Макс хмуро заглянул внутрь салона. Кроме шофёра и белозубого там никого не было. Ну, да плюс ещё тот, в сером, за спиной. Максу до боли в зубах не хотелось лезть в этот гадючник, но желания вести их к себе — было ещё меньше. Он выпрямился, огляделся по сторонам, мысленно пробормотал длинное замысловатое ругательство, после чего обошёл «лексус», распахнул дверцу и опустился на сидение рядом с белозубым. Тот без лишних слов захлопнул свою дверь и двумя пальцами легонько стукнул шофёра по плечу. Двигатель автомобиля заурчал, проснувшись, и машина тронулась с места. Мужчина в сером костюме так и остался стоять у подъезда.
— Объедем квартал, — пояснил белозубый, — чтобы не мозолить глаза лишний раз.
— Кому? — поинтересовался Макс.
— Да мало ли, — сделал небрежный жест рукой его собеседник.
Он несколько секунд сидел, пытливо рассматривая Макса, как любитель искусства разглядывает любопытный экземпляр музейной экспозиции. Тот, в свою очередь, смотрел в окно с каменным выражением лица, не делая ни малейшей попытки продолжать разговор и ожидая, когда его незваный визитёр раскроет свои карты.
— Прежде всего, — наконец произнёс мужчина, снова ослепительно улыбнувшись, — хочу принести вам свои извинения за тех дуболомов, с которыми вам вчера пришлось столкнуться. Моё распоряжение пригласить вас для разговора они восприняли чересчур буквально, за что и поплатились. Если вас это утешит, могу добавить, что по возвращении они получили дополнительную взбучку и, я надеюсь, уж она как следует прочистила им мозги.
«Нет у них мозгов», — подумал Макс, всё так же не вступая в разговор.
Белозубый помолчал, поджав губы, в ожидании ответной реплики, не дождался, и заговорил снова:
— Вы нам нужны, Максим Валентинович.
Он был излишне многословен. То, что Макс им нужен — понятно и так. Вопрос в том, нужны ли они ему. Впрочем, вопрос даже не стоял. Ежу понятно, что нет.
— Вы можете нам помочь в одном щекотливом деле, — не унимался между тем белозубый. — Проблема очень деликатная и требует вмешательства специалиста вашего уровня и квалификации.
— Я щекотливыми делами больше не занимаюсь, — бросил Макс тоном, показывающим, что он желал бы прекратить разговор.
Но желания Макса, по всему, мало трогали его собеседника, который, отнюдь, не собирался идти ему навстречу, а широкая фальшиво-добродушная улыбка стала, мало-помалу, напоминать предупредительный оскал.
— Понимаю, — произнёс мужчина, с преувеличенной сосредоточенностью стряхивая с колена невидимую пылинку, — только что оттуда, ещё, так сказать, запах не выветрился. Сдерживающие факторы очень сильны, поэтому, поневоле, возникает опасение попасть обратно. Только у нас всё чисто: работа ювелирная, средства неограниченны. А благодарность…
Мужчина развёл руками в стороны:
— Степень нашей благодарности будет очень, — он остановился, сделав ударение на слове «очень» и повторил ещё раз, — очень высокой.
Макс коротко взглянул на него и сказал:
— Нет.
Мужчина вскинул брови и закатил глаза:
— Боюсь, что вы не понимаете, Максим Валентинович. Когда я говорю «высокой» — это означает, что она будет действительно высокой. Во всех отношениях. А теперь посудите сами, чем в ближайшее время вы собираетесь заниматься?
— Это моё дело, — процедил сквозь зубы Макс.
— Конечно, — поблажливо согласился белозубый. — Но, всё-таки? Будете хлопотать по поводу дочери?
Макс повернулся и пристально посмотрел в глаза белозубому. Тот с прежней улыбкой спокойно выдержал его взгляд. «Абезгауз?», — подумал Макс, слежки за ним в эти два дня, вроде бы, не было. Наверное, Абезгауз. А если взвесить всё, то не наверное, а точно. Ну, Гена…
— Вы подумайте, Максим Валентинович, когда речь идёт о нашей благодарности, то имеются ввиду не только деньги. Вернее, не столько деньги, — белозубый поднял вверх тонкий указательный палец, — сколько… Содействие. Полное содействие в интересующем вас вопросе. Или наоборот — полное отсутствие такового. А вы знаете, чем это чревато? Семейное законодательство — штука тонкая и хитрая, а чиновники у нас — чугунные, ядром не пробьёшь. Уцепятся за какую-нибудь закорючку, и ты им хоть кол на голове теши.
Что-то тяжёлое и нехорошее заворочалось внутри у Макса. Собеседник ухватил его изменившийся взгляд, поэтому не стал дожимать.
— Хотя, в общем-то, можно всё решить в течение нескольких дней. Люди в мэрии есть, к нам прислушиваются. Да и сам губернатор, Юрий Александрович…
Макс слегка качнул головой и сказал, раздельно выговаривая каждое слово:
— Я прежней работой больше не занимаюсь…
Сволочь, ведь знает на что давить! Вита — его самое уязвимое место. Если бы Макса пытались просто купить или примитивно угрожали, он знал бы куда и как послать, чтобы белозубый сразу всё понял и прочувствовал. А так… Главное, видно, что не блефует, говорит спокойно и размеренно. Уверен в себе, гадина.
— … и возвращаться к ней желания не испытываю. А с девочкой попробую устроить всё сам. Без посторонней помощи, — закончил свою мысль Макс.
— Трудно будет, — безразлично сказал мужчина и, с едва заметным презрением, скривил губы. — Очень трудно. Это я вам сразу говорю. Да и врёте вы всё, Максим Валентинович. Насчёт вашего прежнего занятия, я имею в виду. Работа у вас была творческая, как говорится: и для кармана, и для души. Подобную работу не бросают, особенно люди с такой головой, как у вас. А то, что произошло… Все, кому нужно, знают, что вас подставили и, если бы не это, чёрта с два вы бы попали за решётку, поскольку, повторю это ещё раз, человек вы толковый и очень предусмотрительный.
«Лижет, — подумал Макс. — Сперва давил, теперь лижет. И то, и другое делает несколько грубо и прямолинейно, как человек, за которым сила. Интересно, зачем я им так срочно понадобился? Неужели за это время не появилось никого, кто занимался бы тем же, что и я? Не может быть. Тогда что?»
— Восемь лет, — сказал он. — Время не стояло на месте. Я, ведь, утратил навыки. Появились новые технологии. Почему бы вам не обратиться к тем, кто сейчас в этом бизнесе?
— Потому что, — ответил белозубый, — вы были мозговым центром. И никого подобного вам сейчас нет. Конечно, есть специалисты, но такого как вы… Что же касается того, что вы отстали от времени — ерунда. У нас есть квалифицированные технари, если будет нужно — привлечём любые силы. Главное, понимаете, нам нужна идея.
Он щёлкнул пальцами.
— Вот этого, — произнёс Макс, тоже щёлкнув пальцами, — у меня, как раз, и нет. Поэтому и бросаю работу.
— Зря вы так, — укоризненно сказал белозубый. — Вы, ведь, даже не знаете деталей, как вы можете судить, появится у вас нужное решение или нет?
— А когда я буду знать детали, но не смогу решить проблему, вы меня так просто и отпустите, да? — насмешливо спросил Макс. — И, даже, не попытаетесь убрать, на всякий случай, чтобы не сболтнул конкурентам?
— Мы в вас уверенны, — поблажливо кивнул мужчина, для разнообразия перестав улыбаться и демонстрировать зубы. — К тому же, в этом деле у вас личная заинтересованность. Нашу проблему зовут Михаил Анатольевич Балуев.
Макс понадеялся, что его собеседник не заметил, как он вздрогнул. Восемь лет. Восемь мучительно долгих, растянутых до тоскливой бесконечности лет он думал о том, что сделает с Балу, когда вернётся. И лишь к концу срока понял, что ничего делать не станет. И не потому, что перегорело, огонь нерастраченной ненависти всё ещё полыхал внутри, но Вита, девочка его, встала, заслонив собой всё остальное, сразу ставшее казаться мелким и неважным. И Бог свидетель, Миша Балу должен был ставить свечи всем святым за то, что это произошло.
— Опять мимо, — сказал Макс. — Михаил Анатольевич интересует меня так же мало, как и ваша проблема.
Лицо белозубого затвердело, видимо он исчерпал ресурс убеждений и доводов.
— Вы хорошо подумали? — тем не менее ещё раз спросил он. — Теряете такие возможности…
— Переживу, — заверил его Макс. — А о подобном разговоре я подумал ещё за несколько месяцев до выхода, поэтому, будьте уверенны — времени на раздумывание у меня было предостаточно.
