Когда охотник с Вадой подошли к запруде, в силках уже бились (день начинался на редкость удачно) две крупные птицы. Гар придушил добычу и, пользуясь в основном выразительными жестами и междометиями, объяснил спутнице, что есть ЭТО пока нельзя.

Вада спокойно, хотя и с некоторым разочарованием в глазах, согласно кивнула, продолжив подтверждать статус смышленой особы. Отойдя от испуга и переживаний последних суток и удостоверившись в мирных и даже благожелательных намерениях спутника, она так освоилась, что вскоре, к изумлению мужчины, начала бойко лопотать. И тут охотник окончательно убедился в том, что доселе молчаливая чужачка, при первом рассмотрении способная издавать только вопли и всхлипывания, на деле превосходно (куда лучше Гара!) владеет речью и знает очень много слов.

Вот такой примечательный диалог состоялся у Гара и Вады сразу после того, как охотник скрутил пойманным птицам головы.

— Не ням-ням, — сказал он, отрицательно покачав указательным пальцем. Затем изобразил двумя пальцами шаги:

— Топ-топ (показал рукой вверх по течению ручья), там лог (округлый жест руками — мол, большое жилище там, пещера, понятно?), там Ух-хо (на огне зажарим) и ням-ням.

Девушка, напряженно следившая за жестами и звуками Гара, молча качнула подбородком. Мужчина удовлетворенно ощерился — соображает, однако, не такая уж и тупая дикарка. И продолжил:

— Вон там (ткнул пальцем в сторону ручья), рыбу бух и ням (сейчас, мол, рыбу поймаем и поедим).

'Рыжая' снова кивнула и вот тут-то неожиданно выпалила скороговоркой:

— Понятно. Сейчас мы ловим много-много рыбы и едим, сколько хотим, от пуза, так? Давай быстрей займемся этим, а то есть хочется — аж мочи нет.

И выразительно хлопнула себя ладошкой по плоскому животу.

У охотника отвисла и без того постоянно полуоткрытая челюсть. Такое количество разнообразных звуков, произнесенное одним человеком за столь короткий период времени, он слышал впервые в жизни. Даже вожак их общины, умный и хитрый одноглазый Боро, умевший предсказывать дождь, считать до двух и подражать крикам птиц, никогда не говорил так длинно и быстро. Смысла произнесенных Вадой слов Гар почти не понял. Но то, что это были именно слова, сомнений не вызывало. Да еще какие слова! Некоторые из них состояли аж из нескольких слогов!

А он ей: 'ням-ням, топ-топ'. Ничего себе, 'топ-топ'.

Но таланты рыжей бестии одной болтливостью не исчерпывались.

Вскоре выяснилось, что Вада поразительно ловко умеет ловить рыбу. Гар делал это примитивно, как научился еще в детстве у старших сородичей — руками и палкой. Скинув шкуру, чтобы не намочить, он подобрал на берегу большой сук и осторожно (плавать Гар не умел) забрел в реку по колено. Затем залез на валун, торчавший из воды, и стал высматривать крупную рыбу.

Запруда была мелкой (расстояние до дна в самом глубоком месте, у обломков скалы, не превышало метра), а вода очень прозрачной: передвижение рыб просматривалось отлично. С помощью палки добыча глушилась, а затем вылавливалась руками. Главная проблема заключалась в необходимости точно улучить момент, когда рыбина приближалась к поверхности воды, а еще лучше, когда выпрыгивала вверх в погоне за мошкой — иначе удар палкой приходился о воду безо всякого эффекта.

Демонстрируя перед чужачкой принципы рыбалки, Гар, углядев подходящий объект, со всей дури махнул суком, а следом и сам, не удержав равновесия, бултыхнулся в речку. Но замочился зря — жертва ускользнула. Раздосадованный промахом, дикарь забрался обратно на камень и оглянулся — Вада стояла на берегу и озадаченно наблюдала за манипуляциями рыболова. Тот аж крякнул от расстройства: надо же, какая несообразительная, а ведь вроде все объяснил. И махнул рукой — иди сюда, помогай.

Но Вада помотала головой и направилась в сторону от речки, к зарослям тальника. Через некоторое время девушка вернулась с длинной и ровной, средней толщины веткой. Затем развязала пояс и сняла с веревочки ракушку с заточенным краем. Присев на корточки, с помощь ракушки заострила ветку с одной стороны — получилась примитивная острога.

Гар, прервав рыбалку, наблюдал за действиями Вады сначала сердито, а потом с все возрастающим интересом. Взяв орудие в руку, чужачка вошла по колено в воду и замерла, внимательно всматриваясь в прозрачную гладь запруды. Быстрый взмах руки и, проколотая острием насквозь, на конце ветки уже бьется, сверкая чешуей, толстая рыбина.

— Ий-я! — гортанно выкрикнула Вада, ухватив добычу за жабры и торжествующе подняв ее вверх обеими руками.

Ошеломленный Гар почесал затылок. Выбравшись на берег, он стал изучать изготовленное Вадой орудие. Нельзя сказать, что оно явилось для него полным открытием. Мужчины его общины давно умели делать из толстых сучьев пики, сначала заостряя осколками кварца один из концов, а затем обжигая для прочности на огне. Но использовались эти пики в основном как колющее оружие: в драке или чтобы добить попавшую в ловушку дичь — крупную птицу, зайца, бобра. Иногда, но такая удача выпадала редко, пиками добивалось серьезное животное: свалившийся с обрыва овцебык или застрявший в болоте кабан.

Во время приснопамятного столкновения с злыми вариями дикари впервые увидели новый тип оружия — копья с каменными наконечниками. Потом они пытались их воспроизвести, но не очень удачно. Сородичи Гара не могли сообразить, как правильно закреплять наконечники в древке, из-за чего оружие получалось ненадежным. Хотя и обладало большей убойной силой и эффективностью, чем заостренные пики.

К тому же, дикари не умели толком метать — ни копий, ни даже камней. Их плечевые и локтевые суставы были плохо приспособлены под метательные движения. Вада же, к удивлению Гара, свое оружие метнула, и при этом так метко, что поразила цель на расстоянии в рост человека, да еще в воде. Просто поразительно!

А еще бывалого охотника заинтересовало острие. Оно было необычным, с зазубриной. Когда Вада подошла к Гару с пойманной рыбой и острогой, тот понял, в чем заключалась хитрость. Зазубрина не позволяла жертве соскользнуть обратно в воду — острога волочилась следом, оставалось только ухватить ее рукой за свободный конец и подтянуть добычу к себе.

— У-у, — тянул задумчиво охотник, едва ли не облизывая острогу. — Ух, ма, да уж, туссык камык*!

Хотя Гар соображал медленно, но постепенно до него начинало доходить, что судьба свела его с необычным человеком. Странная бледнолицая и светлокожая чужачка знала и умела так много, что разум Гара не успевал перерабатывать получаемую информацию. Наш герой даже не догадывался, что Вада представляла племя, стоявшее целой ступенькой выше на лестнице эволюции, чем он со своими отсталыми сородичами. Познать во всем объеме это неординарное обстоятельство дикарю только предстояло.

Урча и довольно переглядываясь (совместное принятие пищи порой весьма сближает), они умяли за обе щеки первый улов. Затем Вада стала учить Гара пользоваться острогой. У него не получалось — в тот день он так ничего и не поймал. Но конфуз его не столько огорчил, сколько раззадорил. Ведь удачливая и ловкая подруга (дружба крепла на глазах) за короткое время подцепила с помощью оригинального орудия еще несколько рыбин. Гар не верил своим глазам: чтобы добиться такого результата "дедовским" способом ему пришлось бы трудиться весь световой день, от восхода до заката. Но он не завидовал. Ведь они рыбачили ВМЕСТЕ, и это была ИХ добыча.

Наевшись досыта, мужчина и женщина, усталые и умиротворенные, грелись под лучами яркого полуденного солнца на берегу речки. Гар повернулся на бок и посмотрел на Ваду. Она лежала на животе, подложив под подбородок маленькие, узенькие ладошки. Мужчина, уже знакомым для него движением, вытянул руку и ласково провел ладонью по худой, но на удивление гладкой, скользкой спине сверху вниз, от шеи к ягодицам. Вада слегка вздрогнула, ее тело на мгновенье напряглось, но вскоре расслабилось под рукой мужчины.

Ладонь Гара была тяжелой, с грубой, иссеченной мелкими шрамами, кожей и корявыми, жесткими мозолями. Но тело женщины не ощущало жесткости — оно реагировало на нежность и тепло, исходившие от ладони, и посылало обратные импульсы такой же нежности и тепла. Ноги Вады непроизвольно раздвинулись, она подалась ближе к Гару, навстречу его ласковой и жадной ладони. Их тела соприкоснулись, и они продолжили волнующий, увлекательный и приятный процесс познания друг друга, не замечая, как с противоположного берега, сквозь заросли ивняка за ними насторожено следят чьи-то злые и завистливые глаза.