— Вы согласуете все с префектурой?

— Разумеется.— Он помолчал.— Я попрошу ДСТ связаться с вами — думаю, это будет буквально через несколько минут,— они, вероятно, захотят задать вам пару вопросов.

— Прекрасно.— На всякий случай, чтобы сэкономить время, Тирен дал ему свой прямой номер.

Расслабившись, он откинулся на спинку кресла и несколько секунд размышлял. Да, несомненно, поехать в Шату — сейчас самое правильное. По крайней мере, если потребуется его присутствие, он всегда будет под рукой. Кроме того, что гораздо более важно, он сможет контролировать развитие событий. Вдохновленный последним разговором, он все больше укреплялся в своем первоначальном довольно смутном намерении принять участие в расследовании. Вдобавок ко всему, это входило в его проклятые обязанности. Ведь неизвестно, кто убийца, где он скрывается, зачем совершил это преступление… Как ни неприятно, но следы могут привести и в посольство.

Раздумья прервал телефонный звонок. Звонили по прямому проводу из Стокгольма. Это был Зеттерхольм.

— Какого дьявола, что за спешка,— гремел советник канцелярии.— Я только собирался засесть, как обычно, за бридж…

— Что ж, сейчас получишь полную руку козырей,-раздраженно прервал его Тирен.— Если звонишь из министерства, можешь включить магнитофон, хотя нет, наверное, после пяти там ничего не работает.

— Ладно, выкладывай и постарайся покороче.— Зеттерхольм, по-видимому, также был не в лучшем настроении.

Тирен начал рассказывать. Поскольку сегодня ему пришлось повторять все это уже несколько раз, формулировки выходили четкими и ясными. Одновременно он автоматически пометил в блокноте: «Звонок в МИД Зеттерхольму, 18.46. Подтвердить телексом». Он все еще говорил, когда зазвонил другой телефон. Подняв трубку, он, сделав паузу в рассказе, ответил: «Тирен слушает, будьте любезны подождать», и отложил трубку на стол. Закончив разговор со Стокгольмом, он снова взял ее и поднес к уху. Звонили из ДСТ.

— Мсье советник, есть ли у вас какие-нибудь основания считать, что убийство вашего коллеги в той или иной степени носит политический характер?

— Не знаю. Мне не известно ничего сверх того, что я уже сообщил. Однако, мне кажется, вы сможете получить более полную информацию, если пошлете кого-нибудь из своих людей в Шату, когда начнется расследование. Те, кто уже принюхался, лучше различают запахи…

Человек на том конце провода рассмеялся:

— Прекрасно сказано, мсье. Обещаю вам, что кто-нибудь из нас обязательно будет там и — ха-ха — поработает носом. Да, прекрасно сказано…— Он повесил трубку.

18.54. Тирен задумался. Насколько он мог судить, он сделал почти все, что необходимо было сделать в подобном случае. Остался еще один формальный и несколько неформальных звонков. Он решил начать с неформальных, заглянул в телефонный справочник и отыскал домашний номер Стена Винге. Ответил ему женский голос с типично французской повышающейся интонацией:

— Алл-о-о.

Несмотря на это, чисто интуитивно он почувствовал, что это не француженка,— да и кто бы мог всерьез подумать, что Стену Винге наносят визиты дамы. Поэтому он сразу же перешел на шведский:

— Добрый вечер. Говорит Джон Тирен из посольства. Можно попросить Стена Винге?

— Это его мама,— ответил голос.— Как это мило, что вы звоните — да еще так поздно. Он что-нибудь должен был сделать?

— Как это…? То есть, я имею в виду, в каком смысле — что-то сделать?

— Видите ли, он постоянно жалуется, что не может брать работу на дом, ну, знаете, как домашнее задание, что ли? А он так бы этого хотел! Он рассказывает, что работает целыми днями, но вечером, к сожалению, его услугами никогда не пользуются. А вы же должны знать — он честолюбив, очень честолюбив.

Тирен уже несколько раз тщетно пытался прервать ее. Теперь это ему наконец удалось.

— Мы очень ценим Стена,— сказал он.

— Как это мило!

— Однако сейчас мне бы хотелось сказать ему пару слов — речь идет об очень важном… домашнем задании.

— Да-да,— захлопотала она.— Конечно. Подумайте, как удачно, он только что вошел. Я сейчас, быстренько…— Он услышал, как она крикнула куда-то в глубь дома или квартиры: — Стен, тебя зовут, Сте-ен…

Послышались приближающиеся шаги и шорох пальцев, берущих трубку.

— Да-а, Стен Винте слушает.

— Стен, это Джон Тирен. Слушай, ты сидишь?

— Не-ет, но я могу сесть — уже сижу.

— Стен, твой начальник мертв; почти час назад Виктора убили.

В трубке. прямо в ухо ему тяжело задышали — довольно долгое время ничего, кроме этого пыхтения, не было слышно. Наконец Тирену это надоело, и он продолжал:

— Я просто хотел поставить тебя в известность. Ты, вероятно, лучше знаешь, что тебе нужно теперь сделать — сейчас, или позже, вечером, а может быть, завтра. Ведь ты его ближайший помощник. Вероятно, тебе придется на какое-то время принять дела, по крайней мере на первых порах, пока…— Он умолк, не желая заранее касаться того, что подобного рода заместительство, по всей видимости, продлится недолго.

Наконец с той стороны провода последовала реакция. Голос Винте звучал строго и серьезно:

— Ясно, Джон, я все понял. Однако это все так… невероятно. Хотя,— тут Тирену показалось, что тон собеседника изменился и стал слегка ироничным,— думаю, что мамочка будет… м-м-м, весьма довольна…— С этими словами он повесил трубку.

Тирен снова откинулся в кресле. Разговор его смутил, однако он решил, что подобная реакция вызвана, по всей видимости, абсурдностью самой ситуации. Итак — это был первый звонок. Он записал время его окончания — 18.59. О следующем никакой пометки не последовало — он звонил Стелле.

— Стелла?

— Да.

— Я буду сегодня поздно.— Он вздохнул.

— Когда?

— Не знаю. Произошла одна неприятность. Расскажу, когда вернусь. Нас это не особо касается, однако я обязан кое-что выяснить лично.

— Да, конечно, дорогой. Надеюсь, тебе удастся что-нибудь перехватить?

— Не беспокойся, как-нибудь устроюсь,— сказал он, и в голосе его прозвучали нежные нотки.— А когда все окончится, я думаю, мы сможем заняться кое-чем приятным.

— Посмотрим.

Он встал из-за стола, подошел к столику для посетителей, налил себе шерри, медленно, с удовольствием выпил, снова вернулся к письменному столу и нашел домашний номер пресс-атташе. Он позвонил и сразу же понял, что попал не вовремя. Тем не менее Бельфраж терпеливо выслушал его и пообещал со своей стороны всяческое содействие, что касается контактов с французской и шведской прессой.

— Не беспокойся,— сказал он.— С журналистами я все улажу.

На этом разговор закончился. Тирен снова позвонил послу — на этот раз на квартиру — и представил обстоятельный отчет о том, что уже успел предпринять.

— Хорошо,— сказал посол.— Отлично. Действуй и дальше, как считаешь нужным… Но, черт возьми,— никаких скандалов. Да ты и сам понимаешь, как это неприятно,— только этого нам еще не хватало… Сам я еще никогда не бывал в подобной ситуации, за исключением тех случаев с посольством ФРГ и убийством югославского посла — да и то лишь постольку-поскольку,— но мне и этого хватило, черт подери! Так что я очень прошу тебя, Джон, никаких скандалов… Мне вовсе не светит оказаться в такой же ситуации.

Джон Тирен осторожно повесил трубку и записал: «Отчитался в своих действиях послу — он взглянул на часы — в 19.07». Пора уже торопиться, подумал он, мне нужно быть в Шату раньше, чем подъедут эти бизнесмены.

Он потушил свет в кабинете, запер дверь и спустился на лифте к выходу.

 Вторник, 13 октября, 19.00

Магда Винге закончила снимать тонкий, как листок, слой воска и критически осмотрела результат операции. Определенно, птичье крыло стало теперь более гибким. Ей трудно было сосредоточиться на работе, поскольку она все время старалась расслышать разговор по телефону в гостиной. Однако Стен говорил так мало, лишь время от времени вставлял слово, да вдобавок еще так тихо, что она почти совсем не поняла содержания беседы. Она смирилась и решила подождать, пока он закончит. Наверняка это было что-то весьма важное — ведь звонили так поздно и вдобавок человек, занимающий второй пост в посольстве. Она сделала шаг назад и еще раз полюбовалась своей работой. Потом зажгла спичку и поднесла ее к обработанной поверхности; подержав ее так несколько секунд и подождав, пока воск размягчится, она задула пламя и начала кончиками пальцев, смоченными в масле, легонько поглаживать крыло, чтобы убрать следы ножа.