Водняни (Vodňany) – городок южнее Противина. Писек (Písek) – вполне себе уже город севернее Противина. Все в радиусе 35–40 км. Кстати, если Мидловары – Мыловары, то Писек тогда просто Песково. А Прага – Порогино.
Почти все эти городки и деревеньки любимой и родной Гашеку Южной Чехии вновь будут упоминаться и чередоваться во второй части романа. В главе 2: «Будейовицкий анабазис Швейка». Мидловары, Глубока, Ражице плюс Злив упоминаются и раньше в рассказе Швейка о ловле шкодливых скаутов, ч. 1, гл. 5. с. 65.
С. 34
Примите во внимание: сына Рудольфа он потерял во цвете лет, полного сил,
Единственный сын императора Франца Иосифа и его жены императрицы Елизаветы «Сиси» (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26). Молодой либерально настроенный наследник, как и положено вольнодумцу и вольтерьянцу, пил безбожно и заразил жену гонореей. Последние годы жизни был одержим идеей двойного самоубийства «с подругой», но долго не мог найти уступчивую дуру. В конце концов такая отыскалась среди баронесс, и в январе 1889 года в охотничьем замке Майерлинг (Mayerling) нашли два трупа. Как водится с такого рода романтическими историями, предмет бесконечных пересказов с вариациями, как на экране, так и на бумаге. Именно эта смерть и сделала Ф. Ф. наследником престола (ЯШ 2003).
жену Елизавету у него проткнули напильником,
См. комм., к ч. 1, гл. 1, с. 26.
потом не стало его брата Яна Орта,
Johann Salvator Orth (1852 – предположительно 1890) – габсбург тосканской линии. Приятель кронпринца Рудольфа. Такой же гуляка и ходок, что ему не помешало, впрочем, добиться славы на поле боя во время захвата австрийцами Боснии и Герцеговины (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26). Ради того чтобы жениться на простой танцовщице, отказался от всех званий и стал обыкновенным гражданином Ортом (по названию собственного островного замка Schloss Orth), надо думать, испытывая немалое облегчение, отделавшись наконец от пятнадцатикомпонентного имени, полученного при крещении (Giovanni Nepomuceno Maria Annunziata Giuseppe Giovanni Batista Ferdinando Baldassare Luigi Gonzaga Pietro Alessandrino Zanobi Antonino). Бесследно исчез в 1890 году в районе мыса Горн при переходе на собственной яхте из Уругвая в Чили.
а брата – мексиканского императора – в какой-то крепости поставили к стенке.
Младший, необыкновенно амбициозный брат императора Франца Иосифа – Максимиллиан, блестящий морской офицер и организатор, решивший вдруг в 1863 году, что лучшей для него самореализацией будет участие во французских махинациях в Мексике. Эта страна очень много задолжала Франции, и тогдашний французский император Наполеон III надеялся, что, посадив на трон человека, своею властью обязанного штыкам французского экспедиционного корпуса, таким простым вот образом обеспечит полный присмотр за должником. К сожалению, домашние и европейские проблемы оказались существеннее для бюджета, и в 1866-м французский экспедиционный корпус был выведен из далекой страны. Республиканская армия под предводительством Бенито Хуареса (Benito Juárez), которую и тайно, и явно поддерживали Соединенные Штаты, захватила преданного всеми императора, и 19 июня 1867 года он был расстрелян. Говорят, что в последнюю минуту этот сильный человек, стоя у стенки крепости в городе Керетаро (Querétaro), крикнул не «Суки!», а «Viva México!» (ЯШ 2003).
Кстати, герой стихотворения И. Бродского «Мексиканский дивертисмент»:
«С приветом к вам из Мексики. Жена
сошла с ума в Париже. За стеною
дворца стрельба, пылают петухи.
Столица, милый брат, окружена
повстанцами. И мой сурок со мною.
И гочкис популярнее сохи».
Если теперь что-нибудь разразится, пойду добровольцем и буду служить государю императору до последней капли крови!
До последней капли крови (в оригинале: do roztrhání těla – пока меня не разорвет) – главная ударная фраза Швейка в повести (budu sloužit císaři pánu až do roztrhání těla), которую он повторяет во всех случаях, когда его гонят из армии или вообще не доверяют.
В романе еще раз вкладывается Швейку в уста во время допроса в полицейском управлении, но регистр уже неприкрыто комический (ч. 1, гл. 2, с. 44).
Образ солдата, ничего не желающего, лишь только умереть за императора, сразу или по частям, появляется в прозе Гашека задолго до первых миниатюр о Швейке. См. «Рассказ о славном шведском солдате» (Povídka o hodném švédskem vojákovi – Nová Omladina, 1907). Но возвратимся к конкретному фрагменту оригинала (ПГБ 1963, ч. 1, гл. 2, с. 44):
«Jestli si přejou, vašnosti, abych se přiznal, tak se přiznám, mně to nemůže uškodit. Jestli ale řeknou:,Švejku, nepřiznávejte se k ničemu,’ budu se vykrucovat do roztrhání těla».
– Если вы желаете, ваша милость, чтобы я признался, так я признаюсь. Мне это не повредит. Но если вы скажете: «Швейк, ни в чем не сознавайтесь», – я буду выкручиваться до последнего издыхания.
Понятно, что концептуальное единство в данном случае разнообразия как раз и не требует, Швейк вновь, как и прежде, должен был произнести то же самое: «до последней капли крови» – do roztrhání těla.
См. также комм., ч. 1, гл. 7, с. 86.
Швейк вышел за агентом тайной полиции в коридор, где его ждал небольшой сюрприз: собутыльник показал ему орла и заявил, что Швейк арестован и он немедленно отведет его в полицию.
В оригинале: показал орленка (orlíčka). Согласно описанию, данному в Примечаниях (ZA 1953), – круглый штампованный значок с двуглавым австрийским орлом на аверсе. Ярда Шерак пишет, что носили его, прямо как в фильмах о детективах, с оборотной стороны пиджачного лацкана (JŠ 2010). Впрочем, на картинке Йозефа Лады тайный знак – на внутренней стороне пиджачного борта Бретшнейдера, что, наверное, было бы удобнее и, главное, незаметнее всего.
С. 35
– Не тревожься, – утешал Паливца Швейк. – Я арестован всего только за государственную измену.
– Но я-то за что? – заныл Паливец. – Ведь я был так осторожен!
Бретшнейдер усмехнулся и с победоносным видом пояснил:
– За то, что вы сказали, будто на государя императора гадили мухи. Вам этого государя императора вышибут из головы.
Визит в пивную заканчивается коротким диалогом, в котором настоящие чехи, Швейк с Паливцем, говорят «неправильно», а ненастоящий чех Бретшнейдер «правильно», как и следует прихлебателю немцев.
«Nic si z toho nedělej,” těšil ho Švejk, „já tam jdu jenom pro velezrádu (velezradu)».
«Ale pro co já?» zabědoval pan Palivec. «Já byl přece tak vopatrnej (opatrný)».
Bretschneider se usmál a vítězoslavně řekl:
«Za to, že jste řekl, že sraly mouchy na císaře pána. Oni vám už toho císaře pána vyženou z hlavy».
Но русский читатель об этом не догадывается.
Глава 2. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении
С. 37
Сараевское покушение наполнило полицейское управление многочисленными жертвами.
Как утверждают адресные справочники тех лет, полицейское управление находилось в Праге, там же, где и ныне, только название другое. До Первой мировой это был Фердинандов проспект (Ferdinandova třída), а теперь Национальный (Národní), вход со стороны улицы Каролины Светлой (Karoliny Světlé). Десять минут ходьбы от пивной «У чаши». Еще один вход в большое здание, выходившее окнами сразу на три улицы, имелся со стороны Варфоломеевской улицы (Bartolomějské, 4). Этот адрес также частенько фигурирует в разных произведениях Гашека, в том числе и в повести о Швейке.
