Из заявления Денисовой В. П. в комиссию по делам несовершеннолетних:

…Прошу поставить на учет моего сына Александра, 13 лет, ученика пятого класса. Меня он не слушает. Водит приятелей домой, которые старше его. Соседи по лестнице постоянно жалуются. Они неоднократно ловили Сашу, когда он поджигал кнопки лифта. Последний раз, это было за три дня до заявления, он очередной раз сжег кнопки на всех пяти этажах. Я терпела, платила штрафы, за ремонт лифтерам.

Но сейчас уже кончилось мое терпение. Моя мать, бабушка Саши, вынуждена подниматься на четвертый этаж пешком. Она больная, сердечная астма у нее. Вчера не дошла до второго этажа, упала и теперь в тяжелом состоянии в больнице…

Из искового заявления Парамоновой Р. К.:

…Я прошу суд выселить из квартиры мою дочь Светлану Парамонову, 20 лет. Она систематически устраивает скандалы, дерется, курит наркотики, приводит мужчин за деньги. На мои замечания отвечает: «Да, я — проститутка. Это у меня в генах. Ты тоже была проституткой и делала то же самое»…

Из справки оперативного работника исправительно-трудовой колонии:

…Заключенный Заваров прибыл в ИТК 19 апреля 1995 года для отбытия пожизненного заключения по статье 102 Уголовного кодекса.

Судом за убийство двоих детей он был осужден к высшей мере наказания. Однако комиссией по помилованию при Президенте России смертная казнь заменена на лишение свободы пожизненно.

По оперативным данным, заключенные, узнав о характере преступления, потребовали от Заварова проситься в другую колонию, либо совершить нарушение режима, чтобы вернуться в тюрьму, так как за убийство детей его все равно «замочат». Он ответил отказом.

25 апреля 1995 года он был избит и повешен в бараке № 2 на собственном ремне. Установить исполнителей этой смертной казни не представилось возможным…

Из рапорта заключенного Воловикова:

…Прошу перевести меня из исправительно-трудовой колонии ОЯ-245/3 в любую другую. Я был осужден по статье 121 части 2 Уголовного кодекса за изнасилование мальчиков. По прибытии в колонию заключенный Баранов, по кличке «Шпиндель», заявил, что я буду обслуживать его бригаду. В смысле, они каждый день по графику будут меня трахать. Я сказал, что я не педик, в смысле не пассивный. Он ответил, что это не имеет значения, поскольку так принято отвечать за малолетних.

Сегодня ночью пятеро заключенных изнасиловали меня. Кто это был, я не знаю, так как было темно…

Из материала дознания пожарной инспекции:

…В квартире Клинько В. Н. произошел пожар, уничтоживший всю домашнюю обстановку на общую сумму пятьсот тысяч рублей. Причиной пожара является самовозгорание телевизора «Вектор». Производитель — телевизионный завод № 5.

Дознание возбуждено по заявлению пострадавшего, который обвиняет свою бывшую жену Окулову З. И. в том, что она специально устроила поджог в его комнате в отместку за то, что он отказался от раздела имущества.

Клинько В. Н. категорически не допускает причину — возгорание телевизора, мотивируя тем, что хорошо знает эту марку, так как работает на заводе № 5 сборщиком приемников и гарантирует ее качество.

Однако произведенные пожарно-техническая и технологическая экспертизы подтвердили, что именно дефект сборки данного телевизора послужил причиной его самовозгорания…

— Ну, что, может, достаточно? — спросил судья, отложив в сторону прочитанные карточки. Оставшаяся стопка плотных картонных прямоугольников уменьшилась не намного.

— А сколько их у тебя? — указав на картотеку, поинтересовался Владимир Викторович. — Любопытно подобрано.

— Да знаете ли, этим я занимался последние лет десять, собирал и текущие данные, и архивные. Я не подсчитывал, но, наверное, случаев триста собрал.

Морелли задумчиво смотрел на отложенные карточки, потом взял одну из них, повертел в руках:

— Весьма поучительно. Количество говорит само за себя. Тут уже о случайности не скажешь. Конечно, каждую историю можно объяснить случайностью, совпадением, сходством, но как быть с общим числом? Сотни схожих. Что-то нехорошее в прошлом либо сразу, либо через десятилетия, а иногда в следующем поколении откликается трагедией.

— Не делай другому… — подхватил адвокат.

— Не делай другому того, чего себе не пожелаешь, — повторил Морелли. Получается, что мудрость-то народная — вовсе не теория, а вот она, — кивнул он на картотеку, — практика. Кто, как уравновешивает события, кто следит за соблюдением этого принципа? Что это? Закон природы, объективное, научно познаваемое явление, влияние какой-то энергетики, сторонней силы? Что?

А сколько раз от людей я слышал рассуждения о том, что природные катаклизмы случаются в тех местах, где возникают этнические конфликты: землетрясения, извержения, сходы лавин, наводнения, ураганы бьют как раз туда, где возникают столкновения в обществе.

Кстати, я заметил: стоит мне подумать что-то нехорошее, как тут же получаю по мозгам. Есть у нас в прокуратуре одна прокурорша. Всех достала своим дерьмовым характером. Не по делу цепляет, язвит, сплетни разводит. В другой раз посмотришь на нее и подумаешь: хоть бы ты, змея тонкогубая, заболела, передохнули бы немного. Так глядишь, на следующий день либо жена заболеет, либо у самого давление подскочит, либо простуда прихватит.

— Правильно говоришь, — поддержал Петров. — И у меня такое было не раз. Едешь на машине, а какой-нибудь дурак нарушит правило, помешает тебе. Пошлешь его подальше, подумаешь: чтоб у тебя колесо прокололось, так сам же прокол и получишь.

— Совершенно справедливо, — подытожил Анатолий Федорович. — Не только не делай, но даже не желай другому того, чего себе не пожелаешь. И если с тобой что-нибудь произошло: несчастье или просто неприятность, вспомни, проанализируй — кому-то, когда-то ты в мыслях пожелал или в поступках сделал что-то похожее.

Начало сентября 1940 года было теплым, похожим не на осень, а, скорее, на лето в самом зените. Уличная толпа казалась нарядной: белые длинные платья, белые полотняные костюмы, шапочки, фуражки и даже парусиновые туфли тоже белого цвета. И много радостных лиц.

У Светланы, красивой молодой двадцатисемилетней женщины с пышными каштановыми волосами, была своя, особая радость. Сегодня ее выписали из роддома, и Светлана с сыночком ехала домой. Ее никто не встречал — муж был в командировке, а она, год назад приехав из провинции в Ленинград, подругами и друзьями не обзавелась. Конечно, можно было бы и пешком пройти — всего три остановки до дома, но не дай бог простудить малыша, и поэтому Светлана села в трамвай. В тот, довоенный, грохочущий на стрелках, с длинными висячими ручками-петлями в салоне. Они еще так энергично раскачивались на поворотах.

Ее переполняло счастье, потому что на руках у нее лежал ее сын Гришенька. Он сопел и двигал ножками. Вот одна ножка раздвинула пеленку и бледно-розовая, нежная пяточка требовательно ударила ее по руке. Светлана наклонилась и стала, играя, целовать ее. Людей вокруг было немного, и все они смотрели на нее и улыбались. Только одна старушка, несмотря на теплую погоду, в старом черном платье, проворчала: «Это негигиенично…»

Светлана вышла замуж поздно. В деревне было не за кого, а в город перебралась только в двадцать шесть. Первый же знакомый мужчина, обаятельный, вежливый инженер Павел Павлюченков стал ее мужем. Узкая, длинная, с одним окном комната в коммуналке, где было еще двенадцать соседей, казалась ей раем. Ведь они с мужем так любили друг друга. Жильцы встретили ее хорошо, Павла они уважали и отношения сложились со всеми ровные, доброжелательные. А когда беременность стала заметной, график уборки квартиры поменяли, и, несмотря на протесты Светланы, ее освободили от этих обязанностей.

Вот и родная булыжная улица, семиэтажный без лифта старый дом, многоцветная гирлянда кнопок-звонков, на металлических почтовых ящиках наклеенные названия газет. Полдень рабочего дня, но дома обязательно кто-нибудь есть, подумала Светлана. Доставать ключ было неловко, как бы сына не уронить… Она, смеясь, нажала кнопку звонка Клавдии Степановны. Дверь открыла черноволосая с остреньким носиком и тонкими губами соседка. Она радостно заохала, приняла ребеночка, загулькала над ним. На шум вышли еще две соседки, начались возгласы и сравнения — на кого он похож, на Павла или на Светлану. Все пришли к согласию, что на нее. Говорили — это к счастью, когда сын похож на мать. Так вошел в этот коммунальный мир Григорий Павлюченков, желанный родителями, встреченный всеми жильцами с искренней радостью и открытым сердцем.