— Ты думаешь, это правда? Что они улетают?

— По радио сегодня сказали, — ответил Фрэнк. — И Эдди Кун из Хортонвилля заезжал сегодня утром. У него уже второй день никто ничего не берет.

— Не понимаю! Не могут же они нас вот так бросить! — Мистер Кроуфорд спрятал дрожащие руки в карманы. — Послушай, Роджер! Сколько ты дашь за эту лепешку?

— Ну… Я…

— Эта штука стоит десять долларов. — Голос его вновь стал деловым и убедительным. — Первый сорт, Роджер!

— Я знаю, но…

— Для тебя — за семь пятьдесят!

— Да ты понимаешь… Могу дать пять…

— Согласен! Фрэнк, заверни!

Луэллин поглядел вслед удаляющемуся с покупкой фермеру и слабым голосом произнес:

— Фрэнк, срочно снижай цены. Продавай за что дадут.

Суматошный день наконец закончился. Обнявшись, Марта и Луэллин наблюдали, как последние покупатели покидали пятачок перед лавкой. Фрэнк занимался уборкой, а Делберт путался под ногами и, как всегда, грыз яблоко.

— Конец света. Марта, — хрипло произнес Луэллин, пуская слезу. — Первый сорт идет по две штуки за пятак!

Стемнело. Кроуфорды уже собрались идти к дому, но тут, разорвав сумерки светом фар, к лавке подкатила низкая, длинная машина. Внутри сидели два зеленых существа с пушистыми антеннами, торчащими через прорези в голубых шляпах. Одно из них вышло из машины и подошло к прилавку. Делберт от удивления выронил огрызок.

— Серп! — прошептал Фрэнк. — Про них по радио передавали. Они с этой… с Гаммы Серпентис!

Зеленый пришелец внимательно оглядел полупустые полки.

— Лепешку, сэр?.. Мадам? — неуверенно произнес Луэллин. — Сейчас у нас не очень большой выбор, но…

— Это что? — спросил серп, показывая на землю клешней.

Луэллин опустил взгляд и увидел огрызок яблока.

— Вот это? — Делберт быстрее всех оправился от удивления. — Это огрызок. — Он обернулся к хозяину, и в глазах его засветилась хитрая искорка. — Мистер Кроуфорд! Я беру расчет!

Затем он подошел к пришельцу и торжественно произнес:

— Это ФИРМЕННЫЙ ОГРЫЗОК ЯБЛОКА ДЕЛБЕРТА СМИТА!

Не в силах сдвинуться с места, Луэллин смотрел, как серп достает бумажник и отсчитывает Делберту кругленькую сумму. Тем временем Делберт уже достал из кармана второе яблоко и с энтузиазмом принялся делать из него огрызок.

— Послушай-ка, Делберт, — очнулся наконец Луэллин, — тут, я смотрю, хорошенькое дело намечается. Может, ты арендуешь у меня лавку?

— Спасибо за предложение, мистер Кроуфорд, — произнес с набитым ртом мальчишка, — но я, пожалуй, поеду к своему дяде. У него яблочный сад.

Серп все еще крутился поблизости, разглядывая со всех сторон огрызок и повизгивая от удовольствия.

— Сами понимаете, надо быть поближе к сырью, — с умным видом добавил Делберт.

Кто-то тронул мистера Кроуфорда за рукав. Он обернулся и увидел перед собой управляющего местным отделением банка Эда Лэйси.

— Послушай, Луэллин, я звонил тебе сегодня целый день, но у тебя телефон не отвечает. Ты у нас в прошлом году брал ссуду…

В крохотном номере гостиницы на планете Менг было тесно. Голубоватый солнечный свет падал из окна на затоптанный серый ковер, на массивную песочницу, усыпанную окурками, на батарею пустых бутылок. В углу были кучей свалены вещи — и привезенные с собой, и купленные здесь, на Менге.

Неподалеку от двери сидел очередной хозяин номера, мистер Р.С.Вэйн — человек лет пятидесяти, чисто выбритый, с ежиком стальных волос. Вэйн был отчаянно пьян.

Послышался легкий стук в дверь, и в комнату проскользнул коридорный — высокий смуглый туземец лет девятнадцати. Его зеленовато-черные волосы, спереди коротко постриженные, были слишком длинны на затылке. Глаза у него были разные: один зеленый, другой серый.

— Поставь вон там, — распорядился Вэйн.

Коридорный поставил свой поднос и склонился над столом.

— Слушаю, сэр. — Он снял с подноса неоткупоренную бутылку "Десять звездочек", ведерко со льдом, бутылку содовой воды и осторожно разместил все это среди грязной посуды. Затем поставил на поднос пустые бутылки и ведерко из-подо льда. Руки у коридорного были большие и мосластые; в своей тесно обтягивающей зеленой форме он казался слишком рослым и широкоплечим.

— Так вот он какой, Мент-сити, — проговорил Вэйн, не сводя глаз с рассыльного.

Вэйн сидел, выпрямившись в кресле, аккуратный и чопорный — в пиджаке и тщательно повязанном галстуке. Он сошел бы за трезвого, если бы выговаривал слова не так старательно и белки его глаз не были бы воспалены докрасна.

— Да, сэр, — отозвался коридорный и выпрямился, не выпуская подноса из рук. — Вы здесь впервые, сэр?

— Я приехал еще две недели назад, — сказал Вэйн. — Мне не понравилось здесь тогда и не нравится сейчас. Кроме того, меня не устраивает этот номер.

— Администрация будет огорчена, что вам не понравился номер, сэр.

Отсюда открывается чудесный вид.

— Здесь грязно и тесно, — ответил Вэйн, — но дело не в этом. Днем я его освобожу. У меня билет на сегодняшний лайнер. Убил две недели на поездки по селениям — проверял достоверность историй о марраках. Пустое дело — всего лишь болтовня туземцев. Жалкая планетишка. — Он в упор посмотрел на коридорного, и презрительно фыркнул. — Как тебя звать, бой?

— Джимми Рокша, сэр.

— Так вот, Джимми Ройс, погляди-ка на эту груду барахла. — Поверх штабеля чемоданов громоздились шарфы и ткани, туристское снаряжение, одеяла, ковры и многое другое. — Я занимаюсь упаковкой, и мне некуда девать фунтов сорок добра, не считая обломков вон того кувшина. Есть у тебя какие-нибудь предложения?

Коридорный неторопливо прикидывал что-то про себя.

— Осмелюсь посоветовать, сэр, можно положить шарфы и прочие вещи внутрь кувшина. По-моему, они поместятся.

— В этом что-то есть, — ворчливо одобрил Вэйн. — А ты умеешь собирать такие кувшины?

— Не знаю, сэр, не приходилось.

— Ну, попробуй. Давай же, не стой столбом. — Вэйн взболтал теплый, безвкусный напиток в высоком стакане.

Коридорный снова поставил на стол свой поднос и направился а глубину номера. На платяном шкафу, чуть повыше головы коридорного, лежал объемистый пакет, а в нем куски серой керамики, перетянутые бечевкой.

Рокша бережно снял башмаки и взобрался на стул. Смуглые босые ноги юноши были чисты. Он без усилия снял пакет, слез со стула, положил свою ношу на пол и снова обулся.

Вэйн поднес высокий стакан к губам, зажмурился и осушил его залпом.

Проглотив теплую смесь виски с содовой, он еще мгновение посидел с закрытыми глазами, покивал головой над стаканом, точно прислушивался к какому-то внутреннему голосу.

— Ну что ж, — сказал он, наконец, вставая, — поживем — увидим.

Коридорный разрезал бечевку. В пакете лежали шесть длинных, толстых черепков, по форме несколько напоминавших гигантские рожки для обуви. Были еще два плоских глиняных круга: один побольше — дно, другой поменьше и с ручкой — крышка.

— Осторожнее подноси черепки друг к другу, — буркнул Вэйн, он стоял за спиной у юноши. — Потом захочешь отодрать, да будет поздно.

— Слушаю, сэр.

— Я приобрел эту старинную вещь в одном селении. В таких сосудах когда-то хранили зерно и масло. Туземцы утверждают, будто марраки владели секретом их склеивания. Слыхал про такое?

— В дальних деревнях детишки рассказывают много интересного, — ответил коридорный. Он успел уже разложить выпуклые черепки на манер лепестков вокруг большого плоского круга. Они заняли почти весь пол; должно быть, в собранном виде кувшин приходился взрослому человеку по грудь.

Выпрямившись, коридорный взял в руки два длинных изогнутых черепка и осторожно сложил их краями. Казалось, на последнем миллиметре они прыгнули друг другу навстречу, словно намагниченные, и слились воедино. Как ни щурился Вэйн, ему не удавалось найти место соединения.