Из непроглядной темноты, не разбавленной не одним уличным фонарем, им навстречу вынырнула коляска. Никифор показалось, что она материализовалась прямо из воздуха. Впрочем, почему только показалось?!

Если это и было волшебство, то без сомнения самое наиполезнейшее. Никифор почти с благоговением посмотрел на Львовского.

— Где вы такому научились?

Чародей пожал плечами, дескать "ничего особенного".

— Немного практики и у вас так получиться.

— Хотелось бы. — завистливо покачал головой молодой человек.

На козлах подъехавшей коляски сидел уже знакомый ему волкодлак. Никифор понял, что Львовский в очередной раз попросту одурачил его. Наверняка, госпожа ведьма сама послала коляску за чародеем, а тот притворился, что сотворил колдовство.

Иоганн подарил чародею самую подобострастную улыбку, на какую был только способен. Ряд белых острых зубов, которые он показал, никак не могли принадлежать обыкновенному человеку. Львовский чинно сел в коляску, сложил руки на трости, ни дать не взять генерал или какой-нибудь заезжий граф.

Никифор сильно сомневался — садиться ли ему тоже? В дом госпожи ведьмы он по-прежнему не собирался.

Ожидая его, Львовский начал нетерпеливо выстукивать тростью какой-то замысловатый восточный мотив.

— Если, вы собираетесь отвести меня в дом госпожи ведьмы силой, то знайте, я буду сопротивляться.

Львовский решительно прервал его:

— Не говорите глупостей, Никифор. Неужели, вы действительно, считаете, меня таким злодеем? Чтобы я, заставлять вас, ехать со мной силой!

Никифор все еще колебался — верить ему или нет? Он не забыл, про внезапное вторжение в свой дом, совершенное чародеем за последние сутки целых два раза.

Львовский, наконец, сдался и махнул на него рукой.

— Ладно, если хотите, можете оставаться здесь, я не собираюсь припираться с вами всю ночь. Но имейте ввиду, вряд ли, вам, удастся поймать поблизости еще одного извозчика.

Никифор и сам прекрасно это знал. Поэтому залез в коляску без лишних слов, хотя все еще продолжал не доверять Львовскому.

Но против его воли Никифора никто никуда не собирался вести. Когда он назвал волкодлаку свой адрес, тот немного нахмурился и попросил припомнить ближайшую к его дому лавку мясника. Никифор по началу смутился, но потом все же сказал:

— "Сочный окорок" находится как раз за углом, моего дома.

Иоганн сразу же деловито кивнул.

— Так бы сразу и сказали. "Сочный окорок" я знаю, окорока у них, действительно, сочные. — и он тронул за вожжи.

Удивленному Никифору он через время пояснил:

— Вы уж простите меня, господин следователь, название улиц в городе я еще все не выучил, зато среди лавок мясников могу любую, хоть с закрытыми глазами, отыскать. Вот и приходиться по ним в городе ориентироваться, как по звездам. А почему бы вам не заглянуть сначала к госпоже Алисе на чай? У ее тетушки опять сегодня будут те же изумительные пирожные, что и вчера вечером.

— Что-то не хочется мне сегодня пирожных. — раздраженно буркнул в ответ Никифор и на этом их разговор прервался.

По ночному городу с его пустыми улицами, до "Сочного окорока", а вернее дома, где проживал Никифор, они добрались довольно быстро. На прощание Львовский попытался было дать ему совет, что дескать "Не следует вести себя как мальчишка и обижаться по пустякам". На что Никифор холодно пожелал ему доброй ночи и отправился домой спать.

Просыпаться по утрам от чьего-либо требовательного стука в дверь для Никифор грозило стать дурной привычкой. На это раз в дверь стучали так, словно, в доме начался пожар. Возможно, так оно и было, но для Никифор сейчас пожар не был достаточно веской причиной, чтобы вставать с кровати. А вот стук, другое дело. Судя по настойчивости, стучали бы до тех пор, пока дверь не развалилась или же ее не открыли. Поэтому Никифор выбрал второе.

Ему стоило больших трудов заставить себя сползти с кровати, кой-как натянуть брюки и пойти открывать.

Честно говоря, ничего хорошего от столь раннего визита он не ожидал.

— Сейчас, сейчас, открываю — проворчал Никифор, нарочно долго возясь со старым замком на двери, чтобы хоть немного привести себя в порядок. То, что это был не Львовский, Никифор понял сразу. "Чародей в отставке" продемонстрировал уникальную способность — проникать в квартиру, не обращая внимания на такую мелочь как запертые двери. При таких талантах Львовский, запросто, мог подумать о карьере грабителя.

Увидев на своем пороге следователя по колдовским и не раскрытым дел Глеба Порфирьевича Дознанского, Никифор не очень то и удивился. Ведь, именно об этой встрече его вчера предупреждал Львовский.

— Глеб Порфирыч, это вы! Как я рад вас видеть! Мне столько надо вам рассказать!

Грузный мужчина пожилых лет в котелке и с густыми бакенбардами, явно не разделял радости молодого человека. Он смерил Никифор тяжелым взглядом и нахмурился, точно положил в рот ядовитую поганку.

Никифор тут же вспомнил про свой новый облик и в который раз не совсем хорошо отозвался про себя о госпоже ведьме.

Следователь переступил порог и строгим тоном произнес:

— Надеюсь, молодой человек, я могу войти! Похоже, мне нет нужды представляться и все же, не имея чести быть знакомым с вами, я представлюсь — следователь городской жандармерии Дознанский Глеб Порфирьевич.

Вместе со следователем в квартиру проник и местный городовой. Весьма серьезный с виду дядя, усы-щетки которого торчали, словно уши у охотничьего пса, почуявшего в лесу дичь. На Никифор городовой не обратил особого внимания, зато деловито стал обшаривать все по квартире. Пока что только взглядом.

Никифор открыл было рот, чтобы с порога все объяснить шефу, но присутствие городового его остановило. Пока Никифор молчал и отчаянно соображал, как обо всем рассказать Глебу Порфирьевичу без посторонних, следователь сам изложил ему цель своего визита.

— Я пришел повидать своего помощника Никифора Муромца, который вот, уже целую неделю, не появлялся на службе. — следователь снял котелок и пригладил седеющие волосы. — Я навел кой-какие справки и узнал, что Никифор с момента его загадочного исчезновения никто не видел. Более того, домоправительница, госпожа Спицына подтвердила, что за последнюю неделю сюда входили и отсюда выходили только вы. Она также показала, что вы назвались другом пропавшего и присматриваете за ним, пока он болеет. Где же в таком случае сам господин Никифор?

Придумать что-либо вразумительное Никифор не успел, выпалил первое, что пришло на ум.

— Его… его здесь нет.

— Как это — нет? — удивился Глеб Порфирьевич — Неужели, больной мог просто взять и исчезнуть?

Усатый городовой, шаривший до этого глазами по сторонам, одарил Никифора тяжелым взглядом, который мог означать только одно "Попался, господин преступник!"

Глеб Порфирьевич тоже вопросительно уставился на Никифора.

— В некотором смысле, он исчез на совсем… — выдавил из себя Никифор, по прежнему не зная как объяснить все шефу, в присутствии постороннего.

— Очень интересно. — задумчиво протянул Глеб Порфирьевич — Значит, все таки исчез? И как давно?

— Неделю назад.

— И все это время, вы проживали в его квартире, делая вид, что ухаживаете за тяжело больным?

— Да, но я честно собирался прийти к вам и все рассказать. — попытался оправдаться Никифор.

— Таким образом, вы признаете свою причастность к исчезновению служащего жандармского управления — Никифора Муромца?

— Вы все не так поняли. — Никифор невольно попытался отступить. Усатый городовой каким-то непостижимым образом моментально возник у него за спиной, преграждая любой путь к бегству. И кажется, Никифор даже заметил как Глеб Порфирьевич насторожено переглянулся с городовым.

— Позвольте я вам все поясню… — Никифор с опаской и неприязнью покосился на усатого, который жадно ловил каждое его слово.