Мы добираемся до пересечения с основной дорогой на Аддис-Абебу после шести часов ничем не прерываемой, хотя и тряской езды и уже скоро движемся мимо лоскутного одеяла из зеленых и желтых полей в ущелье Голубого Нила, которое текущая на юг река прорезала на целую милю в скалистом массиве, прежде чем неторопливо повернуть на запад и на север — в Судан.

Высокие стены красного песчаника дышат теплом, становится жарко. Когда мы останавливаемся, чтобы перекусить возле ленивого водопада, мой термометр показывает 100 Т, и прохладный и свежий воздух высокогорья превращается в счастливое воспоминание. Мы вновь погружаемся в истребление запасов арахисового масла и печений, но уже не в одиночестве. Откуда-то сверху над нами доносятся тонкие, почти человеческие крики, и на каменном гребне появляется оливковый бабуин. Грэм говорит, что в Эфиопии теперь осталось совсем немного диких животных. На дне ущелья однопролетный стальной мост висит над Голубым Нилом, над его быстрыми и грязными водами. Этот мост, при том что он является жизненно важным звеном, соединяющим юг и север страны, никогда еще не попадал на пленку. При Селассие и Менгисту такое было просто немыслимо. И лишь благодаря везению, приведшему нас в эту страну сразу после освобождения, вместо враждебности и секретности нас встречают с интересом и желанием сотрудничать. Армия ЭНРДФ, похоже, настолько уверена в своих достижениях, что не нуждается ни в каких угрожающих и устрашающих позах; уникальное явление в нашем мире — армия, которая улыбается.

В полной мере воспользовавшись ее сотрудничеством, мы переезжаем через мост целых четыре раза. Солдаты усмехаются, глядя на то, как мы раз за разом повторяем одни и те же действия.

Около трех часов дня мы едем вверх по крутым поворотам к южной части ущелья и бросаем последний взгляд на Нил, две с половиной тысячи миль ведший нас по Африке. За горами, за Аддис-Абебой мы воспользуемся другим естественным природным ориентиром — Великой рифтовой долиной, которая приведет нас еще дальше на юг, в самое сердце континента.

Возле столицы поверхность дороги все в большей степени покрывают ямы и выбоины, ставшие следствием колоссальных перемещений войск в последние месяцы войны. По сторонам дороги брошена уйма всякой техники — транспортные машины пехоты, бронированные автомобили и танки. На фоне темнеющего за ними неба и молний, вновь полосующих западный горизонт, они образуют собой воистину апокалиптическую картину, и выскочившая на дорогу перед нами гиена только добавляет ей выразительности.

Полностью темнеет, и после восьми вечера мы замечаем перед собой огни столицы. Наши водители потратили на дорогу тринадцать часов, показав истинное достижение на поврежденных и темных дорогах.

Последнее пересеченное нами плато находилось на высоте 10 000 футов (примерно 3000 м) и Аддис-Абеба с ее 8000 футов (2400 м) является одной из самых высоких столиц мира.

Впервые на территории Эфиопии я замечаю частные автомобили. Обгорелый танк наполовину заполз на тротуар возле президентского дворца, напоминая о сопротивлении, оказанном войскам ЭНРДФ, штурмовавшим город. Президентская охрана сопротивлялась до последнего, на этом месте погибли две-три тысячи человек.

Оказавшись в «Хилтоне-Аддис-Абеба», претерпеваем культурный шок, попав в мир белых лиц, светлых волос и упитанных телес. Комендантский час с часу ночи до шести утра, но есть телефоны и минибары. Великолепнейший, потрясающий душ. Пыль стекает с тела грязными ручейками. Глаза мои окаймлены красными полосками и болят, где-то по пути меня искусали блохи, однако я вижу во всем этом скромную цену за все, что нам только что пришлось испытать.

Не могу не заметить, что на единственной разновидности продающихся здесь цветных открыток великолепными красками изображен мост через Голубой Нил — тот самый, который еще никто не снимал.

День 82: Аддис-Абеба

Аддис-Абебу в 1887 г. выбрал своей столицей император Менелик Название это означает «новый цветок» на амхарском, официальном языке Эфиопии. Это семитский язык, он более близок арабскому и еврейскому, чем любой другой африканский язык. Этот трудно описуемый и симпатичный город опрятно устроился в чаше между горами, не давая при этом весомых оснований для гражданской гордости. При Менгисту его украсили аляповатыми металлическими арками и башнями, прославлявшими эфиопский коммунизм. Одна из таких башен лежит на боку, преграждая дорогу к отелю. Мужчины в зеленых комбинезонах разбирают ее с помощью молотков и кислородно-ацетиленовых горелок Тонкие листы легко поддаются огню. Разрезанную красную звезду забрасывают в кузов грузовика.

Мы спускаемся с холма, мимо величественных, но заросших ворот старого Дворца императоров и опустевшего постамента, с которого тридцатифутовая статуя Ленина прежде смотрела пустыми глазами в сторону площади Революции. Ленин исчез с постамента, и площадь Революции теперь носит имя Мескеля[40]. Мы выходим к ней под аркой, украшенной зелеными, желтыми и красными лентами цветов национального флага Эфиопии и увенчанной поблекшим лозунгом «Да здравствует пролетарский интернационализм». Площадь представляет собой широкий и длинный прямоугольник с заросшими травой откосами, крепостными сооружениями и городским музеем по одну сторону и скучными современными зданиями — по другую.

Эфиопия. Императоры Эфиопии, считавшие себя потомками царицы Савской и царя Соломона, носили титул «Лев Иудеи». Изображение льва считается символом эфиопской государственности и венчает несколько памятников в Аддис-Абебе

Нам сообщают, что к площади направляется большая толпа, собирающаяся поддержать Объединенных демократических националистов. Эта партия выступает против планов правительства разрешить самоопределение Эритреи и других, склоняющихся к независимости провинций. Беспокойно снует туда-сюда пара полицейских джипов с пулеметами позади. Здесь настолько давно не слыхали о любых формах политического протеста, что настроение приближающейся толпы кажется едва ли не праздничным. Однако едва первые размахивающие флагами ряды демонстрантов вступают на площадь, раздается громкий треск выстрелов. Кое-кто из манифестантов бросается на землю, а мы рысью бежим к своим автомобилям.

Стрельба начинается снова, и мы уже ожидаем начала паники. Толпа отдельными ручейками собирается у центра площади. Тому или тем, кто пытался остановить их, заткнули глотку. Поскольку наши планы предусматривают прибытие команды в полном составе и целости на Южный полюс, ретируемся с места происшествия. Дальнейших инцидентов не происходит, однако впоследствии мы узнаем, что более 10 000 человек протестовали против политики нового правительства.

День 83: Аддис-Абеба

Сырое утро, моросит мелкий дождик, совсем не жарко, и мы пробираемся по склону, застроенному крытыми ржавым железом домишками к большой шестигранной и также крытой ржавым железом церкви Святого Михаила. Народ медленно и неспешно под дождем приближается к церкви. Зонтики подняты, торговцы предлагают толстые и тонкие свечи. Вдоль дороги выстроились нищие, и рядок людей стоит, обратившись лицом к церковной стене, беззвучно шевеля губами в молитве. Здание окружает рощица эвкалиптов, высоких и утомленных, придающих происходящему нотку сумерек.

Из 45 млн человек, образующих население Эфиопии, 25 млн являются христианами и к посещению церкви здесь относятся очень серьезно. Церковные службы длинны — идущая сейчас началась в шесть утра и продлится три с половиной или четыре часа, после чего состоится обрядовая трапеза, следом за которой начнется другая служба. Люди воцерковленные посещают церковь дважды за уик-энд и еще по праздничным дням, когда служба может идти до шести часов. Среди собравшейся паствы кого только нет (многие в храм вообще не заходят), в том числе немолодые люди в армейских шинелях, девицы в белых платьях и молодые люди в головных платках, которые стоя, с закрытыми глазами подпевают службе. Похоже, что здесь собралось не менее 1000 человек.