Около пятидесяти лет назад в нашу страну из Южной Америки была завезена нутрия. Очень соблазнительно было внедрить в отечественную фауну зверя с прекрасным мехом и потенциального потребителя столь бурно развивающейся в некоторых районах водной растительности. Расчет зоологов оправдался лишь отчасти. Нутрия хорошо прижилась лишь в теплых районах страны - в Закавказье и на юге Таджикистана, а в более северных краях она жестоко страдала от морозов. Да и на юге, когда случались заморозки, зверек часто обмораживался.

Позже нутрий стали разводить в специализированных хозяйствах. Постепенно вырабатывались две формы нутриеводства: полувольное и клеточное. Полувольный способ содержания животных оправдал себя в местах с теплым климатом при наличии богатых растительностью водоемов. С весны до осени нутрии живут в отгороженном участке водоема на природных кормах. И лишь в короткое морозное время их переселяют в утепленные загоны.

При клеточном содержании нутрии находятся в клетках ограниченных размеров, куда им доставляют корма. Но и при клеточном содержании эти любители воды нуждаются хотя бы в небольшом бассейне.

Разведение нутрий оказалось экономически выгодным. Сравнительная дешевизна и доступность кормов, довольно высокая плодовитость (в среднем 4-6, иногда до 12 детенышей у одной самки), вкусное и питательное мясо в сочетании с главным достоинством зверька, отличным мехом позволяют надеяться, что у нутриеводства большое будущее.

На пути одомашнивания диких форм животных клеточное звероводство за короткое время прошло большой путь. Опыт этой работы становится одной из основ учения о доместикации. Ведь о том, как создавались домашние формы прежде диких животных - коров, овец, коз, лошадей, верблюдов и других - мы до клеточного звероводства могли судить только по косвенным данным.

Основное, что определяет успех разведения животных в клетках, - целенаправленный и жесткий отбор, проводимый неуклонно во всех поколениях. Главное направление селекции - создание таких цветовых вариаций, которые больше ценятся на мировом рынке. И здесь успехи самой молодой отрасли животноводства колоссальны.

Зарегистрировано примерно по десятку цветных форм лисиц, песцов и нутрий. Известно около 100 цветовых вариаций американской норки - здесь и почти черные, и снежно-белые (хедлунды), и названные по драгоценным камням породы сапфировыми или топазовыми. И даже соболь уже представлен такой цветовой гаммой, которая никогда не встречалась в природе.

Академик Д. К. Беляев и его сотрудники в своих работах показали, что нетипичная для клеточных зверей окраска меха во многих случаях определяется так называемыми рецессивными генами, тогда как на окраску дикого животного влияет доминантный ген. В наследственную программу потомка гены, несущие определенный признак, достаются и от отца и от матери. Рецессивные гены «слабее» доминантных, поэтому если они попадают в наследственную программу, то никак не проявляются - заметно действие только доминантного гена. Сочетание генов определяют окраску таким образом:

доминантный X доминантный = «дикая» окраска

доминантный X рецессивный = «дикая» окраска

рецессивный X рецессивный = цветовая вариация.

Отсюда становится ясным, что наследственная основа цветовых вариаций может сохраняться в дикой популяции в варианте «доминантный X рецессивный», никак не проявляясь внешне. Только в весьма редких случаях, когда животное получит соответствующий рецессивный ген от отца и матери, у него может проявиться нетипичный окрас.

В природе отклонение от основного окраса чаще всего устраняется естественным отбором. Так, не подпустят к себе осторожные дикие гуси далеко заметную на зеленом летнем фоне лисицу, например, платиновой окраски. Такая лисица скорее будет обречена на голод и иметь куда меньше шансов оставить потомство в суровых условиях лесной жизни. Таким образом, в популяциях диких зверей все время ведется отбор на некую норму, «выпалывающий» отклонения и стабилизирующий признак в форме, наиболее пригодной для жизни в дикой природе. Такой отбор известный советский зоолог академик И. И. Шмальгаузен и назвал стабилизирующим.

На фермах его действие прекращается, и в группах животных «запрещенные» в дикой природе признаки могут проявить себя в полной мере.

В звероводстве внимательно следят в первую очередь за отклонениями в окраске. Новая цветовая форма сразу же становится объектом племенной работы. Создается группа животных, у которых оба гена, контролирующие соответствующую окраску, рецессивны. Доминантный ген дикой окраски должен быть полностью удален из наследственной программы животных этой группы.

Сравнительно недолгий, но насыщенный успехами опыт клеточного звероводства дает нечто вроде образцов, как нужно действовать при одомашнивании какого-нибудь дикого животного, если это вдруг потребуется. Ведь многие направления этого вида животноводства созданы или еще находятся в процессе создания при жизни всего одного поколения людей.

Обладатель одного из самых дорогих в мире мехов - калан, так же как соболь, куница, норка и выдра, принадлежит к славному семейству куньих. Но этот зверь настолько необычен по своему образу жизни и перспективам одомашнивания, что ему посвящается отдельная глава.

Когда в XVII столетии землепроходцы достигли северных берегов Тихого океана, их многотрудный подвиг был вознагражден открытием нового, ранее не известного зверя. За образ жизни и ценный мех промышленники назвали животное морским (камчатским) бобром, или морской выдрой. Последнее зоологически правильнее, потому что наш герой - близкий родственник хищной выдре и отстоит очень далеко от грызуна-бобра. В наше время за зверем закрепилось звучное название ко-ряцкого происхождения - калан.

Многие годы калан был главным богатством Камчатки, Командорских и Алеутских островов, а также Тихоокеанского побережья Северной Америки от Аляски до Калифорнии. По этой причине Берингово море на картах долго именовалось Бобровым морем. Собственно, ради шкур калана были организованы промысловые экспедиции и компании, действовавшие на огромнейшем, особенно для того времени, расстоянии от столиц. А ставшие тогда, по общему признанию, самым ценным мехом меха каланов ложились на плечи состоятельных людей Лондона и Шанхая, Петербурга и Парижа. Помните пушкинские строки из «Евгения Онегина»:

Это, наверно, о мехе морского бобра - калана, который в те годы безраздельно царствовал на пушных рынках.

Бесконтрольное, ничем и никем не ограниченное истребление калана привело к тому, что его поселения уже с середины XVIII века стали сокращаться. Об угрозе полного истребления калана предупреждал знаменитый русский мореплаватель И. Ф. Крузенштерн. К началу нашего века калан исчез на большей части своего ареала. Лишь кое-где на труднодоступных берегах сохранились отдельные разрозненные его поселения. На южной Камчатке оставалось не более 250 особей, а на Командорских островах - меньше сотни. Считавшийся полностью уничтоженным калифорнийский подвид калана неожиданно был обнаружен в 1938 году у скалистых берегов в виде стада численностью всего около 50 голов.

С 1924 года калан в нашей стране - заповедное животное, тщательно охраняемое и изучаемое. Результаты охраны не замедлили сказаться - уже к 1930 году командорское стадо увеличилось в 4-5 раз, достигнув 500 особей.

В 1955 году я принимал участие в экспедиции на Курильские острова, возглавляемой специалистом по морским млекопитающим С. К. Клумовым. У скалистых берегов острова Уруп мы насчитали примерно полтысячи каланов. Последующие регулярные наблюдения зоологов отмечают очень высокий ежегодный прирост стада - до 10 процентов. Непрерывно растет численность азиатского калана на Камчатке. В 1983 году на восточном побережье этого полуострова от мыса Лопатка до Кроноцкого мыса отмечено 3600 зверей. С 1952 года поголовье морского бобра в наших водах увеличилось более чем в 25 раз.