Тот, в которого Гарри целился занесенным кинжалом, поднял руку и легко отбросил нападавшего в сторону — Гарри упал боком, и Драко сообразил, наконец, каким маленьким не казался — а действительно был — Поттер в сравнении с ночными гостями. Если бы он стоял в полный рост, то едва достал бы чудовищу до груди.

Ладонь с длинными, в дюжину фаланг, пальцами протянулась над костром, охватила шею и подняла — легкость, с какой его оторвало от земли, успела поразить Драко. Что-то в его позвоночнике хрустнуло — за секунду до того, как воздуха в легких не стало. Он забился, задергался, выронил кинжал. В глаза наплывала и пульсировала чернота.

Драко осознавал, что все происходит в абсолютной тишине — он не слышал даже ругательств или криков Поттера. Тем не менее, он слышал голос, слышал совершенно ясно, хотя бледные губы на плоской невыразительной морде не двигались, и взгляд спокойных глаз оставался неподвижен. Драко успел заметить, что надбровные дуги чудовища расчерчены тонкими линиями — вроде татуировок, нанесенных красной краской. Линии скручивались в спирали и расходились, образуя сложный рисунок на висках.

— … украсть. Украсть. Вы пришли украсть.

Голос был ровный и вернее всего подходило бы слово «звериный» — если бы звери могли говорить. В нем не было интонаций, не было чувства, дыхания, только необходимость обозначить некую важную для говорящего мысль.

Драко, слабея, повис в огромной руке, пальцы на его коже были холодны, они сжимались и чуть разжимались — может, чтобы не дать ему совсем задохнуться — или это была иллюзия, такая же, как голос в его голове.

— Мы ничего не крадем, — он не крикнул и не сказал.

Существо склонило голову к плечу.

— Все приходят, чтобы украсть.

— Мы не…

Слова и мысли потерялись, потому что они не были нужны — ни Драко, задыхавшемуся в пальцах нападавшего, ни самому нападавшему. Кто-то быстро, бесцеремонно и неловко рылся в его памяти, ощущениях, эмоциях: расшвыривал их, как вор расшвыривает хлам в ограбленной квартире.

И вдруг натолкнулся на нечто, недоступное самому Драко — нечто, что заставило вора остановиться.

Пальцы на горле Драко разжались, он упал, задев плащом обгоревшие поленья костра и ударившись боком, подвернув ногу.

Существо над ним наклонилось и дотронулось до груди Драко.

— Уходи.

Гарри бросился было к врагам.

— Нет, — крикнул Драко, — не надо! Они нас не тронут.

Прижав ладони к горлу, ловя ртом воздух, он пытался вдохнуть полной грудью.

— Гарри! Они не опасны.

— Что-то я сомневаюсь…

Драко сквозь слезы смотрел, как они уходят — поднимаются на песчаный гребень, ссутулившись, раскачиваясь на ходу, спускаются в темноту.

— Что это было? — потребовал Гарри, опускаясь на песок рядом с ним. — Что они хотят? Почему он тебя выпустил?

— Он… оно… говорило.

— Правда? Я не слы…

— Я тоже не слышал. Но клянусь тебе, он задавал мне вопросы.

— Они еще и легилименты?

— И очень сильные, если только я… не свихнулся от недостатка кислорода.

Гарри посмотрел на следы нападавших.

— И очень здоровые. Еще удар — и он бы сломал мне шею.

— Он говорил, что мы воры.

— Любезны до крайности, а?

— Потом что-то искал у меня… В моей памяти.

— Что?

— Ты знаешь, что легилимент не обязан представляться и называть искомое.

Гарри потер переносицу.

— Да уж. Знаю. Приятного мало. И ты ведь понятия не имеешь, ЧТО ИМЕННО он нашел?

— Нет. Он предложил нам убираться…

— Милашка.

— Без объяснений.

— А он в курсе, что…

— Я думаю, им плевать. Мы чужаки, и скажем спасибо, что есть нечто… что их останавливает от убийства. Ты видел, убить нас гораздо проще, чем убить их.

— Да, — сказал Гарри с горечью. — Силы неравны. Эти ублюдки сильнее, чем ночные твари там, в королевствах Полудня и Заката.

— Сириус сказал, что они превращаются в нечто большее, здесь, на своих землях… Может, это и имел в виду. Я никогда не сталкивался с тем, чтобы ночные твари говорили с людьми.

— Кроме Сайнии?

— И она может делать это только во сне. И только с одним человеком. Эти же, напротив…

Гарри потрогал его за плечо.

— Ты как? Он сильно тебя придушил?

— Кадык не сломан, и то хорошо, — сказал Драко, убирая пальцы от своей шеи.

— Итак? Нам следует принять их совет?

— Насчет «уйти»? Я пытался ему сказать, что мы бы с радостью, — Драко усмехнулся. — Он не слушал.

— Господи, почему все в этой стране такие… долбанутые, — проворчал Гарри, сгребая догоравшие угли в тщетной попытке разжечь костер заново. — Почему почти каждый на нашем пути или сволочь, или тупица, или оборотень?!

Драко прижал руки к теплому песку рядом с прогоревшими ветками.

— Потому что так оно и бывает, Поттер. И не только на Сомнии.

Склон был пологий, но скользкий.

Земля, тут Сириус оказался прав, была покрыта тонким слоем инея, и не было вокруг ничего — ни травы, ни кустов, ни деревьев — лишь плоские холмы, бесконечные и унылые склоны и спуски, и небо, разлившееся над пустошами густо-серым, ровным облаком. Подошвы скользили по инею, по льду, каблуки цеплялись за мелкие, вмерзшие камешки, воздух был стылый и какой-то пустой: без запахов, без ощущения близости не то, что жилья человеческого — а всяких следов жизни.

Пустоши в полном смысле слова.

Поднимаясь, Драко чувствовал, как во рту копится острый, кисловатый привкус: он привык за несколько дней пути, что к вечеру вкус этот становится таким сильным и таким омерзительным, что хотелось прополоскать рот.

Сглатывая слюну, он обернулся к Гарри с фальшивой улыбкой:

— А я думаю, как мне повезло идти с тобой в прошлый раз.

Гарри поднял голову и посмотрел на него с легким, чуть раздраженным, удивлением.

— О чем ты?

— Пес-стражник. Ведь я думал, что это ты. Я называл его твоим именем. Я говорил с ним, словно он — это ты…

Драко остановился и сплюнул. Гарри подумал немного и тоже выпустил изо рта струйку тягучей слюны.

— Ты чувствуешь этот вкус во рту?

— Да, и чем дальше, тем противнее.

— Что это может быть?

— Отрава. Просто какие-то испарения… Что угодно.

— Ну, так что же с тем псом?

— Ах, да. Ну, иногда он упирался, не хотел идти. Тогда я просто вел его на поводке. Уж не знаю, помогло бы теперь или нет…

— Намекаешь, что я слишком медленно иду? Я просто прикрываю твою спину… мало ли кто еще захочет тебя придушить, — проворчал Гарри. — Ты же всеобщий любимец на Сомнии.

— Нет, я о том, что с ним было легче, знаешь… ведь из нас двоих только я мог что-то решать.

— Слушай, не хочу тебя огорчать, но, раз уж я не собака, и имею право голоса… мне кажется, мы взяли не то направление. Ты сказал, будет залив…

— Через пару дней пути будет, — заверил Драко, но прозвучало не слишком убедительно.

Гарри коротко ухмыльнулся.

— Хорошо бы, чтоб был. Иначе…Драко?

Драко посмотрел в пол-оборота, натягивая перчатки выше, чуть не до локтей, стараясь согреть пальцы. Суставы его левой кисти просто орали от холода.

— Драко, — повторил Гарри, поднимая палец к кончику носа.

Он провел пальцем от носа к губе, и Драко запоздало сообразил — что-то текло по его подбородку. Что-то теплое. Он машинально повторил жест и увидел темно-красное пятно на светлой замше перчатки.

— У тебя кровь носом идет, — сказал Гарри.

— Вижу.

— Запрокинь голову.

Драко послушался и зажал переносицу в тщетной попытке остановить поток крови. Где-то в затылке его пульсировало крохотное пятнышко боли — обещание, предвестник жестокой мигрени.

— С тобой все в порядке?

— Наверное, — прогнусил Драко, глядя в небесную черноту. Туча местами была разорвана, проглядывали мелкие, тусклые звездочки.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже.

— Я с самого утра чувствую себя, словно… Мне голову пробили чем-то острым и вынуть это острое… забыли.