Если в «Прогулке» Ирина Пегова без труда захватывает инициативу, манифестируя «женскую победу», то здесь ни у кого из мужчин не достает сил стать героем: пока что мужская победа невозможна. Даже заваривший кашу, вышедший сухим из воды трус и предатель вынужден бросить сверкающий «Бумер» в замерзшем русском болоте, одеться «под народ» и слиться с толпой.
Я за любые чудеса цивилизации. Пускай блестящие лимузины бороздят наши дороги и нашу грязь. Пускай будет капитализм. Но только не такою ценой. Какою? Смотрите отличное народное кино «Бумер». Впрочем, в долгосрочной перспективе я в наших мужчинах не сомневаюсь: все сделают правильно. Точнее, так: после всего, что сделали с ними (с нами), никакие ответные меры не будут избыточными.
Что касается «Трио», то к этому фильму по сценарию Александра Миндадзе я вернусь, едва в прокат выйдет еще одна его работа, «Космос как предчувствие», которую завершает все тот же Алексей Учитель. Сейчас отмечу, как тонко работает Миндадзе с категорией пост(советского) коллективного тела, драматургически решая ту же содержательную задачу, которую своими, режиссерскими средствами решил Петр Буслов.
Трое его героев, ментов, гоняются за убийцами дальнобойщиков по нашим степным дорогам. Два мужика и одна дама, сложные взаимоотношения, треугольник. Никак не могут расцепиться. Он любит ее, она любит третьего, у которого жена, но все это выясняется в лучших традициях Миндадзе, постепенно!
Всего одна финальная реплика. Она кладет голову на плечо любимому, который одновременно старший группы. Он: «Чего ты хочешь?» В смысле индивидуального тела. В смысле: «Что ли хочешь?» Она: «Жить!» То есть в смысле коллективистской советской риторики. В смысле утопии. В смысле: «Вообще жить!»
Браво, Миндадзе! Без малого гениально! Прошкин делает эту сцену неточно, да и всю картину в целом излишне забытовляет, в меру сил психологизирует. А не надо бы, это не психологическая история.
В исходном материале заложено вот что: невозможность нашего нынешнего человека превратиться в самодеятельного героя. Эти трое — единое тело, гидра о трех головах. Едва одна голова размечталась об эмансипации, акцентировав индивидуальную телесность: «Хочешь?», как вторая выдает правдинскую передовицу: «Эх, хорошо в стране советской жить!» И все это, эпохальное, — в рамках заурядного бытового диалога! Вот это уровень. Вот это писатель.
И еще одно замечание — о поколенческой разнице. Смотрите, Миндадзе и Прошкин рассказывают немудреную историю с позиции «ментов», которым придают выразительную любящую женщину. Ровно ту же самую историю сценарист Денис Родимин и режиссер Петр Буслов рассказывают с противостоящей позиции, позиции четырех криминальных парней из «БМВ», у которых с женщинами в лучшем случае мимолетная связь, у которых впереди — поражение и смерть. Впрочем, в исходном тексте Миндадзе тоже погибали все трое. Прошкин двоих пощадил. Неубедительно, закадровым голосом.
Родимин и Буслов — совсем молодые, моложе меня, в районе тридцати. Смотрите, они же успешные, практикующие кинематографисты, но идентифицируются с коллективным телом проигравших русских мужиков и, конкретнее, с криминалом.
Подумайте обо всем этом. Помедитируйте на досуге.
(9) Специально для этого кинообозрения я подобрал в сборнике анекдотов один короткий шведский, вдобавок недурно переведенный.
— Когда я машу рукой, это значит, что вы, Карлсон, должны подойти ко мне!
— Понятно, господин директор. А когда я качаю головой, это значит, что я не подойду.
Здесь хорошо все, вплоть до запятой, до секунды. Гениальна хитроумная пауза протагониста, его сбивающее с толку «понятно, господин директор», после чего следует разящий ответный удар. Гениальна организация всего временнбого отрезка, дезориентирующего поначалу, а в конце возвращающего достоинство и персонажу, и нам, «зрителям».
Кино сжигает наше внутреннее время подобно этому анекдоту. Кино берет в оборот наше биологическое и наше социальное тело, подобно тому как делает это отличный шведский анекдот.
Быть может, качественный сборник анекдотов (бывают и некачественные!) и внимательное отношение к собственному телу — все, что нужно хорошему кинематографисту.
А плохие пускай учатся на романах. Плохих не жалко.
(10) А вот кассету «Маллхоланд драйв» придется отыскать самостоятельно. Всякий уважающий себя синефил обязан двукратно посмотреть эту картину и сделать то, на что закономерно не способна наша пишущая братия, чтобы не сказать орда, — повзрослеть. Очнуться ото сна. Крепко стать на ноги. Пораскинуть мозгами. Разобраться в реальных процессах и подвергнуть остракизму фантомы. Далее несколько методических указаний: как смотреть Линча. И зачем.
Структурно картина похожа на все того же «Паука». Три четверти фильма — предсмертный фантазм блондинки по имени Дайана. Последняя четверть — ее реальные воспоминания, выполненные в режиме традиционного «объективного повествования».
В самом начале, до титров, — два ключа, которых не замечают только наши слепые: у вменяемого постановщика случайных кадров не бывает. Во-первых, экзотический эстрадный танец. Во-вторых, лицо блондинки в обрамлении улыбчивых старичка и старушки. Все ответы — здесь.
Итак, героиня — именно блондинка, ибо ее лицо настойчиво предъявляют и предлагают запомнить. Но еще раньше предлагают запомнить танец, он помогает опознать в качестве достоверной реплику героини ближе к финалу: «Я из Глубокой реки, из Онтарио, из маленького городишка. Я выиграла конкурс танца „Даттербак“. Это открывает путь к актерской карьере. Когда моя тетя умерла, она оставила мне немного денег. Она жила здесь, в Лос-Анджелесе». Только в этом месте мы понимаем, какой версии происходящего следует придерживаться.
Однако дальше героиня врет. Ей, бедной провинциальной девчонке, приходится врать, чтобы повысить социальный статус и на равных войти в сообщество знатных голливудских людей. Поэтому на вопрос о тете: «Она работала здесь?», то бишь в Голливуде, героиня вынужденно отвечает: «Да!» Откуда знаем, что врет? Попросту видим: глазки вначале бегают, а потом, на реплике «да», опускаются. Ровно таким же достаточным образом Линч обозначает вранье других персонажей.
Но тогда фантазм, который занимает три четверти картины, легко опознать в качестве той же самой, но развернутой лжи. Итак, для начала провинциалка Дайана наделила свой мысленный образ первым попавшимся во вчерашней реальности именем («Бетти», — прочла на груди официантки). Жизнерадостная Бетти точно так же приезжает покорять Лос-Анджелес. Но живет не на задворках, как реальная Дайана, а в шикарном особняке родной тети, конечно, голливудской звезды. Стремительно покоряет продюсеров. Привлекает восхищенные взоры легендарных постановщиков… Фантазм дурочки, в чьей маленькой головке поселилась тысяча мелких бесов, то бишь образов и сюжетов индустрии развлечений.
Дальше дурочка воображает романтическую лесбийскую связь. Будто бы начинается аварией на Маллхоланд драйв. Прекрасная подраненная брюнетка доползает до тетушкиного особняка, где Бетти окружает ее заботой. Трепетные девушки влюбляются, ласкают друг другу чресла и грудь…
Все это, конечно, блеф, а на деле было вот что. Отравленная буржуазными стереотипами, ослепленная идеей быстрого успеха, провинциалка Дайана приезжает в Лос-Анджелес. За спиной — региональный танцевальный конкурс, в кошельке — мизерное теткино наследство, в голове — розовый туман.
Получает какие-то второстепенные роли, на съемочной площадке знакомится со звездой по имени Камилла Роудс, жгучей бисексуальной брюнеткой. Камилла играет одну главную роль за другой, потому что спит с каждым из своих режиссеров. Как в анекдоте: «В новой пьесе вы играете роль невинной девушки. Есть ли у вас какой-нибудь опыт в этом отношении?»
Наша провинциалка так еще не умеет: искренне влюбившись в Камиллу, страшно ревнует и к новому режиссеру, который собирается стать брюнеткиным мужем, и к другой блондинке, очередной любовнице Камиллы. Камилла идет на социальный верх, ей надоела брутальная провинциальная девка (зато в своем фантазме Дайана белая, пушистая, зайчик!). Камилла объявляет Дайане о разрыве отношений. Дайана пытается мастурбировать, а потом, неудовлетворенная, заказывает брюнетку Камиллу профессиональному киллеру. Киллер успешно справляется с задачей.
