— Нужно пробить стены и вымести туман наружу! — догадался кто-то.

— Кто там у стены? — крикнула Таюра. — Пробейте ход для воздуха!

Тишина.

— Эй! Оглохли?

Тишина.

Таюра начала выкрикивать имена своих людей, приказывая отозваться, но отзывались не все.

— В тумане кто-то есть! — свист катан, скрежет разрубаемых решеток и грохот обрушающихся стен послышался оттуда, где самураи принялись вслепую наносить удары, надеясь зацепить невидимого врага. — Проклятье! Покажись, трус!

Пелена была столь густой, что невозможно было разглядеть даже собственные плечи. Сенсор, присутствующий в отряде Таюры, попытался активировать свои способности, но Ци врага, пропитывающая туман, своим фоном слепила не хуже солнца.

— Таюра-сама! Убейте лису! — прозвучал чей-то выкрик из белой пелены. — Убейте же ее!

Таюра вздрогнула и, очнувшись, крепче сжала пальцы на рукояти вакидзаси, но рвануть, отрезая девчонке голову, она уже не успела.

Чьи-то пальцы ткнулись в затылок Таюры.

Огромный тесак, который Сингэн носил за спиной, был великолепным оружием, одним из величайших творений оружейников страны Морей. Прежний владелец этого меча в бою полагался в основном на силу своего оружия, но Сингэн не следовал тем же путем. Предпочитая работать без лишнего шума, он редко пускал меч в дело и использовал его варварски с точки зрения многих. Почти исключительно как аккумулятор Ци огромной емкости.

Заряжая меч в часы отдыха, в бою мечник Прибоя забирал энергию обратно и наносил удары импульсами Ци достаточной силы, чтобы пробить любую защиту.

Сильнейший импульс вошел в голову дочери самураев, сметая противодействие почти без потери ударной силы. Пронзил от макушки до пяток, вышиб сознание принцессы Таюры из тела и парализовал ее. Жуткая зверюга, выпучив глаза и разинув рот, замерла в неподвижности, обратилась в подобие статуи.

Но щадить ее Сингэн не собирался. Особым милосердием он никогда не славился.

Ци грозной воительницы пришла в хаос и не могла больше защищать ее от ниндзюцу врага. Даже от самых простейших.

В человеческом теле много воды. Особенно много ее в крови и… мозгу.

Мастер дзюцу водного элемента, Сингэн запустил в голове злобного чудовища небольшой водоворот и убрал пальцы.

Дело сделано.

Мастер бесшумного убийства снял действие паралича с тел врагов, и грохот железа наполнил коридоры. Мертвые самураи, мозги которых ныне представляли собой жидкую кашу, выронили оружие и, один за другим повалились на грязный пол тюремного комплекса. Все пришедшие за головой волшебной лисы были мертвы. Погибли, так и не увидев своего врага.

Кицунэ, зажмурившись и трепеща, снова склонилась над телом Танако. В белом тумане снова прозвучал горестный всхлип измученного ребенка.

Сингэн все еще был рядом.

— Ты плачешь о погибших, — прозвучал холодный голос из тумана. — Я понимаю твое горе, но ты ведешь себя так, как будто действительно не представляла, что их смерть возможна.

Кицунэ молчала, содрогаясь в рыданиях.

— Твоя сила, твоя магия, волшебная лиса, в том, что ты легко вызываешь любовь и дружеские чувства. Люди, которым ты становишься другом, стремятся тебя защитить, и это желание бросает их против сил, с которыми ты пытаешься бороться. Люди становятся твоим оружием, твоим щитом. Они вершат чудеса или погибают, пытаясь их свершить. Щит принимает удары. Так, как принял на себя удар горный великан. Так же, как приняла удар эта женщина. Пойми неизбежность таких потерь и стань тверже. Пользуясь людьми, как оружием, нужно уметь подавлять свои чувства.

— Я… я не пользуюсь людьми… — ответила Кицунэ сквозь рыдания. — Я просто хотела всем помочь. Чтобы жить им стало лучше и радостней… я не хотела… не хотела…

Слезы падали из ее глаз на волосы мертвой женщины, отдавшей свою жизнь ради того, чтобы Кицунэ жила. Ставшая щитом, принявшим на себя удар.

— Просто жить не получится, Кицунэ. Не в этом проклятом мире. Просто живут здесь люди, которых никогда не касалась настоящая беда. Живут и строят себе радужные иллюзии о красоте человека и о развитии общества. Зло пожирает людей вокруг них сотнями, тысячами, каждый день, а они, те, кого не коснулась чужая беда, все продолжают просто жить в своих маленьких уютных мирках. Незаметные, серые… обычные люди, никогда не видевшие истинного зла или сбежавшие, сдавшиеся при его приближении. Мы не смогли сбежать или сдаться. Мы поняли цену жизни, которую платят те, кто сопротивляется. Немногие выживают после столкновения со злом, но тем, кто видел его и выжил, уже никогда не стать прежними. Когда-то я тоже хотел просто жить. Стать героем своего селения, гордостью семьи и наслаждаться славой. До одного судьбоносного момента, когда я увидел лицо зла и понял, кого из меня создали. Теперь я живу только убийством. Убийством паршивой мрази, похожей на эту! — из тумана донесся приглушенный шлепок. Сингэн пнул лежащую на полу тушу Таюры. — Тех ублюдков, что мнят себя хозяевами мира, но слишком тупых, чтобы уважать свои орудия труда и войны! Меч мстит глупому хозяину. Так можно кратко охарактеризовать всю мою жизнь. Я — меч. Ты — хозяйка мечей и щитов. Будь им хорошей хозяйкой, но запомни мой совет: отправляя людей в бой, будь внутренне готова к тому, что кто-то из них может не вернуться. Иначе твоя душа быстро сломается под тяжестью слез. Мы ведь не боги. Мы — люди.

Туман начал рассеиваться, и вместе с ним исчез шиноби.

— Я не посылаю людей в бой… Не хочу, чтобы они погибали, защищая меня… нет… нет… никогда больше не позволю… никому не позволю меня защищать!

Самураи кланялись принцу Такао, пока он быстрыми шагами шел по коридорам тюремного комплекса к месту недавних событий. Больше половины уцелевших войск дайме были сейчас здесь. Зачем? Кого они охраняли? Уж не эту ли пару до смерти перепуганных верзил, которых главный городской судья оставил сторожить вход в комплекс перед тем как идти ловить волшебную лису?

— Туман… это был демонический туман, мой господин… — заныл один из стражей, лежавших на полу ничком, когда принц проходил мимо него. — Туман возник из небытия, заполонил все камеры и коридоры, а затем бесследно исчез! Мы прибежали сюда, но увидели только трупы и… и ее… демона в облике прекрасной девушки, что плакала над телом мертвой женщины!

— Мы ничего не могли сделать! — воскликнул второй. — Поверьте, господин! Волшебная лиса убила бы и нас тоже!

— Вода не ее стихия, — резко прервал стражей принц Такао. — Стены фонят энергий Ци. Это работа шиноби, а не мифических демонов. Молчите и не злите меня своим невежеством! Мы сами разберемся.

— Да, господин! — оба стража спешно ткнулись мордами в пол. — Простите, нас! Простите, но… демоница приказала нам передать вам одну ее просьбу.

— Слушаю.

Она просила достойно похоронить ту женщину, что… что спасла ей жизнь и была убита палачами нашего господина. «Вы не позволили ей жить по-человечески, так позвольте хотя бы по-человечески упокоиться ее телу» — так она сказала.

— Ясно. Я отдам распоряжения. — Такао вошел в камеру и взглянул на тело Таюры.

«Я приказывал тебе оставить волшебную лису в покое! Как жаль, что в такой здоровенной туше не нашлось места для хороших мозгов!»

Но вслух такое о родственниках говорить нельзя. Кем бы ты ни был, дурачье обязательно припомнит.

— Отправить отряд за демоницей? — спросил телохранитель принца, стоящий позади него. — Тварь не могла далеко уйти.

— Она не одна, — ответил Такао, быстро сочиняя благовидный предлог для отказа. — Какая бы нечисть ни уничтожила наш элитный отряд, но легко понять, глядя на эти трупы, что Златохвостую защищают весьма сильные личности. Я не могу позволить себе потерю еще нескольких людей. Мне с восемью сотнями самураев теперь предстоит держать сразу шесть беспокойных регионов, окончательно лишившихся защиты после стычки с горным великаном. У нас нет сил для нового сражения с существами из легенд.

— Но погибла ваша сестра, мой господин! Неужели вы оставите родную кровь неотомщенной?