Драко нашарил флягу, пил жадно и не чувствуя вкуса, вода казалась тяжелой, падала в горло холодными камешками-глотками. Все это время он не отводил завороженного взгляда от темной макушки и нежного профиля, пока, наконец, не отшвырнул пустую флягу в сторону и не выругался — вслух, громко, с наслаждением. Поттер дернул плечом и перевернулся на спину. Он открыл глаза и заморгал.

— Что случилось?

Рука легла на бедро Драко, легко коснулась и соскользнула. Гарри широко зевнул. Драко стало стыдно.

— Ничего. Спи.

— Что опять, Драко? Тебе снились эти твари? Или что?

— Мне не нужны сны, чтобы их повстречать, — проворчал он, подвигаясь ближе. — Я почувствовал, что сейчас сойду с ума от… жажды. Выпил всю воду, что осталась. Очень эгоистично, я… я просто… Не мог удержаться, — с вызовом закончил он.

Поттер слабо усмехнулся.

— Это ничего. Мы наберем еще воды. Ложись. Не бузи, Малфой. Утром разберемся.

Он лег, хотя в душе еще бурлило раздражение, а во рту было сухо и горько.

Поттер поерзал, не поднимая головы, и положил руку на плечо Драко. Драко лежал лицом к нему, ощущая легкий запах лошадиного и человеческого пота от куртки. Рука Гарри казалась тяжелой и надежной, она давила на то место, где плечо сходилось с шеей, но Драко не хотелось, чтобы Гарри ее убрал. Он наклонился, почти ткнувшись лицом в куртку под мышкой Поттера. Подтянул колени к груди, едва не пихнув при этом Гарри в бедро.

Тихий, ласковый, немного растерянный смешок.

— Что-о? — протянул он, готовясь отпрянуть.

— Нет, лежи, как лежишь. Мне так нравится. Так обычно мой Ал укладывался, когда маленьким был. Я привык. Я не сдвинусь с места, и ты мне не помешаешь.

— Что стало с аврорским принципом «спать, прикрывая спины»? — ядовито прошептал Драко.

— Господи. Да толку-то от него, — беспечно сказал Гарри. — Мне куда спокойнее, если ты выспишься и не станешь орать и прыгать вокруг, честно. Поэтому к черту принципы.

Драко поднял было голову.

— Лежи, я сказал, — властно прикрикнул Гарри. Теперь по его голосу невозможно было сказать, улыбается он, или нет. Скорее всего — нет. Больше не улыбался.

— Я хочу пить.

— Я тоже. Как только ты сказал, что выпил всю воду, я и захотел. Не думай об этом, и все пройдет.

Драко молча лежал, вслушиваясь в то, как скользят по камням, похрустывают ветвями тени и призраки.

— Алу нравилось, он спал как котенок. Вообще-то он плохо спал по ночам, в своей кровати. Вот Джинни приносила его днем, обычно по воскресеньям, и клала его на нашу кровать. Я лежу, за окном день, дел по горло, но не шевелюсь… Тогда она прочитала в газете… знаешь, это вроде шуток, там было…

Гарри зевнул.

— Что-то вроде «настоящий рыбак знает, как широко можно развести руки». И вот, про меня: «настоящий кошатник боится пошевелиться, если кот спит с ним рядом». И она стала дразнить меня. Вот я лежу, Ал дрыхнет, а она прибирается в спальне и тихо смеется. Говорила, что он по воскресеньям отсыпается за всю неделю.

Еще один зевок. Драко невольно заразился и, прикрыв глаза, зевая, слушал весь этот ласковый бред.

— А мне даже стало нравиться. В конце концов, это было законным отдыхом и отмазкой от домашних дел. Джинни никому не разрешает входить. В комнате солнце, внизу они там… шумят. А вокруг меня тихо. Убаюкивает.

Драко не ответил.

— Джейми, тот засыпал под тяжелый рок. А маленькая… то есть, Лили Луна… с ней проще всех было. Ей скажешь — пора спать — у нее глаза и слипаются.

Облизнув сухие губы, Драко подумал вдруг — и только лишь теперь — что Поттер не просто соскучился. Он истосковался по ним, по своей семье. Еще немного, и… Что? Он и сам тосковал. Оба знали, что пути назад пока нет.

Но как долго Поттер будет держаться? Может, дольше, чем было бы разумным. Может, это все было большой ошибкой. И скоро Гарри об этом подумает. Первый раз отгонит мысль от себя — он герой, с таким строением души и разума, которые не позволяют первой мысли все испортить. Но пройдут еще недели… дни. И эта тоска сожрет все его геройство, и Гарри, его смелый и великодушный, рассудительный и спокойный, Гарри сорвется.

Драко пытался придумать, как оттянуть неизбежный момент. Поощрять эти разговоры о семье? Замалчивать, напротив? Сказать Поттеру, что возвращение уже совсем близко?

И что за мысли, сердито сам себя оборвал он. Поттер не марионетка. Казалось бы, уже столько всего произошло, столько раз он тебе доказывал, что нет таких ниточек, за которые ты мог бы подергать… а ты все ищешь. Болван.

Он заснул, все еще злясь на себя — и на Гарри за компанию. А когда проснулся, обнаружил, что свернулся в тугой комок, и нос его упирается Поттеру едва ли не в бедро. Пока он лежал, не желая шевелиться и разрушать эту странную неосознаваемую, пугающую и приятную близость, солнце вспыхнуло над каменистой грядой. Костер догорел. Поттер согнул ногу в колене, что-то пробормотал.

— Пора идти, — сказал Драко.

— Да, да. Я уже, — рука на его плече подвинулась ниже, пальцы прошлись по скуле. — Ты как?

— Пить.

— И пИсать, — хмыкнул Гарри. — Я встаю.

Он осторожно разомкнул объятие, поднялся на колени. Штаны его топорщились ниже пояса вполне объяснимым бугорком. Гарри посмотрел вниз и хрипло засмеялся.

Драко положил пальцы на свой собственный член:

— Зов природы, Поттер. Что такого смешного? Тебе тринадцать лет?

— Увы, увы. В наши годы УЖЕ надо радоваться таким делам… а не ЕЩЕ.

Они вдвоем дотащились до большого камня в стороне и без всякого стыда принялись мочиться. Драко вытянул руку, для равновесия оперся на нее.

— А что, призрак импотенции уже тебя навещал? — светским тоном спросил он, чтобы как-то развеяться.

— Типун тебе, — немедленно откликнулся Гарри. — И вообще, говорят, пока у мужчины есть язык и десять пальцев…

Драко хохотнул.

— Да ладно. Это нормально, Поттер. Это природа. Каким бы ты не был секс-животным, рано или поздно, становишься человеком.

— Не знаю, о чем ты, — с холодком сказал Поттер, заталкивая член в штаны и одергивая рубаху, — я и сейчас вполне себе животное.

— Молодец, — похвалил Драко, рассеянно поливая какие-то лишайники, — так держать. Главное, себя в этом убедить.

Гарри несильно пихнул его между лопаток и отошел к кострищу.

— Мы найдем воду, — крикнул он, собирая сумку и закидывая ее себе на плечо. — Тогда и позавтракаем. Ты согласен?

— Абсолютно. До темноты будем уже в долине. Нет смысла задерживаться.

Поели они на ходу, но к моменту, как нашли воду, стало ясно — так просто к Долине Луча не пройти. Перевал поднимался все выше, добирался до границы длинного, как язык, ледника, пересекал его наискосок, почти у вершины горы поворачивал — и исчезал в темном узком ущелье. Поттер набрал полные фляги из ручейка, бежавшего прямо из-под льдистого карниза. От дыхания поднимались струйки пара.

Темнота застала их на леднике — прямо на кривой, плохо видной, тропинке, по которой ползли они, оскальзываясь, хватая друг друга за рукав. Гарри остановился и вытряхнул из сумки остатки провизии. Костер разжечь было нечем — весьма неблагоразумно они не набрали даже того сырого хвороста, что можно было найти внизу. Доели хлеб и кусочек вяленого мяса, купленного еще там, в поселениях рудокопов. Допили воду, от нее ломило зубы. Воздух был разреженным, острым, дышалось тяжело, голова кружилась.

— Бросим плащи на тропинку и отдохнем, — решительно скомандовал Поттер. — Спать не будем, просто полежим. Ты как?

— Ради всего волшебного. Не опекай меня. Я в состоянии пройти еще десять миль. А если ты сам устал…

Поттер не ответил. Он шагал мерно, дышал шумно, руки спрятал под плащом.

— Я не хочу отдыхать, — сказал Драко, — мы скоро будем в Долине Луча.

— Не раньше утра, — вяло откликнулся Гарри.

— Значит, будем идти до утра.

И опять дорога в молчании, во тьме, только серые пласты льда, да прорубленная узкая дорожка.