— Особенно, когда человек смотрит на нее с высоты подъемного крана, — сказал Льюис, наконец, вставая и надевая свое пальто.

Когда они выходили из кабинета, Морс на секунду задержался перед большой картой Оксфорда, висевшей слева от двери.

— Что вы об этом думаете, Льюис? Вот как это выглядит: Саут-Парейд — там они встретились. Теперь поищем место, до которого должно быть не более пяти минут, как вы утверждаете. Ну, в одном хотя бы мы уверены — с Вудсток-Роуд он повернул или налево, или направо, так?

Палец Морса медленно двинулся по маршруту, который вел налево и на юг: маловероятным выглядело, чтобы мужчина жил в этом районе вилл, который тянулся почти до Сент-Джилс, и взгляд Морса упал на спортплощадку колледжа Сент Джон, а точнее на лабиринт переулков, который пересекал район вдоль и поперек. Со своей стороны Льюис осматривал предполагаемый путь, по которому мужчина проехал бы, если бы повернул направо и на север; вскоре он заметил небольшую группу переулков между Вудсток-Роуд, каналом и вокзалом на западе. Надписи на карте были очень мелкие, но Льюис успел прочесть названия: Сент-Питерс-Роуд, Ульфгар-Роуд, Пикси-Плейс, Даймонд-Клоуз… Все это было муниципальной собственностью, если он правильно помнил — по крайней мере до восьмидесятых годов, пока тори не вспомнили про обещанную Энтони Иденом приватизацию собственности на землю.

Самые существенные улучшения, которые совершили собственники домов из красного кирпича, затрагивали двери и окна: некоторые из старых дверей были полностью заменены новыми дубовыми или по крайней мере перекрашены в цвета, отличные от установленного синего; а большинство старых окон с их мелкими продолговатыми стеклами, теперь были заменены большими горизонтальными стеклами в переплетах из нержавеющей стали. В общем и целом было очевидно, что район благоустраивается; дом на Даймонд-Клоуз 17 не был исключением в этой тенденции. Перед небольшим порталом установили решетку (за которой не было видно никакого света), а ограда и сад были расширены так, чтобы могла проехать среднего размера машина — вроде светлозеленого «Маэстро», который там стоял. Место выглядело странно пустынным под оранжевым светом уличных ламп.

Две полицейские машины медленно проехали по Сент-Питерс-Роуд, потом остановились на перекрестке с Даймонд-Клоуз. В первой машине были Морс, Льюис и Филлипс, а во второй двое полицейских в форме и один детектив в гражданской одежде. Филлипс и детектив держали пистолеты; они вдвоем (по предварительному плану) вышли из машин, не хлопая дверцами, бесшумно пробежали тридцать метров до входа в дом номер 17, там детектив направил достаточно театрально пистолет к звездному небу, а сержант Филлипс нажал кнопку звонка на входной двери. Спустя несколько секунд где-то в задней части дома появился слабый свет, потом он стал ярче, на этом фоне на стеклянной двери обрисовался силуэт мужчины. В тот момент на лицах Морса и Льюиса было написано огромное напряжение; но на взгляд со стороны, не было ничего, что могло бы вызывать настолько сильные эмоции.

С самого начала мужчина в толстом зеленом пуловере оказался поразительно отзывчив. Он попросил дать ему закончить ужин (было отказано), взять пачку сигарет (было разрешено), проехать до полицейского управления на собственной машине (было отказано), а также взять шарф и пальто (было разрешено). Он вообще не вспоминал о правах арестованных, гарантиях, адвокатах, защитниках, гражданских правах, незаконном аресте или о Лорде Лонгфорде, и сам Морс испытывал неудобство от сценария ареста, разработанного по схеме «слава или смерть». Но об этом никто никогда не узнал.

В комнате для допросов первым начал задавать вопросы Льюис.

— Ваше полное имя Эдвард Уилкинс?

— Эдвард Джеймс Уилкинс.

— Дата рождения?

— Двадцатое сентября 1951 года.

— Место рождения?

— Даймонд-Клоуз 17.

— Дом, в котором вы живете сейчас?

— Моя мать жила в нем.

— В какую школу вы ходили?

— Сначала в начальную школу на Хобсон-Роуд.

— А потом?

— В мужскую гимназию в Оксфорде.

— Вы успешно сдали приемные экзамены?

— Да.

— Когда закончили?

— В 1967 году.

— И получили аттестат?

— Да, я сдавал экзамены по математике, физике и техническому черчению.

— Вы не сдавали экзамен по английской литературе?

— Сдавал, но не преуспел.

— Вы читали что-нибудь Мильтона? — вмешался Морс.

— Да, читал «Комус».

— Что вы делали после окончания гимназии? (Льюис продолжил задавать вопросы.)

— Я начал обучаться на металлургическом заводе в Джерико.

— А после?

— Я не окончил. Проучился полтора года, а потом мне предложили очень хорошую работу в «Маккензи Констракшн».

— И все еще работаете там?

— Да.

— По какой точно специальности?

— Я крановщик.

— Хотите сказать, что сидите наверху в кабине и перемещаете товары по объекту?

— Можно и так сказать.

— Эта компания — «Маккензи Констракшн» — делала ремонт крыши здания Экзаменационной Палаты в Оксфорде в прошлом году, не так ли?

— Да. С апреля по сентябрь.

— И все это время вы там работали?

— Да.

— Ну, вероятно, с перерывом?

— Простите?

— Разве вы не отдыхали летом?

— Ах, да. Извините. У меня был отпуск около двух недель.

— Когда это было?

— В конце июля.

— Куда ездили?

— На север.

— Куда точно?

— В район Озер.

— А там где были точно?

— В Деруэнт-Уотере.

— Посылали оттуда какие-нибудь открытки?

— Да, несколько.

— Кому-нибудь из приятелей сюда, в Оксфорд?

— Кому же еще?

— Не знаю, мистер Уилкинс. Если бы знал, я бы вас не спрашивал, не так ли?

Это был первый напряженный момент в допросе и Льюис (как учил его Морс) подождал, пока подозреваемый успокоится, и ничего не сказал; на какое-то время в пустой и довольно холодной комнате в задней части полицейского управления в Кидлингтоне повисла тишина.

У двери стоял сержант Филлипс, который не присутствовал при начале допроса, и поэтому смотрел на происходящее, не все понимая. Долгое молчание (как считал Филлипс) угнетало Уилкинса, он дважды рылся в карманах брюк в поисках успокоительной сигареты; но теперь он вроде бы сумел взять себя в руки. Это был худощавый, светловолосый, приятно выражающийся мужчина, который (как считал Филлипс) не походил на человека, способного проявлять убийственную жестокость. Вопреки этому, Филлипс сознавал, что двое его коллег, которые вели это расследование, были весьма опытны, поэтому он слушал вопросы Льюиса с глубоким благоговением.

— Когда вы впервые встретились с миссис Маргарет Бауман?

— Вы знаете об этом?

— Да.

— Я познакомился с ней, когда работал в Экзаменационной Палате. Мы вместе ходили в столовую, и там я встретил ее впервые.

— Когда вы впервые встретились с ней во внерабочее время?

— Она посещала вечерние курсы, и после них мы заходили куда-нибудь выпить.

— А после этого стали водить ее к себе домой?

— Да.

— И занимались любовью?

— Да.

— А потом вы ей надоели, и она захотела разорвать вашу связь — так, мистер Уилкинс?

— Это не правда.

— Вы любили ее?

— Да.

— И все еще любите?