Литмир - Электронная Библиотека

— Отвези меня к пленнику.

Немного погодя архиепископ Кентерберийский уже сидел в центре одного из кораблей. Альфеге, шестидесятилетний старик, с недавних пор стал костью в горле Анджело. Будучи членом Витана, он то и дело выступал против амбициозных планов королевского советника. Теперь викинги взяли архиепископа в плен, что немало порадовало Анджело.

Локи, высокий, самоуверенный и гордый, внимательно посмотрел на пленника. Последние несколько недель старик провел в цепях, тогда как его тюремщики наслаждались всеми удовольствиями, которые мог предложить захваченный городок. Альфеге запретил своим людям платить за него выкуп, хотя, судя по всему, пользовался уважением и любовью многих и деньги для выкупа, причем в сумме, достаточной для удовлетворения даже самых жадных из подручных Торкелла, могли бы быть собраны. Для Локи и его людей архиепископ был очень ценной добычей. Что касается еще одного так называемого священника, аббата Эльмара, то он предал Альфеге и всех жителей Кентербери, спасая свою драгоценную шкуру.

— Упрямство, упрямство, — укоризненно произнес Локи. — Несколько фунтов могли бы вернуть вам свободу, ваша милость.

— Не оскверняй мое звание своими нечестивыми устами, язычник, — ответил архиепископ. — Я плюнул бы в тебя, если бы мог.

Один из стражей занес руку, собираясь ударить старика. Локи остановил его предостерегающим взглядом.

— Не сомневаюсь. Но ведь у вас пересохло во рту, не так ли? И в животе пусто? Запах жареного мяса, плеск волн, какая мука, а, ваша милость?

Альфеге опустил лысую голову и промолчал. Цепи негромко звякнули.

— А у нас был настоящий пир, — продолжал Локи. Корабли уже подтягивались, медленно окружая судно с пленником. — Вкусный у вас в Кентербери скот.

— Радуйся плодам этого мира, язычник, потому что в другом ты их уже не попробуешь, — сказал Альфеге.

Локи усмехнулся.

— Какая крепость веры. Такая уверенность в моей судьбе. Я — бог, дурак. Твой другой мир для меня просто не существует. У меня свой устав, у моих людей — свои традиции. Наберись мужества, старик. Другие просто погибали от моей руки. Ты станешь мучеником. Тебя сделают святым… если успеют. — Он повернулся к Торкеллу: — Пленник отказался платить. Полагаю, твоим людям не терпится излить злость.

Торкелл нанес первый удар. Рядом, на блюде, еще валялись остатки ужина. Он схватил кость и швырнул ее в закованного в цепи пленника. Она попала в шею, и архиепископ застонал, инстинктивно попытавшись поднять руки. Громкий хохот встретил этот безуспешный жест самозащиты, и тут же примеру Торкелла последовали другие. Кости, блюда, даже голова быка полетели в несчастного Альфеге, тщетно пытавшегося увернуться от обрушившихся на него предметов. Локи смотрел на пьяных викингов, нашедших выход своей злобе в избиении беззащитного старика.

У них это считалось обычной забавой, сопутствовавшей обильному ужину. Локи не находил ее такой уж веселой. Ему вспомнились боги Эзира, швырявшие что попало в заколдованного Балдера. Неуязвимого Балдера.

Только предательство могло погубить его…

Локи скорчил гримасу и отвернулся, но взрыв пьяных голосов заставил его оглянуться. Торкелл, выкрикивая проклятия, прыгнул в лодку, в которой сидел пленник, занес над его головой огромный боевой топор и с силой опустил. Череп Альфеге развалился пополам, и толпа, увидев кровь, кости и мозг, взвыла от восторга.

— Отвези меня на Нагльфар, — сказал Локи и обратил свои думы к звездам и холодному свету луны.

ГЛАВА 17

Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня.

Матфей, 25:35
Андредесвельд
Декабрь 999 года

Такой холодной воды, как в колодце незнакомки, Элвин еще не пробовал. Погрузившись в нее, он попытался задержать дыхание, и скоро его легкие уже горели. Что-то толкнуло юношу, словно необычайно сильная рука ухватила его за одежду и не желала отпускать. Один раз он рискнул открыть глаза, но ничего не увидел. Глазные яблоки едва не превратились в льдинки, и Элвин снова зажмурился.

Когда ему показалось, что легкие уже разрываются от нехватки воздуха, что ничего другого не остается, как выдохнуть и вобрать в себя ледяную воду, что-то изменилось. Его уже не тянуло, а толкало, точнее, выталкивало. Вспыхнувшая надежда придала сил. Элвин отдался этому влекущему порыву и, вырвавшись наконец на поверхность, отпустил Ровену и судорожно хватанул ртом воздух. Никогда еще этот воздух, чистый и свежий, не казался ему таким сладким.

Но вот холод никуда не исчез, сковывая движения. Элвин моргнул и, увидев совсем рядом, всего в нескольких ярдах от себя, берег, поплыл к нему. Вверху синело небо, теплые лучи солнца слепили глаза. Он оглянулся и с облегчением заметил, что все его спутники счастливо пережили это необычное путешествие. Наверное, в других, не столь плачевных обстоятельствах, Элвин рассмеялся бы при виде гордой Ровены и маленькой Рататоск, промокших насквозь и больше похожих на крыс, чем на кошку и белку. Неподалеку плыл к суше Валаам, а чуть дальше виднелась лошадь эльфов с вцепившейся в нее Кеннаг. Хозяйка Ключа сдержала слово и каким-то образом спасла кобылу и осла от преследователей, переправив их в безопасное место.

Только выбравшись на скользкий глинистый берег с разбросанными там и сям камнями, Элвин понял: что-то не так. Усталый, ошеломленный, еще не успевший оправиться от страха, он не сразу обнаружил причину своего недоумения, а когда открыл рот, собираясь выразить это чувство словами, Кеннаг, стуча зубами, пробормотала:

— Л-лет-то!

И верно, они оказались не в продуваемой узкой долине, примыкавшей к закованному в лед озеру. Перед ними была усыпанная цветами лужайка. Элвин упал на зеленую мягкую траву, с глуповатым видом взирая на пчел и бабочек, деловито перелетавших с цветка на цветок. Деревья в полном зеленом убранстве, солнце, посылающее тепло и силу…

Животные вылезли из озера и отряхивались. Капли разлетались во все стороны. Кеннаг сползла с лошади и попыталась размять окоченевшие члены, но едва устояла, и то лишь потому, что ухватилась за шею своей лошадки. Элвин заметил, что ожоги на ее лице исчезли. Воды Кровавого Ключа оказались и вправду целебными.

— Это… это страна эльфов? — нервно спросил Элвин. — Ты говорила, что у них времена года наоборот.

Кеннаг уже почти не дрожала. Она растирала руки. Ее многоцветное, пестрое платье облепило стройную, крепкую фигуру, бесстыже подчеркивая каждый изгиб, каждую выпуклость. Несмотря на все еще сидящий в костях холод, Элвину вдруг стало жарко. Он отвернулся. Когда-то ему хотелось проклясть Кеннаг только за то, что она обладает этим телом, этим соблазнительным, влекущим к себе сокровищем. Теперь он знал, что, если мокрая одежда облегает ее тело, в этом нет ее вины.

— Не думаю, — сказала Кеннаг. — Кровавый Ключ был, вероятно, воротами куда-то еще. — Она, прищурившись, взглянула на солнце. — Солнце слишком яркое, слишком реальное.

— Госпожа права, — раздался чей-то голос.

Из гущи леса вышли трое, двое мужчин и женщина. Каждый нес что-то, завернутое в тряпицу. Узнав коричневые рясы, Элвин понял, что мужчины — монахи. Но тонзур он не заметил. На женщине тоже была ряса, а длинные светлые волосы оставались непокрытыми. Говорила она.

— Как и вы оба, мы вышли из лона женщины, — продолжала женщина. У нее было милое лицо, теплый и радушный голос. — Вы замерзли, придя из внешнего мира, и мы принесли вам теплую и сухую одежду.

— Кто вы? — спросил Элвин, когда мужчины приблизились к нему, а женщина направилась к Кеннаг.

Братья — пожилой, с почти белыми волосами, и молодой, темноволосый — обменялись улыбками.

— Мы живем здесь. Ты не замерз, брат Элвин? У нас одежда, которая удобна и знакома тебе, а Ардит позаботится о Кеннаг.

Элвин все еще дрожал, а потому, отложив дальнейшие расспросы, поспешил натянуть теплую, сухую, удивительно мягкую одежду, принесенную братьями. Они также предложили ему блюдо с фруктами. Юноша взял яблоко и только тут понял, что проголодался. Оно оказалось сладким и хрустящим.

50
{"b":"2914","o":1}