Колдовство У небес стоит на страже Тишина Ткет серебряную пряжу Вышина. Выходи, я призываю И зову Сновидений силу знаю Наяву. Выходи — вокруг тумана Пелена, Расцветая льет дурманы Белена… Если выглянешь в окошко На луну Я лукавой черной кошкой Промелькну И на крыше черепицы Слыша дрожь Ты промолвишь «мне не спится» И вздохнешь. Пусть туман тебя закружит На ходу. Не закружит — будет хуже: Я приду. Поцелуй запечатлею На груди, Сонным маком заалею Впереди. Слово знаю я такое — Слово — нож, От него нигде покоя Не найдешь. Не найдешь себе приюта И в скиту. Обернусь тоскою лютой И найду… И куда бы ни пошел ты — Каждый раз Впереди увидишь желтый Светоч глаз. Полдень
Трепещет ангельский чертог От звона сладкогласной лиры. Огромный упоенный бог, Горя в расплавленном эфире, Поет, сжигает и разит Огнями стрелами и звоном. — В тумане солнечном сквозит Земли беспомощное лоно. К нему палящий бог приник — Пронзают стрелы, струны, струи Последних тучек пелену Испепеляют поцелуи. И землю сладкий их ожог Сразил божественною страстью. О солнце, беспощадный бог, О полдень дней моих, о счастье! 1950 Письма Каждый день, всегда перед обедом, Выхожу, волнуясь, на крыльцо Входит почтальон с велосипедом И дает мне в руки письмецо… И сейчас же убегают тучи, Открывая солнечный простор — Вижу почерк тонкий и летучий, Буквы заплетаются в узор. Прочитать не терпится до смерти И читаю много, много раз. В этом белом маленьком конверте Ежедневной радости запас. Радость даже и в румянце марок, В первых строчках — радостная дрожь. Кажется, как будто бы в подарок Ты мне розы ежедневно шлешь. 1960 Сон («Что было? — никак не припомню…») Что было? — никак не припомню Приснился мучительный сон, Но знаю, что болью огромной Он был осенен и пронзен… В селе петухи закричали, За окнами стало светать, Но вещей и острой печали Я все не могла отогнать. И долго в молчании строгом О чем-то я плакала… но Душа моя ведает много Того, что мне знать не дано. 1944 «Мы с тобою оба рождены…» Мы с тобою оба рождены На одной из самых лучших родии, Мы с тобою оба включены В милосердный Замысел Господень. Божьей волей было суждено Нам скитаться по чужим дорогам И от самой юности дано Пережить мучительного много. Мы не рано встретились с тобой — День тускнел и опускался вечер, Вешний вечер, избранный судьбой Для нежданней и счастливой встречи. Разве можно это объяснить? Взгляд, улыбка, голос осторожный… Протянулась золотая нить И связала крепко и надежно. Словно вешний ринулся поток, Словно песнь рванулась молодая… И душа раскрылась, как цветок, И цветет. И все не увядает. 1960 «Мы шли и зеленые пажити…» Мы шли и зеленые пажити Все время смыкались вокруг. Я думала — что же вы скажете, Усталый и радостный друг? Но грустные строки Есенина Припомнились вам на ходу, А ветер завыл по осеннему, Как будто пророча беду. Закат заалел над деревнею И был он высок и глубок. Нахохлилась церковка древняя, Как старый больной голубок. Вошли мы… Нежданно, негаданно Я жизни коснулась иной, Пахнуло цветами и ладаном, И вечностью. И тишиной. Но эхо вернуло сторицею Скрип двери и отзвуки дня, Под сводами птица за птицею Носились, кружились, звеня… В притворе, давно не тревожимом, Где бронзовый ангел блеснул, Почудилось будто бы «Боже мой!» По близости кто-то шепнул. И горечь любви нераскаянной, Меня поджидавшая там, Как пес потерявший хозяина За мною пошла по пятам. Прогулка На рассвете, каждый Божий день, Мы выходим погулять с собакой… Темным окнам просыпаться лень, Фонари сияют в полумраке. А в домах будильники слышны, Трудовые, наступают будни… И не нарушая тишины Мы идем по улице безлюдной. Я собаке не хочу мешать: У собаки собственные вкусы, Надо ей за кошкой побежать И понюхать по дороге мусор. Мне же надо посмотреть туда, Где восток прозрачно розовеет И подумать надо иногда О своих писательских затеях. За газетой мы потом зайдем И в пекарню, за румяной булкой И вернемся, окружным путем По совсем пустынным переулкам. И приносим, приходя домой, Свежий хлеб на утренней газете, Чтоб за чашкой кофе милый мой Узнавал, что нового на свете. 1967 |