Спускаясь на первый понтон, братья столкнулись с солдатами, которые, громко разговаривая, шли оттуда.
– Когда он амунишные получил, значит, он в расчете сполностью – вот что…
– Где тут отбить, когда его вся сила подошла: перебил всех наших, а сикурсу не подают. (Солдат ошибался, потому что траншея была за нами, но это – странность, которую всякий может заметить: солдат, раненный в деле, всегда считает его проигранным и ужасно кровопролитным.)
– Стуцер французской, ваше благородие, отнял; да я бы не пошел, кабы не евтого солдатика проводить, а то упадет неравно, – прибавил он, указывая на солдата.
Контекст и впечатление иное. К сожалению, переводчик «Швейка» на русский отчего-то не слишком жалует все особенное и яркое, подчеркивающее индивидуальность текста, и, например, «срезал увольниловку» (napařil kasárníka) – переводит таким невероятным служебно-канцелярским оборотом: «лишил его отпуска из казармы».
Необходимо подчеркнуть, что описанной зачистке и «деидеологизации» при переводе подвергнуты все диалоги во всех четырех томах.
Один присоветует одно, другой – другое, и «путь открыт к успехам», как поется в нашем гимне.
Очевидно, что герой Гашека имеет в виду следующие две коротких строчки из довольно длинного (пять восьмистиший) австро-венгерского гимна «Храни нас, Господь» (Zachovej nám Hospodine), музыка Йозефа Гайдна (Joseph Haydn), чешский текст – Ян Габриэл Сейдл (Jan Gabriel Seidl).
Помните господина Люккени, который проткнул нашу покойную Елизавету напильником?
Луиджи Люккени – итальянский анархист, смертельно ранивший тонким, острозаточенным напильником (трехгранным надфилем) императрицу Елизавету, которую нежно ее любивший император Франц Иосиф звал Сиси. Гулять, вопреки убеждению Швейка, малорослый убийца с высокой императрицей (метр семьдесят два сантиметра) не гулял. Первоначально вычислив и дождавшись в нужном месте, а именно на женевском причале 10 сентября 1898 года, душевно не вполне здоровый молодец бросился к царственной жертве и, буквально припав, проткнул похожей на маникюрную железочкой корсет и грудь. Смертельную рану в сердце удивительная нематериальная женщина, с детства писавшая стихи, сначала даже не заметила, но, уже поднявшись на кораблик, отплывавший в Монтре, упала и умерла.
Любопытно, что это гнусное убийство любимой и обожаемой императором жены в 1898 году ни к какой войне не привело, в отличие от убийства в 1914-м неприятного Францу Иосифу и весьма далекого от него во всех отношениях племянника Франца Фердинанда (ЯШ 2003).
Вот увидите, пани Мюллерова, они доберутся и до русского царя с царицей, а может быть, не дай бог, и до нашего государя императора, раз уж начали с его дяди.
Теперь уже ошибается Швейк, и будет это делать упорно на протяжении всей главы: Франц Фердинанд – племянник, а не дядя императора. Дядей Ф. Ф. приходился будущему и последнему из австрийских императоров Карлу I (а до того просто Карлу Францу Иосифу Людвигу Хуберту Георгу Отто Марии фон Габсбургу Лотарингскому).
С. 27
«Придет время – эти императоры полетят один за другим, и им даже государственная прокуратура не поможет».
В оригинале используется словосочетание státní návladnictví – государственное представительство, также было в ходу и státní zastupitelství; и тот, и другой вариант – смешная калька с немецкого термина из свода законов Staatsanwaltschaft (государственная защита), в действительности вне всяких сомнений переводимого как «прокуратура». Попросту говоря, соединяя обратно разделенные в чешской кальке слова Staats + Anwaltschaft, не надо было жадничать. Прокуратура, и больше ничего, государственная она по самому определению.
Потом его увезли в корзине очухаться…
Согласно Примечаниям (ZA 1953), буквально «плетеная из лозы корзинка на двух колесах» (košatinka). Тачка, как ее называет в своем комментарии переводчик (ПГБ 1963), в которой полиция в те славные неавтомобильные времена увозила в участок не желавших самостоятельно идти пьяниц. Бржетислав Гула (BH 2012) добавляет, что эта высокая коляска для бесчувственных или упрямых была довольно длинной и широкой – 2 метра на 60 сантиметров.
С. 28
Тюремного сторожа разжаловали и вкатили ему шесть месяцев, но он их не отсидел, удрал в Швейцарию и теперь проповедует там в какой-то церкви.
Швейцария, весьма далекая от обычных мест пребывания 91-го полка Швейка – Ческих Будейовиц и Праги – была очень близкой в период службы романного героя в Тренто, городе в современной северной Италии, до Первой мировой войны принадлежавшем Австро-Венгрии. См. комм. об этом периоде жизни романного персонажа – ч. 3, гл. 3, с. 178.
Кроме того, возможно, здесь шуточный намек на одного из отцов Реформации христианской церкви, француза Жана Кальвина (Jean Calvin, 1509–1564), бежавшего в 1533 году от французских суда, тюрьмы, а может и казни в Швейцарию, чтобы в конце концов стать одним из самых знаменитых проповедников протестантизма в женевской церкви Св. Петра.
– Газеты пишут, что эрцгерцог был как решето, сударь. Тот выпустил в него все патроны.
Пани Мюллерова вновь ошибается: на самом деле в Сараево Гаврила Принцип сделал всего два выстрела, почти не целясь, но при этом поразительно метких. Эрцгерцогине пулей разорвало аорту, а эрцгерцогу – шейную артерию. Браунинг FN M1910 калибра 7,65 миллиметров, которым воспользовался убийца, снабжался стандартным магазином на семь патронов, так что Принцип имел возможность еще и застрелиться, что и попытался тут же сделать, но в этом деле удача ему уж не улыбнулась (ЯШ 2003).
Вы, может, помните, как в Португалии подстрелили ихнего короля? Во какой был толстый!
1 февраля 1908 года в португальской столице Лиссабоне парой местных карбонариев были застрелены действительно несколько переедавший, но определенно не тучный король Карлуш I (Carlos) и заодно его вполне еще стройный старший сын, наследный принц Луиш Филипи (Luís Filipe).
Ну, я пошел в трактир «У чаши».
Изначальное место жительства Швейка – всегдашняя тема для обсуждения у гашековедов. На Бойишти (Na Bojišti) 10 или 12, а может быть на несуществующем пересечении Катержинской улицы (Ulice Kateřinská) и На Бойишти? Все, конечно же, возможно, однако на мой вкус точнее всего и определеннее со всей возможной чешской мудростью высказался Ярослав Шерак (JŠ 2010):
určitě nedaleko hospody U kalicha, v okruhu tak maximálně 0,5 km. Dál by přece na pivo nešel
совершенно определенно где-то в районе пивной «У чаши», в радиусе не более полукилометра от нее. Дальше по пиво никто не пойдет.
См. также комм. к ч. 1, гл. 6, с. 70.
Если придут брать терьера, за которого я взял задаток, то скажите, что я держу его на своей псарне за городом, что недавно подрезал ему уши и, пока уши не заживут, перевозить щенка нельзя, а то их можно застудить.
В оригинале порода собачки – ratlík, и это такая же специфически пражская особь, как, например, кавказец у нас на юге. И точно так же, как и кавказец, этот вид четвероногих до сих пор официально не внесен в реестры собачьих пород Международной кинологической ассоциацией FCI (Fédération Cynologique Internationale), что не мешает твари оставаться очень популярной и с любовью разводимой и поныне в Чешской Республике. Внешне эта мелкая псина, по чешскому стандарту – вес 2,5–2,7 кг, высота в холке 20–23 см, гладкошерстая, окрас черный с резко ограниченными золотисто-желтыми подпалинами и т. д., и ей действительно купируют по меньшей мере хвостик. Короче, по всем признакам хорошо нам тут знакомый подвид карликового пинчера, в результате неумелости хозяев ставший символом собачьей психопатии на наших улицах. При нормальном воспитании это вполне рабочий домашний крысолов, отчего и называется в Чехии Pražský krysařík.
