— Ты что, спятила?

— Я не оставлю своего напарника, — ответила она. Лицо у нее было каменное. — Вызовите подмогу.

Они вытащили Винни из кабины и погрузили в полицейский самолет. А с меня сняли наручники, и я сам перебрался, а когда сел, наручники снова надели.

— Никогда не взлетал с такого крохотного озера, — пробурчал пилот, поднимая самолет в воздух.

Пилот связался с начальством. Боксер сидел с ним рядом и все время оборачивался на меня. Мне показалось, что была у него мысль открыть дверцу и вышвырнуть нас из самолета.

Летели мы больше часа. Я подремывал, просыпаясь, когда самолет слишком уж трясло. Приземлились мы в маленьком аэропорту. Самолет был настоящей амфибией, умел садиться и на воду, и на бетон.

Через полчаса я сидел в больничной палате. На одну руку мне поставили капельницу, а другую приковали наручником к кровати. Два констебля стояли у двери, а врач срезал мне ножницами шнурки на ботинках.

— Сколько вы там провели? — спросил он.

— Почти два дня.

— Нога здорово распухла. Посмотрим, что можно сделать.

— А что с Винни? Как он?

Врач глянул на полицейских.

— Не знаю, — ответил он. — Им занимается другой врач.

Он наконец стянул ботинок и носок. Нога была багровой. Я ее даже не чувствовал.

— Плохо дело, — сказал он. — Надо согревать ее постепенно. И держать на весу. — Он взялся за другой ботинок.

— Ребята, может, кто из вас сходит посмотреть, как там Винни? — попросил я стражей.

Они не шелохнулись.

— Спасибо большое, — сказал я.

Когда врач снимал второй ботинок, вошел мужчина, показавшийся мне знакомым. Вторая нога была не лучше.

— Классический случай траншейной стопы, — сказал вновь прибывший. — Вам придется долго лечиться.

— Вы можете сообщить хоть что-нибудь о моем друге?

— Ему сейчас промывают рану. Этот скотч практически спас ему жизнь. Ваша была идея?

И тут я сообразил, где видел его раньше. Это был старший сержант Морланд из Херста. У него, по-видимому, был выходной — он был в штатском.

— Поймите, мы не убивали констебля Демерса, — сказал я.

— Ему оставалось три месяца до пенсии. Вам это известно?

— Да.

Он достал диктофон:

— Начните с самого начала.

Что я и сделал. Я рассказал ему, как мы в первый раз приехали на базу, как встретили Ги и его деда, как прилетели на озеро, нашли мертвые тела и второй самолет. Я рассказал все с начала до конца, а потом повторил снова, и на этот раз меня слушали еще несколько человек из канадской полиции.

Посреди моего рассказа принесли еду. Жареную индейку с картофельным пюре и соусом. Я попросил извинить меня и набросился на угощение.

Когда они ушли, сторожить меня остался новый констебль. Он сел на стул и не сводил с меня глаз. Через несколько часов я наконец задремал. Но мне мерещились деревья, самолет, кружащий по озеру, и открытые глаза мертвеца.

И медведи.

Утром врач снова осмотрел мою ногу. Сказал, что цвет стал гораздо лучше, и спросил, как я себя чувствую.

— Хреново, — сознался я. — Жутко зудит.

— Этого и следовало ожидать, — сообщил он.

— Вы не можете сказать, как там мой друг?

— Лучше, чем можно было ожидать. У него отстрелена мочка правого уха.

— Я это сразу понял. Можно мне его увидеть?

Врач посмотрел на констебля.

— Это не мне решать, — сказал он.

Я еще поел. А потом лежал на кровати и тихо сходил с ума.

Чуть позже в палату вошла констебль Рено. Она отпустила дежурного и, когда он ушел, сняла с меня наручники.

— Мы нашли тела. Там, где вы и говорили.

— Полагаю, вы нашли и Гэннона?

— Разумеется. Его тело я заметила еще с самолета.

— Мне очень жаль вашего напарника. — Я не знал, что еще сказать.

— Я, когда осталась с ним, пообещала, что выясню, как все было.

— Это меня интересует не меньше, чем вас, — сказал я. — Установили, когда были убиты Том, Олбрайт и остальные?

— Дней десять назад. Задолго до вашего приезда.

— Да, — кивнул я. — Так мы и предполагали.

— Кто-то из полицейских, дежуривших у «сабербана», заметил ваш грузовик и сообщил Клоду, что вы вернулись. Клод поехал в резервацию и увидел вашу машину у дома Бераров.

— И наверное, решил…

— Что вы не уехали домой, как обещали. Что вы заставили Ги и его деда доставить вас на озеро. Берары рассказали мне, как все было, Макнайт. Они сказали, что Клод страшно разозлился и хотел лететь за вами, а потом гнать палками до самого Мичигана. Он мог воспользоваться полицейским самолетом. Но он не хотел, чтобы вас обвиняли в том, что вы мешаете расследованию преступления. Вы понимаете, о чем я?

— Понимаю.

— Но и на самолете мистера Берара он лететь не хотел. Вам известно, что эта машина считается непригодной к полетам?

— Нет.

— Мистеру Берару еще три года назад запретили летать на нем на охоту. Поэтому Клод забрал у мистера Берара ключи и велел им с внуком сидеть дома. Сказал, что вызовет Хэнка Гэннона. Да и самолет у него мощнее.

— Вы об этом ничего не знали?

— Я была в полицейском участке. Он знал, что я не позволю ему лететь. — Она покачала головой и грустно улыбнулась. — Или ему пришлось бы взять меня с собой.

— Если бы вы полетели, — сказал я, — вас, возможно, тоже не было бы в живых.

— С двумя Гэннон не справился бы.

— А это правда только его рук дело? Никто другой не замешан?

— Похоже, нет. Хелен и супругов Трембли в ту субботу даже на базе не было.

— Супруги Трембли? Это Рон и Милли?

— Да. Они в тот день все были в Тимминсе, покупали контейнеры, чтобы вывезти вещи с базы.

— Значит, вы говорили с ними? После вчерашнего…

— Это была его самая большая и самая последняя глупость, Макнайт. До пенсии всего ничего, а он помчался за вами и вашим приятелем, чтобы спасти вас от тюрьмы.

Я закрыл глаза.

— Берары прождали вчера весь день. А сегодня утром, так ничего и не дождавшись, решили позвонить нам. Я поехала к ним, они все рассказали, и я отправилась на базу. Самолета не было. И везде заперто. — Она выглянула в окно. — Начальник полиции северо-восточного региона сам позвонил мне и сказал, чтобы я прилетела в аэропорт, помогла ему. — Она погремела наручниками.

— А у вас есть какие-нибудь предположения? — спросил я наконец. — Гэннон боялся, что ваш напарник что-то обнаружит. Это понятно. Но зачем он вообще убил этих людей?

— Этого мы не знаем, Макнайт.

— Дело не закончено. Надо выяснить, что произошло.

Она посмотрела на меня:

— Я больше не намерена это обсуждать. А вам нужно ехать домой и подлечиться.

— Я свободен?

— Да.

— А Винни?

— Да.

— Я тоже потерял напарника, — сказал я.

— И когда это было? — спросила она, помолчав.

— Это было в Детройте, где я служил в полиции. В нас обоих стреляли. Мой напарник погиб. А я выжил. Я долго еще потом казнился.

— Хотите сказать, что знаете, каково это?

— Да.

— Ни черта вы не знаете, — сказала она. И ушла.

Через час я уже стоял на ногах. Мне, правда, казалось, что я ступаю по иголкам, но я поднялся и брел вдоль кровати, и тут в палату вошли Ги с Масквой. Масква шагнул ко мне и взял за руки.

— Как ты, Алекс?

— Стою, — ответил я. — И это уже что-то. Винни видели?

— Да. Лицо у него…

— Ему повезло. Хотя, думаю, он так не считает.

— Нам очень жаль, — сказал Масква. — Констебль не разрешил нам лететь за вами. Сказал, что сам вас заберет.

— Возможно, это спасло вам жизнь, — сказал я. — Но мы нашли Тома.

— Ты настоящий друг, Алекс. И Винни ты теперь нужен больше, чем когда-либо. Время вылечит его тело, но дух… Дух его болен, Алекс.

— Мы о Винни позаботимся, — пообещал я. — И я, и его родные.

— Вот и хорошо. А если что понадобится, звони нам.

— Есть еще одно дело, — сказал я и протянул ему свои ключи. — Машину мы оставили у вашего дома.