— Эйден, что тебе удалось узнать? — повинуясь жесту Атиэль, кружка опять наполнилась отваром.

— Много интересного, но для нас не очень важного. Хранителем был человек, состоящий в очень сильной организации, именуемой в Империи Святой Инквизицией. И кстати, почему вы не сказали, что враги были людьми? — я с подозрением посмотрел на эльфийку.

— Потому что, единственный, кто помнит те времена — Кейлар. Понимаешь, никому из нас нет двадцати тысяч лет. Никому. Даже мне всего лишь пять тысяч стандартных лет. Но как бы то не было, даже если они принадлежали к твоей расе…

— Они этого заслуживали… — закончил я за нее. — А почему? Что вынудило принять такие меры?

— Я уже говорила, они начали нас уничтожать. После первого же контакта пропало несколько кораблей. А узнали мы об этом только через год. К тому времени они успели уже захватить несколько миров-садов! Они превратили их в мертвые железные планеты, на которых опять же производили оружие. Разрушение ради разрушения? Я не думаю, что нам надо было закрывать на это глаза, — уши эльфийки встали торчком, выдавая ее напряжение. — Стоп, стоп. Я что-то слишком сильно разнервничалась. Что дальше?

— Дальше… Инквизицию боятся все. Абсолютно. И у Империи, во главе которой стоит некий Светлый Император, которому поклоняются, как проводнику воли Создателя, особые отношения с темным пространством. Там его называют Тьмой. И во Тьме обитают порождения негативных человеческих эмоций — демоны. Между прочим, на вид они действительно неприятны. Еще раз повторяю, инквизитор и есть хранитель, но пока что он еще не нашел ключ. Кстати, он упоминал дату происходящих событий — 200. М10.

— Двухсотый год десятого тысячелетия? — Атиэль что-то щелкнула на своем технотроне. — Если принять за истину, что имперцы ведут летоисчисление от своего изгнания — то логично будет предположить, что твой инквизитор жил… десять тысяч лет назад! Получается, даже если мы найдем ключ — неизвестно, что с ним будет. Я уверена, что люди не смогут овладеть технологией бесконечного продления жизни.

— Почему?

— Потому что мы им не дадим, — буднично ответила девушка. — Слишком опасно для них и для нас.

— Мгм. Интересная позиция. Но мне всё-таки кажется, что машина показывает мне только те воспоминания, которые имеют непосредственное отношение к ключу. Следовательно, я могу пережить воспоминания многих и многих хранителей. Артефакт могли сделать и десять тысяч лет назад.

— Скорее всего, ты прав. Больше ничего интересного не удалось узнать?

— Ну почему же.

В течение следующего часа я пересказывал, гм… подругам, наверное, да, даже Атиэль, с ее милым личиком, нельзя воспринять, как древнее существо, всё виденное мной. Под многочисленные ахи и охи я даже в красках описал уничтожение планеты. Теперь понятно, почему эльфы так жестко относятся к самому существованию Империи. Как можно быть лояльным к людям, которые могут уничтожить жизнь на целой планете только из-за того, что в одном из сотен городов-ульев произошел прорыв во Тьму? Если у Империи столько псиоников, почему бы не послать их закрыть этот прорыв? Почему, в конце концов, не расселить святых дев на каждой планете под усиленной охраной. Сами имперцы и виноваты в том, что в их части темного пространства обычные искривленные течения энергии приобрели разум и еще больше извратились! Проклятье.

Закончив разговор, я вышел в коридор. После машины жутко болела голова, а от этого никакая магия не спасает, будь ты хоть трижды сильным магом. Вокруг были привычные уже отделанные под камень стены. Хотя, почему отделанные? Камень был самым настоящим, как настоящим был мох, растущий на нем. И настоящей ледяная вода, которая незамедлительно капнула мне за шиворот, заставив передернуться. Уже привычно я зашел в стазис-камеру. Эльфы что-то доработали и теперь всё, находящееся в стазисе можно было видеть. Лучше бы они этого не делали. Очень больно смотреть на вечно умирающую, но вечно живущую Айлану. Бледная кожа, широко распахнутые глаза с расширенными зрачками, которые, казалось, неотрывно следят за тобой. Даже тонкая струйка крови из уголка рта. Это страшно нервировало. Никто, даже Кеметиан и Смерть не знали, как сохранить ей жизнь. Если стазис хоть на десять секунд отключится — сознание Айланы окончательно умрет. Даже сама ее суть исчезнет — это самое страшное. Она просто сотрется из ткани бытия, как будто ее никогда и не было. Может быть, в том артефакте найдется информация, которая поможет вернуть ее к жизни? Это было еще одной причиной, подвигшей меня согласиться искать ключи. Прикоснувшись к прозрачной стене, отделявшей камеру стазиса от остального мира, я резко отвернулся. Голова всё также болела, но теперь боль стекла в затылок, свернувшись там в тугой комок. Проклятье! Я повел по затылку рукой, концентрируя энергию и направляя ее на уменьшение чувствительности. Естественно, это не добавляет здоровья, но абсолютно также здоровья не добавляет и пульсирующая боль, не дающая сосредоточиться. Настроение заметно поднялось, даже мир приобрел новые краски.

— Эйден? — Айрэ, как всегда, подкралась незаметно. — Как ты?

— Отлично, если не считать того, что у меня болит голова! — я подошел к ней. За эти пять лет девушка практически не изменилась, разве что волосы стали темнее и длиннее, да и сама она немного выросла. Отдельно хотелось отметить крылья. Такие же черные, как и ранее, они стали теперь воистину огромными, когда Айрэ расправляла их в полете, тень накрывала довольно большую площадь.

— Подойди, — годом ранее она вступила в сообщество эльфов, именующих себя Госпитальерами. Несмотря на то, что любой эльф теоретически является довольно сильным магом, эта группировка развивала у себя исключительно целительские способности. В инфосети приводились примеры, как они возвращали к жизни погибших сородичей! Но даже такие могущественные целители разводили руками, когда их просили хоть чем-нибудь помочь Айлане.

Девушка направила в мою сторону раскрытую ладонь. Через всё тело, от пяток до головы меня пронзил самый настоящий поток морозного воздуха, от которого я выпучил глаза и открыл рот, пытаясь вдохнуть.

— Ох… Что это было? — я, наконец, восстановил дыхание и воззрился на девушку, в свою очередь с интересом разглядывающую меня.

— Что ты почувствовал? — она еще немного поводила около меня руками.

— Вот что, — я спроецировал свои ощущения, с неким удовлетворением отмечая, что от остроты ощущений у Айрэ даже перья дыбом встали.

— О! Это приятно, — девушка хитро на меня посмотрела и прошептала себе под нос. — Надо будет предложить это, как средство для снятия усталости.

Несмотря на неожиданные ощущения, я действительно не чувствовал больше ни головной боли, ни усталости!

— Айрэ! — она обернулась. — Спасибо тебе.

Металл машины холодил кожу. Сама машина представляла собой удобное металлическое ложе, поддерживающее меня на расстоянии нескольких миллиметров от странных светящихся кругов невидимым полем. Не сказать, чтобы это было неудобно, но несколько непривычно висеть в воздухе.

— Эйден, ты готов? — надо мной склонилась Атиэль, щекоча нос своими белоснежными волосами.

— Угу, всегда готов, — я повертел головой, надеюсь, на этот раз шея не настолько затечет, что будет болеть голова. — Можно что-нибудь сделать, чтобы у меня голова после каждого сеанса не болела?

— Пока идет привыкание, она будет болеть, — обнадежила меня эльфийка. — Айрэ тебя потом вылечит.

Ее голова исчезла из поля зрения. Секундой позже машина негромко загудела, разогреваясь, а потом резко смолкла.

Перед глазами пробежали струи тумана, перекрещиваясь между собой в неизвестные мне символы, Атиэль утверждает, что это код к моему подсознанию и если я его расшифрую — то смогу менять свою суть, душу. Вот возьму, и стану эльфом. Несмотря на то, что тело у меня теперь эльфийское, душа всё еще человеческая. Пока я размышлял, отдельные символы превратились в сплошную белую стену. Вокруг стали раздаваться звуки, какие могут быть на огромном базаре. Я огляделся. Вокруг всё еще не было ничего видно, но скоро я окончательно воплощусь в Хранителя. Интересно, сейчас это будет тот же человек, или уже другой? Передо мной появился человек, другой, через мгновение я оказался…