужденный тон.

Марк продолжал:

— Я увез ее в лес. Потом, конечно, избавился от машины — отвел ее в Бэзинстоук и оставил возле гаража, а потом вскочил в лентонский поезд и поехал в кино. В половине девятого я позвонил в гараж, сообщил, что за машиной приедут через два-три дня, и повесил трубку. Не помню, каким именем я назвался — само собой, не моим. Я просто не хотел, чтобы о машине сообщили в полицию. Как видите, я все предусмотрел. Вернулся в кинотеатр, досмотрел фильм и пешком вернулся домой. Потом я придумал, где спрятать труп. Я вспомнил про дом лесника. У моего дяди была книга с легендой об этом доме — ее написал отец мисс Грей. Помню, я читал ее в детстве. Когда дядя еще был жив, мы иногда говорили об этом доме. Однажды он повел меня в лес и показал дом лесника, объяснил, где находится вход в подвал. Он знал об этом, потому что его бабушка была урожденная Томалин, у нее хранились все бумаги, касающиеся дома. Поначалу он вел тяжбу с Эбботтами, но в конце концов они поладили. Впрочем, это вам известно.

— Да, — подтвердила Сисели.

Разговор был самым заурядным. Так они могли бы говорить о самых привычных, простых вещах и событиях. А между тем речь шла о том, как Марк убил Луизу Роджерз и спрягал ее труп в подвале дома лесника.

Он снова вынул руки из карманов и пригладил мокрые волосы.

— Но потом мне опять не повезло. Я дождался темноты, открыл подвал, приготовил все инструменты. Я все продумал, но меня опять настигло невезение. Перенести труп в дом было не так-то просто, но я справился. У дома лесника мне пришлось включить фонарь, чтобы отыскать дверь, и при свете я увидел, что одна из сережек Луизы исчезла. Перепугавшись, я начал искать ее, и тут услышал чей-то крик. Я прекрасно знал, что Луиза мертва, но в тот момент моя душа ушла в пятки. А потом я услышал, как кто-то убегает — стремглав, через заросли. К тому времени, как я опомнился, я понял, что мне ее не догнать. Я спрятал труп в подвале, закрыл дверь и ушел домой. Я знал, что кто бы ни увидел меня в лесу с трупом, он меня не узнал. Через пару часов слухи успели облететь всю деревню. Миссис Грин и Лиззи вернулись домой и наперебой принялись рассказывать о том, что видела Мэри Стоукс. К счастью, она солгала о том, где видела труп, поэтому никаких следов не нашли. Вернувшись в дом лесника глубокой ночью, я тщательно спрятал труп в подвале. И решил, что теперь мне ничто не грозит.

Внезапно его тон изменился, он перевел взгляд на Сисели. Она перестала быть для него просто слушательницей.

— Видите, как все было. Почему вы молчите?

Перед ней был прежний Марк — он исполнил роль и теперь ждал аплодисментов. Но аплодировать убийце?!

— Вы решили, что вам ничто не грозит, — повторила Сисели.

Марк вспыхнул.

— И был бы прав, если бы не эта чертова девчонка! Все решили, что она все выдумала или видела призрак. Она не разглядела моего лица, и я думал, что в безопасности. Поэтому я испытал шок, когда в прошлую субботу утром она принесла мне масло и яйца и попыталась шантажировать меня.

В прошлую субботу… значит, шестнадцатого… Так вот в чем дело! Мэри Стоукс пыталась шантажировать его и тем же вечером погибла…

Марк нетерпеливо взмахнул рукой.

— Напрасно она так сглупила. Я как раз подходил к дому, когда она собиралась уходить. Она остановилась и поздоровалась. Я тоже остановился и заметил, что она смотрит на мои руки. Я даже не попытался спрятать их. Она таращилась в упор. Затем сказала: «Так это были вы! Я так и думала». Я ответил: «Дорогая, что вы имеете в виду?» «Бросьте! — перебила она. — Я могу поклясться, что это были вы. Хотите, я так и сделаю?» «Я понятия не имею, о чем вы говорите», — возразил я, и она ответила: «Ладно, тогда я обо всем расскажу в полиции». И она пошла прочь, но не сделав и двух шагов, обернулась и сказала: «Интересно, что они подумают, когда узнают про подвал?» Конечно, просто так я не мог отпустить ее. «Поговорим в другом месте», — предложил я, и она спросила где. Мы назначили встречу. Она уезжала в Лентон, Джо Тернберри должен был провожать ее домой. Она сказала мне, что войдет в дом и хлопнет дверью, а когда Джо уйдет, снова выскользнет, но дальше веранды не пойдет, — Марк зловеще рассмеялся. — Она считала себя очень умной и предусмотрительной, думала, что успеет позвать на помощь старика Стоукса. Она не знала, чему нас научили в армии. Она и пикнуть не успела. Даже не заметила, что я уже на месте, пока я не вцепился ей в горло.

Сисели содрогнулась всем телом, ее охватил холод и оцепенение. Подумать только: все это говорит Марк! А он продолжал:

— Я не мог допустить, чтобы она разболтала обо мне всей округе. Вы же сами все понимаете. У меня просто не оставалось выбора, совершенно никакого. Меня нельзя винить. Мне просто не повезло, — он помедлил и добавил тем же голосом: — А теперь еще вы…