История не знает сослагательного наклонения. К этому человечество по-прежнему не может привыкнуть, как и не может отказаться от невероятно притягательного желания бороться со старыми, знакомыми угрозами, упорно не замечая новых. И так из века в век. Главная опасность для человека — в нем самом, в его действиях, в идеях, которые направляют эти действия. Разум человеческий — вот истинная вотчина дьявола. Если он отравлен, если замутнен, если попросту не ухожен, нет в мире лучшего рассадника тьмы. Разум есть величайшее орудие человека, и как же легко он может быть употреблен во зло! И сколь малы усилия, направленные на освобождение разума. Как часто борцы с ложью на деле желают всего лишь возвести на трон новый, лучший, более совершенный и всеобъемлющий обман. Не потому ли этический прогресс человечества малозаметен по сравнению с прогрессом техническим?

Возможно, и даже наверняка, что в последующие дни и недели выяснится имя врагов, которых, увы, нельзя назвать иначе как Силами Тьмы. Имя, которое в эту секунду автору неизвестно, хотя список возможных кандидатов невелик и очевиден любому. Автор даже рад, что в данный момент еще не определен точный адрес тех, кто задумал и осуществил массовое убийство, — так честнее.

Дело в том, что сегодня автор впервые забыл о своей национальной принадлежности, о родном языке, о воспитавшей его российской культуре, забыл о справедливых исторических счетах, которые многие великие цивилизации, на границах которых ему выпало жить, выставляли и выставляют друг к другу, считаясь при этом старыми обидами и иногда пытаясь расплатиться ими за новые несправедливости. Другая общность оказалась в этот миг даже важнее родины. Выше было употреблено слово «враг». Так что есть для автора враг? Философ может, конечно, от такого ответа устраниться, а вот современник — обыкновенный нормальный человек — пожалуй, обязан определиться.

Величайшие писатели и мыслители правее социальных теоретиков и исторических реалистов — человечество делится только на две части. Все люди грешны, праведников очень немного. Но даже мы, грешники, относимся лишь к двум категориям — создателей и разрушителей. Масштабы нашей деятельности могут быть незначительны, но именно они определяют судьбу нашей души. Сколь бы ни было мало созданное или хотя бы сохраненное нами, оно неимоверно превосходит любое разрушение, любой распад. Какими бы красивыми словами и образами не оперировали разрушители, любой, самый непривлекательный внешне и непритязательный труд всегда окажется много выше.

И здесь снова скажем о мифе как части иного мира, искаженном, статичном образе, который захватывает сознание, подчиняет себе разум и управляет своим пленником, манипулирует им с легкостью. Разум, находящийся в чьей-то власти, разум несамостоятельный — уже на полпути к дьяволу. Если человек не хозяин своего сознания, то как ему отличить «нас возвышающий обман» от ложного образа? Истину — от самой великой Лжи, той, что сумела выдать себя за Правду? О чем думали люди, решившие прервать тысячи чужих жизней? Неужели о том, что они, разрушители Башен, станут поэтому Рукой Господа? Не потому ли нью-йоркские башни и привлекли желающих распространить свой внутренний распад и неминуемую гибель на как можно большее число окружающих, что где-то в темных глубинах их рассуждений застряла мысль о башне-символе? Страшны пути самообмана, но всегда логичны.

Да, без Сказки сложно, не исключено, даже невозможно жить. Но у нее должно быть свое место — в детстве, в игре, в безвредном ритуале, в минутах умственного отдыха. Но Сказка, управляющая миром, — это страшно. Слеп и неимоверно опасен разум, подчиненный Недоказуемому Образу, а миф по определению недоказуем и потому, как это ни печально, безумно устойчив во времени. И сколько же зла исходит только от существования мифа о необходимости — и неотвратимости самого Зла! От мифа о предопределенности Добра и не-Добра, от мифа об отсутствии выбора. Однако выбор существует, и сделать его вполне в наших силах.

Логика и желание истины — вот единственное оружие, с которым мы выходим на бой с ложным образом, с тем, кто требует не доказательств, а действий. Кто не желает рассуждать, а жаждет приказывать. Кто манит мнимой свободой от раздумий, а на деле печется только о своей власти. Но даже среди множества серьезных врагов всегда есть самый главный враг, самая злокачественная легенда о том, что часто во имя высоких целей необходимо проливать кровь — свою и чужую. Учение о безразличии к жизни, о награде за убийство. Миф о первичности Меча, утверждающий, настаивающий на том, что в конце концов всегда побеждает оружие.

Но никогда человечество не будет живо Мечом. Сама история неоднократно показала, что бывает с тем, кто поднимает меч первым. И так будет всегда. Уязвимость зла в том, что оно не помнит исторических уроков. Зло не непобедимо, ему просто не нужно давать фору. Нельзя забывать, нельзя отворачиваться от реальности, не замечать очевидного, а заметив, нельзя притворяться, что отдельный человек не в силах сделать ничего. Тогда будет много меньше жертв. Жертвы, как правило, платят за чужие преступления, за чужие ошибки. Жертвы — всегда невинны. Поэтому говорить об этом больно. У человечества сегодня был очень плохой день.

На этом заканчивается написанное в ночь с 11 на 12 сентября 2001 года.

Мы неизбежно видим историю Древнего Востока в двух совсем разных перспективах. Одна, сравнительно молодая, плод недавней работы трех-четырех поколений ученых-востоковедов, похожа на привычную историю обитаемого и частично цивилизованного мира последнего тысячелетия с гаком. Это — история государственная, в данном случае — имперская: рассказ о взлете и падении Ассирии, Вавилонии, Персии, их соседей и геополитических соперников. Она местами фрагментарна, часто суха и непонятна, но почему-то знакома, нужно лишь заменить имена и географические реалии. Цари ходят в походы, строят столицы, расправляются с изменниками, сочиняют оды самим себе. Другая историческая перспектива, много более древняя и имманентная нашей культуре — библейская. Ведь крошечное государство, затерянное в Палестине, и почти не замеченное имперскими анналами, создало величайшую литературу и глубочайшую философию (о религии уж не говорим), повлиявшие на жизнь всего человечества.

С точки зрения библейских авторов центром древневосточного мира был Израиль. В исторической же реальности этим миром правили его имперские повелители: Египет, Ассирия, Вавилон, хетты. Но нужно ли противопоставлять одну историю другой? Говорить, что перипетии ассирийского или вавилонского бытия маловажны и неинтересны? Или, наоборот, упрекать древнееврейских авторов в узости взглядов и субъективности, в том, что они не удосужились рассказать нам удивительную историю Древнего Востока во всех подробностях?

Конечно, трудно удержаться от очевидного наблюдения — библейский дискурс оказался мощнее самой могучей империи. Но значит ли это, что судьба древних стран не может нас ничему научить, что мы должны оставить историю мертвых народов на долю специалистов, что ничего не потеряем оттого, что забудем ее опять и снова? Ведь именно эта история стала общей, человеческой, именно этот мир породил Библию, породил нашу цивилизацию, нашу культуру. Утраченный и до конца непонятный мир, центром которого на протяжении многих веков был Великий Город на берегу Евфрата.

Напомним, что рождение легенды о Вавилоне стало побочным продуктом столкновения мощнейшего государства Навуходоносора с политически деградировавшим Иудейским царством. Произошло это в начале VI в. до н.э. — амплитуда исторических потрясений достигла апогея почти в тот самый час, когда пророк Иеремия задыхался в придворном зиндане. Вавилон исчез из поля нашего зрения где-то в конце правления Хаммурапи или при его ближайших преемниках — веке, наверно, в XVII до н.э.; иудеи же обосновались в Палестине на полтысячелетия позже. Попробуем перекинуть мост между этими очень отдаленными эпохами.