Секта эта, полагает Гойтейн, видимо, бежала из Палестины во время Иудейской войны и последующей разрухи, бежала намного дальше, чем кумранская община, – в самую Аравию. Такое предположение подтверждается тем, что первые упоминания о появлении евреев в Аравии датируются именно началом новой эры.

Впоследствии в Аравию бежали и другие еврейские общины, но это уже скорее всего были вполне ортодоксальные иудеи. Поэтому община «Бней Моше», рассуждает Гойтейн, должна была оказаться среди них своего рода изгоем. И вполне правдоподобно считать, что в поисках союзников и покровителей лидеры секты «Бней Моше» искали контактов с арабами. Таинственность, гонимость уединенного еврейского племени, почитаемая им величественная фигура древнего пророка, его религиозное учение, которое «Последователи Моше» противопоставляли более позднему, «испорченному» раввинами иудаизму, – все это могло произвести резкое и неизгладимое впечатление на экзальтированного арабского юношу Мухаммеда и запасть ему в душу так глубоко, что впоследствии отразилось и в его собственной проповеди и религиозном учении. Не на этих ли первых своих духовных учителей, спрашивает Гойтейн, намекал много позже сам Мухаммед в седьмой суре Корана: «Среди последователей Моисея (евреев. – Р.Н.) есть одно племя, которое выше всех в своем следовании Истине и судит в соответствии с ней»?

Тогда вполне понятна и последующая резкая вражда Мухаммеда с основными ортодоксальными еврейскими общинами Аравии. Мухаммеду могла показаться нестерпимо узкой и догматичной, а главное – непримиримо враждебной их ортодоксально- раввинистическая доктрина. Недаром он объявил ее «порчей Истины», «позднейшим извращением». В таком случае, говорит Гойтейн, преследование пророком мединских евреев следовало бы рассматривать как своего рода «религиозную войну» со всей присущей таким войнам нетерпимостью и беспощадностью. И тут возникает соблазн истолковать и последующее стремление Мухаммеда завоевать Палестину (осуществленное его преемниками) как продолжение все той же «религиозной войны» – вроде состоявшихся много позже крестовых походов во имя «освобождения Гроба Господня» от «неверных». Но ведь в Палестине к тому времени (первая треть VII века) евреев практически уже не было. От кого же Мухаммед завешал ее «освободить»?

На этот ключевой вопрос ответили новые участники заочного спора вокруг раннего ислама и происхождения Корана. Ими были американские исследователи Патришия Кроне из Института высших иследований в Принстоне и Майкл Кук из Принстонского университета, оба – выходцы из Школы ориентальных и африканских исследований в Лондоне. Их гипотеза буквально взорвала все представления о генезисе ислама и его основополагающей книги.

Свою докторскую диссертацию «Агаризм, или становление исламского мира» Кроне защитила уже в 50-е годы. Но переворот в представлениях об истории ислама в этой диссертации был настолько решительным, что отдельной книгой (в расширенном виде) она вышла только в 1977 году в соавторстве с другим историком, профессором Принстонского университета Майклом Куком. Книга вышла в издательстве Кембриджского университета. Престижное издательство не случайно опубликовало диссертацию Кроне – к тому времени бывшая аспирантка вошла в число ведущих ориенталистов мира, стала профессором известного принстонского Института высших исследований и автором целого ряда глубоких и всеми признанных работ по истории раннего ислама.

Открывая книгу Кроне и Кука, мы оказываемся в совершенно незнакомом мире. Нам как будто рассказывают совершенно другую историю, хотя и с теми же самыми героями.

Кроне смотрит на историю становления исламского мира глазами тех свидетелей, показания которых прежде всегда оставались в тени. До нее история раннего ислама изучалась преимущественно по арабским источникам. Но с таким же успехом можно изучать историю раннего христианства, пользуясь только Евангелиями. Но (это выявилось в последние годы) все арабские хроники, описывающие эпоху раннего ислама, созданы, на самом деле, много позже тех событий, которые в них описаны.

И прежде всего, нет никаких доказательств существования самого Корана – в какой бы то ни было форме – вплоть до конца VII века, когда Мухаммед был давно уже мертв! Как пишет английский историк Джон Вансброу, первые цитаты из Корана (в виде надписей) появляются лишь в 691 году (на стенах иерусалимской Мечети на Скале), причем эти цитаты явно отличаются от тех же мест в нынешнем тексте Корана. Это означает, что в VII веке Коран еще только складывался. Точно так же установлено, что многое из того, что сегодня называется «ранним исламом», то есть нынешний рассказ о жизни и поучениях самого Мухаммеда, основано на текстах, которые сложились через 130- 300 лет после смерти самого пророка (аналогичная ситуация, хотя и с несколько меньшим временным разрывом, характерна, как известно, и для христианства).

Но в таком случае, говорят Кроне и Кук, следует обратиться к свидетельствам других народов – тех, которые в ту пору окружали арабов. И вот тут-то нас подстерегает неожиданность!

Кроне подвергает скрупулезному анализу еврейский апокалиптический текст «Тайна рабби Шимона бар Иохая», который был написан в середине VII века и содержит следующий рассказ о вторжении арабов в Палестину: «И увидел он приход царей Ишмаэля и возопил: «Мало нам было царей Эдома, так теперь еще и цари Ишмаэля?!». Тогда Метатрон, повелитель воинств, ответил ему и сказал: «Не страшись, ибо Всевышний, да будет Он благословен, избрал у них пророка по воле Своей и привел его покорить землю твою, дабы возродить ее в величии ее». И он спросил: «Как нам знать, что это наше избавление?». И ответил: «Не сказано ли у Исайи: «И увидел всадников на верблюдах…» и так далее? Когда пройдет всадник на верблюде, придет за ним всадник на осле и создаст царство. И будет царство сие избавлением Израиля, ибо подобно оно Спасителю, приходящему на осле».

«Спаситель, приходящий на осле» – конечно, Мессия. Те считанные евреи, которые жили тогда в Палестине, вполне могли видеть в арабских всадниках своих избавителей от византийской власти. Но автор текста включает в традиционное еврейское описание прихода Мессии еще и появление арабского пророка на верблюде в качестве его предшественника! Евреи вряд ли отвели бы «сыну Ишмаэля» такую роль, это могло прийти только из арабских источников. И в них действительно есть тому косвенное подтверждение: калиф Омар именуется там «аль-Фарук», что означает как раз «Избавитель», причем утверждается, что это прозвище дал ему, самому выдающемуся своему преемнику, сам Мухаммед* и это весьма знаменательно.

Может быть, не врут и армянские источники того времени, в которых сообщается, что при Омаре правителем Иерусалима был назначен некий еврей? Если свести все эти детали воедино, вырисовывается неожиданная картина: вместо привычной ненависти между арабами и евреями, между мусульманами и иудеями, возникает близость одинаковых мессианских чаяний и надежд!

Привычные представления и сама реальность противятся идеям Кроне, но она привлекает на помощь еще один текст – первый армянский документ, в котором упоминается Мухаммед. Это так называемая Хроника епископа Себеоса. В ней расказывается о бегстве группы евреев из захваченного византийцами в 628 году персидского города Эдесса: «И они ушли в пустыню и пришли в Аравию и искали помощи у детей Измаила, объяснив им, что они их родственники по Библии. И хотя многие готовы были признать это родство, евреи не могли убедить большинство, ибо у тех были другие верования. И был в то время измаильтянин по имени Мехмет, купец, и он предстал перед ними как глашатай истины, и научил их путям Авраамова Бога, ибо он хорошо знал Его пути и хорошо знал историю Моисея. И было ему веление объединить их всех под одним человеком и одним законом, который Бог открыл Аврааму. И сказал им: «Господь обещал эту землю Аврааму и его потомству, поэтому пойдем и возьмем эту землю, которую Господь дал нашему отцу Аврааму». И они все собрались и вышли из пустыни, как из Египта, и разделились на двенадцать колен, и впереди каждого колена шла тысяча израильтян, дабы показать им путь в Землю Израиля. И все евреи по пути присоединялись к ним, и стала у них великая армия, и они послали к греческому императору, и сказали ему, что эта земля принадлежит им по наследству их праотца Авраама».