«В убогой рыночной кошелке…» В убогой рыночной кошелке Хранится драгоценный клад: Сирень из розового шелка, А из зеленого — салат. В ней бронза смутного инжира, И жемчугу подобный лук, И перламутрового сыра Оправленный сафьяном круг. И возле серебристой рыбки Кораллом кажется морковь, В ней огородника улыбка И солнца первая любовь. 1944 Тень Попутчик из хлада и мрака При каждом из нас. Погляди, Он вместе идет, как собака, То спереди, то позади. Но виден он только при свете, С ним холод и тьма заодно, Он в сумерках еле заметен, Он лишь теневое пятно. А света попутчик страшится, От искры малейшей бежит И то за спиной таится, То темной тропою лежит. И если твой свет за спиною, То темный водитель растет, Пугает своею длинною И в мрак безымянный ведет. И страшен мне он, несуразный, Неверный, холодный, немой, Двойник мой, всегда неотвязный, Рожденный моею же тьмой 1979 О старом Ванве Здесь когда-то мельницы мололи Золотое крупное зерно. Лес шумел и расстилалось поле И река текла, давно-давно… Это время не было спокойным, Не было спокойно никогда, Много раз опустошали войны Крепости, селенья, города… Старый Ванв! Ты был когда-то молод, Но в твои закрытые дома Заходили и чума и голод, И гостили — голод и чума. Но в года страданий и разрухи Дни текли быстрее и полней — Пели девы, плакали старухи, Юноши садились на коней, Пировали пышные вельможи… Время шло. И пронеслись века. Вырос Ванв на старый не похожий, И похожий, все-таки, слегка. Стихло все — и войны, и напевы, Город полон новыми людьми. Ванв хранит святая Женевьева, Женевьева и святой Реми. 1963 Версаль Пышная осень Версаля Как золотой мавзолей… Рея, вдали исчезали Тени былых королей. Листья слетая мерцали В синих пролетах аллей, Мертвые листья Версаля Стали как будто теплей. Мертвые воды Версаля Стали еще зеленей, В их неподвижном зерцале Спят двойники тополей… Сколько листвы набросали Вязы за несколько дней! Мертвые боги Версаля Стали еще холодней. Вольный ветер
Вольный ветер дует на откосы. Майский ветер, развеселый друг! Зачесал березовые косы С севера на юг!.. А за ветром заструились травы, Легковеен ветер, шаловлив, Наклоняет головы направо Вереницам приболотных ив… Весел ветер! Нет ему помехи, Приласкает, да и был таков, Унося с собою на потеху Несколько увядших лепестков. 1950 «Весь день с утра моросило…» Весь день с утра моросило, Настыла земля, намокла… А вечером злая сила Стала стучаться в стекла. Ломилась с таким напором, Как будто вела осаду, И ветер иных просторов Носился, шурша, по саду. Открылось окно с размаху И что-то разбилось в кухне, Щенок завизжал со страху, Я думала — крыша рухнет! И долго во тьме холодной Потом колыхался кто-то И трогал рукой бесплотной Сухой цветок у киота. «Отчего-то запахло весной…» Отчего-то запахло весной В этом городе мрачном и старом И взволнованный ветер лесной Пролетел по широким бульварам. Он запутался в пестрых платках, Что качались у модной витрины, Закружился в крутых завитках Под аркадами церкви старинной… И ко мне прикоснувшись легко, И запев над моей головою, Улетел далеко, далеко В Лотарингию, или Савою… Всколыхнулась людская молва, Покатились бумажки, картонки, Встрепенулись, запели слова И рванулись за ветром вдогонку. 1967 «Опять поля направо и налево…» Опять поля направо и налево… Знакомый ветер встретил и узнал, И вдруг запел таким родным напевом, Как будто бы по имени позвал. И мы пошли по-дружески, не споря, Крылатый друг смирился и притих. Я о своем рассказывала горе, Он о скитаньях говорил своих. Сменялись тучи на небесной страже Мы с ветром вспоминали о весне, — Он никогда на людях не расскажет, Того, что говорит наедине. И он мне рассказал об очень многом И проводил по дружбе на вокзал И листьями усыпал мне дорогу, Но, все-таки, о главном не сказал. 1952 |
