Водитель окинул взглядом подошедшего к нему охранника с девочкой, глубоко затянулся и выпустил в ночное небо струю синеватого дыма.

— Слышь, — обратился к нему Макс. — Тут у меня это… дочь на дежурстве была. Так ты видишь, что началось. Забрось её домой, а? Я покажу…

— Не положено, — отрезал водитель.

— Понимаю, брат. Но, нам недалеко, два квартала…

— На задании, — лениво ответил водитель, затягиваясь сигаретой. — Не положено.

— Слышь, — Макс подошёл ближе, — помоги, а? Она, вон, перепугалась вся, да и спать ей уже давно пора, а где же я её теперь тут устрою. Подкинь до дома, будь другом. Туда и назад…

— Ещё чего, — фыркнул водитель.

— Ну, войди ты в положение. Я тебе полсотки «рваных» дам.

Водитель презрительно скривил губы и в тот же момент захрипел, откинувшись назад от сильного удара по гортани.

Недокуренная сигарета переломилась пополам в судорожно скрючившихся пальцах. Макс добавил ещё раз по шее, отправляя забывшего о бдительности водилу в краткосрочную экскурсию по нирване, и сбросил обмякшее тело на пол у пассажирского сидения.

— Ныряй внутрь, — приказал он Птице, которая проворно юркнула в салон, перемахнув через водительское место.

Макс последовал за нею, поскорее захлопнув дверь, пока никто не обратил внимания на их странную суету у машины. Птица, тем временем, пристроилась позади, сняв рюкзак и положив его себе на колени. Макс бросил быстрый взгляд через плечо:

— Ложись на пол.

— Зачем? — удивилась Птица.

— Затем, что по нам, скорее всего, будут стрелять. И, наверное, не с одного ствола.

Лина послушно упала на затёртый многочисленными подошвами пол микроавтобуса. В нос ей шибануло резкой смесью запахов бензина и машинного масла.

Макс ещё какое-то время сидел, размышляя, стоит ли подвергать девочку такому риску и не лучше ли оставить её здесь, попробовав вырваться самому. Но, опять же получается, что она, всё-таки, попадёт в руки милиции, чего хотелось бы избежать. Чёрт! Всё плохо, куда ни кинь. Макс сердито мотнул головой и повернул ключ зажигания. Плевать. Ничего с ними не случится. Наоборот, если она останется здесь, то подручные Байдалова смогут её достать в два счёта. Судя по их шефу, они ребята цепкие. Нет уж, пусть лучше отправляется с ним.

Микроавтобус, прошуршав шинами, выкатился из общего ряда и, резво набирая скорость, устремился к ближайшему пересечению улиц, где у милицейских «жигулей» скучающе прохаживались две фигуры.

Глядя в боковое зеркало, Макс отметил нездоровое оживление у Каземата, вызванное странным поведением одного из служебных автомобилей. Но, слава богу, до пальбы дело, пока ещё, не дошло. Не снижая скорости он миновал заслон, кивнув двум гибедедешникам и изобразив малопонятное круговое движение указательным пальцем правой руки. Те глубокомысленно кивнули в ответ, давая понять, что полностью поняли значение жеста, и тотчас же отвернулись, привлечённые поднявшейся суматохой.

Макс выжал до предела педаль газа. Микроавтобус, урча, пулей устремился по пустынной улице и, взвизгнув шинами, резко свернул налево на ближайшем повороте. Птица обеими руками ухватилась за основание сидения, у которого она лежала. Оставленный на произвол судьбы рюкзак покатился по проходу, переваливаясь от одного ряда к другому.

— Держись крепче, — крикнул Макс, опять резко выворачивая руль. Спинка сидения мешала ему рассмотреть, что происходит сзади с девочкой.

«Кипарис» соскользнул с сидения и глухо ударился о бронежилет водителя. Тот даже не шелохнулся. Между тем, сзади одна за другой стали заводить свой вой сирены, сливаясь в один многоголосый перелив.

— Сейчас, сейчас, — машинально повторял про себя Макс, вспоминая все закоулки района, по которому они проносились.

Долго раскатывать на машине им не удастся. По радио уже наверняка сообщили ближайшим постам об угоне, и сейчас те начнут перекрывать все дороги в этом квадрате. Через несколько минут они попадут в клещи: впереди их будут ждать, а сзади — догонять. Поэтому главное, оторваться как можно дальше и успеть выскочить до того, как появится первый заслон. После этого придётся пробираться пешком, и только так. Пешком у них ещё есть шанс.

Макс выжал педаль сцепления и дёрнул рычаг коробки передач, закладывая очередной вираж. Вот здесь. Точно! Место — почти идеальное со всех точек зрения.

Микроавтобус нырнул в невысокую арку и замер в вытянутом прямоугольнике двора, образованном древними четырёхэтажками с крохотными балкончиками. Часть подъездов, если Максу не изменяла память, были проходными, и через них можно было выбраться на соседнюю улицу.

Уткнувшись бампером в старую, давно не крашенную, скамейку, вросшую в землю у большого куста сирени, микроавтобус замер. Макс выключил двигатель и обернулся к Птице:

— Цела?

Лина, ухватившись за спинку сидения, поднялась с пола, разгладила подол платья и поправила взбившиеся волосы:

— Как будто.

— Выходи из машины. Побыстрее.

Птица недружелюбно фыркнула, поморщив носик, подобрала рюкзак и стала нащупывать ручку на двери. Вой сирен нарастал.

Макс наскоро протёр полой куртки рулевое колесо и всё, к чему прикасался. В Каземате его пальцев не найдут, а здесь — один-единственный отпечаток выдаст его с потрохами. Он толкнул дверь и спрыгнул на горбатенький асфальт двора. Быстро обогнул микроавтобус и замер — широкий тёмный автомобиль вкатился по их следам под арку, после чего остановился, погасив огни и загораживая выход. В лунном свете на передней решётке блеснул кружок, перечерченный молнией.

— Это они, — изменившимся голосом произнесла за спиной Макса Птица.

Дверцы «опеля» распахнулись, и оттуда медленно, как в подводной съёмке, появились две тёмные фигуры.

Макс толкнул Птицу, загораживая её спиной и, одновременно, распахнул дверку микроавтобуса.

— Вита, беги в подъезд и поднимайся наверх. В двери не звони, всё равно никто не откроет, сразу давай на чердак…

Правая рука у каждой из теней была чуть длиннее левой. Примерно на длину ствола с навинченным на него глушителем.

— Попробуй выбраться на крышу и перейти на другой дом. Если не получится — разбей окно на улицу и кричи. Милиции здесь полно, кто-нибудь услышит.

Правой рукой он нащупал «кипарис» и потянул его на себя, но непослушная машинка зацепилась шлейкой за бронежилет бездыханного водителя и застряла намертво.

Тени подняли руки, и Макс метнулся в сторону, оставив «кипарис» в покое, но тут же зацепился ногой за бордюр и, потеряв равновесие, приземлился на мягкий, от сантиметрового слоя пыли, асфальт. Это спасло ему жизнь, ибо тут же раздались два «чпока», и пули глухо ударили во что-то в глубине двора.

Макс перекатился за скамейку и осторожно поднялся, стараясь держаться так, чтобы между ним и стрелявшими оставался широкий кузов микроавтобуса. Но и его противники дураками не были. Они разделились и теперь обходили Макса с двух сторон, оставляя ему единственный путь — в дальний конец двора, подальше от выхода.

Он передвинулся влево, стараясь держаться в тени и не попасть на, освещённые окнами лестничных пролётов, жёлтые квадраты. Возле машины послышались осторожные шаги, но никого из нападавших Макс не увидел. Тьма такая, хоть глаз выколи, и всем им приходилось полагаться только на слух.

Макс обогнул что-то, огороженное невысоким деревянным заборчиком, по-прежнему придерживаясь левой стороны, чтобы не дать загнать себя в ловушку. На этот раз кто-то из двоих среагировал и выстрелил снова, но пуля прошла совсем далеко, затерявшись где-то в, застывшем черничным муссом, ночном мраке.

«Осторожничают, — подумал Макс. — Они не знают, есть у меня оружие или нет, и, поэтому, осторожничают». Неясность положения немного замедляла действия нападавших и давала ему крохотный шанс, хотя, по большому счёту, Макс понимал, что против двух вооружённых людей ему не выстоять, и неминуемая развязка наступит очень скоро.

Шорох спереди показал, что противник разгадал его маневр, и сейчас один из убийц движется ему наперерез, чтобы отсечь путь к выходу со двора. Макс поменял направление, обойдя против часовой стрелки старую раскидистую липу. Он старался двигаться бесшумно, скользя, и надеялся лишь на то, что род ногами не окажется ничего, что хрустом выдаст его месторасположение.