Возникла пауза. Я торопливо сказал: «Ты спас обоим жизнь, это был гуманный поступок…» Я был не вполне уверен, что был согласен с этим великодушным суждением.

Он тоже исправился на ходу, ответил: «Это было варварство, непростительная ошибка, забрать их с Земли и избавить от смерти. Их присутствие для меня обременительно. Только для того, чтобы содержать отца, я должен был распорядиться доставить с Земли бессмыслейшие вещи. Теперь появилась новая проблема, которую я не принимал в расчет. Ауль стала взрослой. Ей нужен мужчина, но у меня на борту только роботы. Буду краток: Ты бы помог решить самую большую проблему, если бы остался с нами».

В его словах витала просьба. Он не приказывал мне остаться, но связывал свою просьбу с альтернативой: Ауль или Земля. Как бы мне ни нравилась Ауль, я знал ответ еще до того, как его сформулировал. Отказаться от Земли, чтобы жить на спутнике, возможно до конца моей жизни играть в скат? Эта цена была слишком высока. Тогда, на Маник Майя, когда вид звездного неба еще вызывал у меня романтическое любопытство, я бы не мешкая принял бы его предложение. После месяцев бессмысленного безделья Земля показалась мне олицетворением всей свободы и красоты. Почему должна была быть только такая альтернатива? Почему Ауль не могла приспособиться к жизни на Земле? Я же хотел оберегать ее там. Исходя из этого, я и сформулировал свой ответ. Он должен был освободить нас обоих.

— Ее мир — это «Квиль», — раздалось в ответ. — Как ты можешь поручиться за ее безопасность? Можешь ли ты отвести от нее молнию, попросить ураган остановиться, предотвратить землетрясение? Ее жизнь вне всякой опасности только на «Квиле», во Вселенной. Здесь нет места природным катаклизмам, и здесь также не может быть войн. Ты бы лучше понимал меня, если бы остался. Сейчас пребывание в нашем мире кажется тебе пустым и однообразным, слишком мал твой кругозор, слишком узок. Останься ты с нами, я бы дал тебе наше знание, Знания тысячелетий, которые еще предстоят вам. Не спеши с ответом. Так или иначе, завтра мои помощники доставят тебя обратно на Землю. У тебя будет семь дней времени, чтобы обдумать мое предложение. Хорошенько подумай, потому что шанс, который представился тебе, больше не вернется. Ты согласен с моим планом?

В первые секунды у меня в голове была только одна мысль: Я могу вернуться на Землю! Снова небо над тобой, ходить по улицам и лесам, работать, занимать чем-то полезным, пить кофе, слушать музыку… Я напряженно постарался представить перед глазами другие воспоминания. Действительно ли все это было столь желаемо, что одна лишь мысль об этом так дурманила меня? Моя фантазия вспоминала только несущественное.

Хорошенько подумать — Ме был прав, мне не стоило торопиться с ответом. У тебя еще есть время, сказал я себе, семь дней. На седьмой день я выложу карты на стол. Я дал ему понять, что согласен с его предложением.

— Стало быть, по этому пункту мы вроде согласны. Теперь перейдем к другому вопросу. Когда ты встанешь, ты увидишь кое-что позади себя. Можешь ли ты сказать мне, построен этот аппарат на Земле или нет?

За мной бесшумно открылась перегородка. Там стояло что-то, что было мне знакомо. Удивленно я подошел ближе и осмотрел странное Нечто.

— Вокруг вашего Солнца и еще больше вокруг Земли вращается множество подобных странных металлических пауков. Этот вот я велел своим помощникам доставить на «Квиль». Не исключено было, что он происходит с другой планеты. Можешь ли ты мне что-нибудь сказать о нем?

Я чуть было не рассмеялся. Несколько лет назад этот «аппарат», как его называл Ме, был напечатан во многих газетах. Передо мной стоял первый зонд, отправленный на Марс, с которым через четыре месяца после старта оборвалась связь. Местоположение зонда больше не удалось определить. Он, как предполагалось, был уничтожен метеоритным потоком. Я дотронулся до его антенн, он лежал передо мной словно музейный экспонат.

Когда я объяснил моему незримому собеседнику суть, он ответил: «Мне жаль, что я помешал вашей исследовательской программе. Нет ничего важнее, чем получить ясность о себе самом и месте своего пребывания. Мне уже известно, что вы осуществляете прорыв в космос малыми средствами. Многого о Марсе этот маленький дракон вам не смог бы рассказать».

Его низкая оценка земной науки пробудила во мне патриотизм. «Зонд запустили много лет назад», вспылил я, «все когда-то начинают с малого. На сегодняшний день мы уже располагаем комфортабельными космическими кораблями, еще не такими большими и так мудрено оборудованными как „Квиль“, но Марс уже будет изучен, и однажды мы ступим на него…»

— Я понимаю, — вернулось обратно. — Твой Ме должен знать: люди однажды как и он полетят к звездам… И Пророк провозглашает: «Тогда мы не будем просто так смотреть на то, как фашистские орды угрожают жизни целой планеты…»

Мои слова. Он подслушивал все, что я говорил и ничего не забыл из моих глупых жалоб. Я думал, как бы мне извиниться, но он продолжал говорить.

— Твои мысли порой свидетельствуют о необычайном незнании. Невозможно повлиять на развитие другой заселенной планеты. Мы вовсе не творцы мира, которые бороздят Вселенную, чтобы высказывать хвалу или осуждение, наказывать и награждать. Мы как и вы — продукт материи, которая существовала до нас. Это исключительно ваше дело, справляться с противоречиями вашего сосуществования. Мы трижды посещали Землю. Первый раз на стадии, которую вы называете «четвертичный период». Тогда мы наблюдали первые следы зарождавшегося Разума. Мы пришли снова, когда родилась Ауль. Разум уже научился тому, как создавать государства и вести войны. Тем временем вы приобрели новые способности, наука о первичных силах природы вошла в вашу жизнь…

Во время нашего бесконечного полета через две галактики мы видели много планет, на которых развивались существа, наделенные разумом, Homo sapiens universalis. У некоторых из них мы могли наблюдать, что они не смогли решить проблему своего сосуществования. Они уничтожали друг друга, разрушали основу жизни. В природе это процесс не такой уж и важный, потому что она порождает сотни тысяч семян затем, чтобы у одного из них был шанс выстоять и произвести на свет новую жизнь. Она создала мириады солнц, вокруг которых по законам случайности вращаются кишащие жизнью планеты. Но только там, где рассудок одержит победу над инстинктом, жизнь будет развиваться бесконечно.

Бесконечно? Куда и зачем? Я не был уверен, подумал ли я только об этом вопросе или произнес его вслух. Он вдруг сделал загадочное замечание, которое я сразу не смог взять в толк. Ме сказал: «Обернись назад в прошлое, и ты узнаешь себя и предчувствуешь свое будущее…»

И только много позже я понял смысл его слов.

Во время этой странной беседы меня волновал один вопрос, который я долго не решался произнести вслух: Как выглядел человек, которые говорил мне с такой настоявшейся мудростью? Что в болтовне Фритцхена о планете Фея было верным? Воодушевленный его дружественной манерой говорить со мной, я сказал: «У меня есть просьба. Могу ли я сейчас, пожалуй, задать тебе несколько вопросов?»

— Спрашивай, — разнеслось эхо в помещении.

— Мне трудно говорить с тем, кого я не могу видеть. Я хотел бы знать, похож ли ты на меня, и я хотел бы знать, похожа ли на Землю планета, с которой ты родом. Прости мне мое любопытство…

Едва я вздохнул, как мое внимание было обращено на противоположную стену. В ней образовалось вдруг маленькое, круглое отверстие. Я заворожено пялился на отверстие, готовый к тому, что в любой момент он вылезет оттуда. Отверстие было около тридцати сантиметров в диаметре.

— Я ждал этого вопроса, и я также понимаю твое любопытство, — снова разнесся его голос по помещению. — Подойди ближе, посмотри в окно, тогда ты поймешь, почему я должен отпустить тебя одного. Нерешительно я последовал его приглашению. За отверстием находилось маленькое залитое светом помещение. Стены были улеплены измерительными инструментами, разноцветными волокнами, светящимися трубками и проводкой из различных материалов. Оно было похоже на исследовательскую лабораторию. Даже на потолке были проводка и волокна, которые вели в центр помещения, где в цоккеле стоял приплюснутый шар из темного стекла. Ни единого следа живого существа.