Возвращение домой происходило по той же сложной схеме в обратном порядке. Зато к редакции еженедельника «Вольный вечер», к книжному магазину неподалеку от метро «Сокол» и вообще куда угодно, кроме дома, Веня теперь приезжал на иномарке.

На сослуживцев новенький французский автомобиль произвел должное впечатление.

— Ты, Городков, наверное, по ночам на фондовой бирже играешь в Интернете, — уважительно, но с ощутимыми нотками зависти в голосе сказала покорительница Северного полюса Заныкина-Сидорова. — Это сейчас модно. Чувствую движение к жизненному успеху. Кстати, какой у тебя показатель IQ?

Из комнаты, где сидели компьютерные наборщицы, доносилось перешептывание, в котором иногда можно было расслышать слово «рено» или фразу «у них зарплаты совсем другие», «а нам иномарки без надобности, мы пешком ходим», и тому подобные.

Однако, завидев Веню, кумушки резко меняли тему и громко начинали обсуждать, например, идиотов из мэрии, которые сначала придумали турникеты в автобусах, потом сами же их отменили, а потом снова поставили.

Французский автомобиль не прошел мимо внимания и Эдуарда Борисовича. Теперь он стал пожимать Вене руку крепче, чем обычно. Но почему-то Вене начинало казаться, что хозяин подумывает: а не убавить ли своему компьютерному верстальщику зарплату, раз она столь велика, что ее хватает на новенькие иномарки?

Как бы то ни было, именно новый автомобиль позволил Вене при следующем совместном застолье с Инструкцией выяснить еще одну любопытную вещь: его руководитель, оказывается, не всегда безвылазно сидит в часах, а пристально изучает окружающую действительность, будучи при этом, разумеется, абсолютно незаметным для всех.

И начал он совершать эти экскурсии в незапамятные времена, по меньшей мере, еще в царствование Алексея Михайловича, отца Петра Великого. Или, кто знает, может, и еще раньше?

Поводом для такого признания маленького человечка стал завязавшийся примерно после пятой порции энергетической субстанции и, соответственно, пятого бокала «Вдовы Клико» разговор о Вениной покупке. Тут Веня и припомнил, что его всегда удивляло то, что Инструкция явно неравнодушен к автомобилям.

На прямой Венин вопрос маленький человечек вдруг дал неожиданный прямой ответ, причем его баритон при этом наполнился ощутимой теплотой:

— Не только к автомобилям, вообще к колесной технике. Помню, при Алексее Михайловиче я впервые увидел его карету для парадного выезда и был поражен. С тех пор и полюбил все, у чего есть колеса. Интересовался любой колесной техникой во все времена и следил за развитием.

Инструкция привычным движением поднял правый мизинец и стал ждать появления энергетического облачка.

— Чем был поражен? — удивился Веня.

— Так ведь колеса, — ответил Инструкция, с видимым удовольствием и даже долей мечтательности произнеся это слово — «колеса».

— Ну и что?

— Тогда я еще не знал, что такое колесо, — ответил Инструкция просто.

Веня был изумлен.

— Первый раз увидел колесо?

— Ну да! У нас ведь их нет.

— Где это у вас? — спросил Веня уже просто так, на всякий случай, заранее зная, что ответа на такой вопрос не получит.

Инструкция поднял указательный палец — для того, чтобы шутливо погрозить им Вене. А погрозив, подумал, опустил указательный палец и вместо него поднял к потолку мизинец.

— Лишнее спрашиваешь! — молвил маленький человечек. — Колеблюр торсин! У тебя своя работа, у меня своя. Почти все, что тебе положено знать, ты уже знаешь.

Однако он все же счел возможным добавить:

— А вот железные дороги почему-то меня не привлекли. Хотя и на них колеса. Но колеса не те, колеблюр торсин, они никуда свернуть не могут! Впрочем, хватит говорить обо мне.

Все-таки в этот день Вене удалось выведать, что в эпоху Алексея Михайловича Инструкция обитал в кушаке царского стольника, а этот стольник тоже был шрежем.

И как раз тогда, в свободное время, маленький человечек стал изучать колесную технику, частенько посещая мастерские каретных мастеров, которые находились тогда в отдаленном московском предместье — там, где теперь улица Каретный Ряд и все Каретные переулки.

Это был прелюбопытнейший факт. Как и тот, что Инструкция вообще не подозревал о существовании колеса, потому что «у них» его не было.

Потом Веня занес эти факты очередным пунктом в файл под названием «ЧТО Я ЗНАЮ».

Итак, абсурдная жизнь, в которой были эти фантастические застолья с Инструкцией, живые сфинксы, фигурки, которых надо было выравнивать, чтобы на солнце не было ни облачка, и, наконец, сундук с долларами, появляющийся перед ним каждого второго и каждого шестнадцатого числа, стала для Вени вполне привычной жизнью.

А вот обыкновенные будни, с уличными пробками, светофорами, вечерней сыростью, снегом, который то падал, то таял, продуктами, которые надо покупать, лифтами, ракушкой, где стояла «девятка», и многоэтажным паркингом, где Веня держал «Рено Меган II», соседями-антагонистами Алексеем Васильевичем и Иваном Митрофановичем и с вышедшим, наконец, пилотным номером журнала «Эдик», в конце концов преобразились до неузнаваемости.

Потому что в такой жизни у Вени появилась Сашенька.

Необыкновенным стал первый же вечер, когда девушка с синими глазами наконец-то вошла в квартиру в Строгине.

Непритязательное съемное жилье преобразилось. За окнами расплывался серый ноябрьский сумрак, а Вене казалось, что квартира наполняется золотым солнечным светом. Нехитрые предметы мебели вкупе с низким торшером вдруг сложились в то, что называется красивым словом «интерьер».

Старый потертый ковер гасил шум шагов. На кухне уютно шумел электрический чайник, тоже почтенного возраста, а игра пузырьков «Вдовы Клико» в новых хрустальных бокалах завораживала взгляд и почему-то заставляла мечтать о дальних странах с красивыми экзотическими названиями.

Поздний ноябрьский рассвет за окнами тоже выглядел унылым и серым, но квартира по-прежнему была полна золотым солнечным светом. Он походил на золотистые волосы Сашеньки…

За первым необыкновенным вечером и первым необыкновенным утром пришли другие, начиная складываться в необыкновенную жизнь. И очень скоро дорога к площади трех вокзалов стала для Вени знакомой до мельчайших подробностей, до трещин на асфальте в том или ином месте.

И эта наполненная золотым светом жизнь, где у Вени была Сашенька, причудливым образом переплеталась с той, где были Инструкция, пирамиды, сфинксы и фигурки, которые надо было раз в шесть дней выравнивать, чтобы на солнце не было ни облачка. Потому что делать это приходилось и Вене, и Сашеньке — каждому в своих пирамидах.

Удивительно, но той, второй жизни, в своих разговорах они почти не касались. Конечно, у Вени было много вопросов, которые он мог бы задать, но почему-то с этим пока не спешил. Эта абсурдная жизнь словно бы сразу отодвинулась на второй план. С Сашенькой Вене было хорошо и не хотелось отвлекаться вообще ни на что.

Единственным фактом, который Веня выяснил, да и то невзначай, было то, что Сашенькин руководитель обитает в ее пудренице.

Однако и в той, фантастической жизни, с пирамидами и прочими сверхъестественными атрибутами, Вене и Сашеньке тоже пришлось встретиться — во вторую субботу следующего четного месяца опять была корпоративная вечеринка шрежей.

На этот раз Инструкция, представший перед Веней, чтобы сообщить об этом, был облачен в кожаную куртку, кожаный шлем, а также защитные очки с круглыми стеклами, похожими на иллюминаторы. Но даже сквозь них было видно, что глаза маленького человечка так и сияют. Правда, он опять напустил таинственности и о программе вечеринки умалчивал.

Но очень скоро Веня все понял: с крышки люка возле книжного магазина на этот раз он перенесся в огромное помещение, похожее на манеж, где под высокой крышей стояли в ряд десятка два автомобилей, которым явно было больше века. И рядом с ними глаза Инструкции засияли еще ярче.

Старинные автомобили походили на открытые конные экипажи, только без лошадей. Инструкция провел Веню вдоль всего ряда, с нескрываемым удовольствием называя марку автомобиля и год выпуска. Возле одной из машин маленький человечек задержался дольше, чем у других, и произнес с особенной теплотой: