Интересно, что пророческие славословия в адрес Кира перекликаются с дошедшими до нас анналами вавилонского хрониста. Это говорит о том, что в городе было достаточно людей, жаждавших покончить с арамейской династией. Согласно широко распространенной традиции, которой нет ни малейшего повода не доверять, город пал без боя. Набонид и его сын немедленно столкнулись с изменой высших сановников государства, что обрекло все их попытки к сопротивлению на предсказуемую неудачу. Хватило одного поражения в начале октября 539 г. до н.э., спустя несколько дней персы беспрепятственно вошли в Сиппар, а потом в Вавилон. Не помогли и выдающиеся оборонительные сооружения Навуходоносора[528]. При желании город мог отбиваться сколько угодно: протекавший через него Евфрат обеспечивал население неограниченным количеством воды. Но, как известно, укреплений для успешной обороны недостаточно: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строющие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж»^{160}.

Пользовавшиеся поддержкой Кира, короновавшегося по всем правилам как сын Мардука, вавилонские жрецы полностью устранили семью Набонида из истории. За несколько веков до этого египетские жрецы сходным образом поступили с Эхнатоном — другим выдающимся религиозным реформатором[529]. Поэтому память о том и о другом сохранили посторонние — евреи, по-видимому, приложившие руку к падению Набонида, а посему достаточно быстро получившие аудиенцию у нового властелина[530]. Лидеры иудейской общины прекрасно знали, какое распоряжение владыки им нужно. Центр их религии, реформированной предыдущим поколением изгнанников, мог находиться только в одном месте. Туда и устремили они свои помыслы, когда разрешение на восстановление Храма было дано: подобная религиозная автономия полностью укладывалась в персидскую имперскую концепцию. Заметим, что вавилонские евреи уже заработали достаточно денег на реконструкцию любимой родины. Более того, те члены общины, которые не хотели возвращаться на иерусалимское пепелище, могли путем щедрых выплат с легкостью откупиться от религиозного долга. Поэтому образовался замечательный союз адептов идеи (скорее всего, не очень богатых людей) и тех, кто их финансировал из Вавилона и поддерживал при дворе персидского царя.

Тут необходимо затронуть интереснейшую проблему. Дальнейшие библейские сведения о восстановлении иудейской религиозной общины в Иерусалиме и ее последующей многовековой истории очень фрагментарны, чтобы не сказать бедны. Значительная группа иудеев — считается, именно тех, что несли важнейшую для будущего, общечеловеческую (как, впрочем, и внутриеврейскую) миссию, покинули Вавилон вскоре после вступления Кира на месопотамский престол. Произошло это постепенно и наверняка в несколько приемов — достоверны свидетельства о реэмиграции и в царствование Дария I. Также очевидно, что вавилонская еврейская община сохранилась в самом цветущем виде и продолжала питать возродившийся Иерусалим еще многие десятилетия, как о том свидетельствуют книги Ездры (Эзры) и Неемии.

Напомним вкратце традиционную точку зрения — как библейскую, так и принятую многими учеными. Иерусалимский храм был отстроен в два этапа — работы начались при Кире, потом были прерваны и закончены уже в правление Дария I (ок. 516–515 гг.). В национально-культовой реставрации участвовали представители династии Давидидов и религиозные лидеры, которые оставили после себя сочинения, вошедшие в состав «малых пророческих книг»[531]. Что было дальше, неизвестно, по крайней мере в течение нескольких десятилетий. Писание молчит. Спустя довольно много времени, в середине V в. до н.э., в Иерусалим из Вавилона с различными миссиями прибыли два человека, сыгравшие важнейшую роль в восстановлении иудейской государственности и религиозной идентичности — Ездра и Неемия. Месопотамская еврейская община по-прежнему рождала выдающихся людей, и они по-прежнему искали применения своим способностям в палестинских землях.

Неемия, по-видимому, был персидским наместником Иерусалима. При этом он вызвался занять этот отдаленный и малопочетный пост добровольно. Из чего следует, что Неемия был воспитан в иудейской религиозной традиции или, по крайней мере, озабочен благосостоянием «исторической родины». Так или иначе, он провел серьезные работы по восстановлению городских стен, осуществил в провинции нечто вроде аграрной или долговой реформы, взяток не брал и вообще трудился не за страх, а за совесть. В Книге Неемии есть указания и на некие меры по упорядочению культа, которые он принял после того, как был вынужден на некоторое время отлучиться в персидскую столицу: поступил донос, что он готовится к отделению от империи. Однако ему в первую очередь традиционно воздается должное за деяния политические, а не религиозные.

Ездре же приписывается основополагающая роль в восстановлении «закона Моисеева», принесенного им в Иерусалим из Вавилона. Книгу закона Ездра, в соответствии с ранней традицией, читал вслух «пред мужчинами и женщинами и всеми, которые могли понимать»^{161}. Последствием этого было всенародное религиозное обновление, почти как во времена царя Иосии. Принимающие в целом эту версию (часть дискурса, посвященного Ездре, входит в Книгу Неемии, причем искусственный характер этой вставки очевиден), считают, что Ездра окончательно сформулировал нормативный яхвизм, разработанный учениками великих пророков в вавилонском изгнании, и даже является «отцом иудаизма», приведшим Пятикнижие в его нынешний вид. Более того, не исключено, что Ездре принадлежит священнический (Р) слой в Пятикнижии[532], разбитие текста на книги и пр. Ряд ученых считают, что Р создавался в два приема — в изгнании и после возвращения и что Ездра доставил окончательно отредактированный текст Писания в Палестину в начале V в. до н.э.^{162},[533]

Дальше начинаются проблемы, которые на основании имеющихся данных разрешить не удается. Во-первых, ни Ездра, ни Неемия, говоря от первого лица, не упоминают друг о друге. Во-вторых, если принять библейскую версию о том, что Ездра прибыл в Иерусалим первым с большим числом репатриантов и что его миссия имела оглушительный успех, то непонятно, почему город был в таком запустении немного спустя, когда до него добрался посланный персидским владыкой Неемия? Многие ученые склонны считать, что библейская хронология неверна и что Ездра оказался в Палестине через несколько десятилетий после Неемии (так логичнее: сначала Иерусалим восстанавливают и обустраивают, а потом в него возвращается «закон Моисеев»)^{163}. Однако непонятно еще, в-третьих, каким образом Ездре, не упомянутому ни в списке первосвященников, ни в хронологической сводке каких бы то ни было облеченных властью лиц, удалось столь блистательно вернуть заблудших иерусалимцев к вере отцов и навязать им ряд жестких установлений, против которых они явно протестовали?[534] Поэтому существует еще одна точка зрения: никакого Ездры не было, а великого реформатора изобрела поздняя традиция, которую связывают либо с автором ревизионистской истории Иудеи (Книг Паралипоменон), либо с ее окончательным редактором.

Однако все это — лишь верхушка айсберга, привлекающего внимание компетентнейших ученых в течение многих десятилетий. Разнообразные манипуляции с текстом поздних библейских хроник, описаний каких-то удачных реформ в восстановленном городе (вслед за которыми иудейская история, по крайней мере ее библейское изложение, просто заканчивается на полуслове), призваны прикрыть (сознательно или подсознательно — вопрос отдельный) очевидный факт: реставрация иерусалимской храмовой общины полностью провалилась. По крайней мере, в том смысле, в каком ее замышляли адепты реформированного яхвизма.