Самураи…

В доме послышалось движение, и Кицунэ, окрыленная надеждой, ринулась внутрь. Надо увидеть госпожу Танако, рассказать ей о том, что случилось, и заверить, что все негодяи теперь получат по заслугам. В Агемацу возвращается законная власть и справедливый суд, который разберется с подонками, убившими ее детей и мужа. Надо обнять ее и позвать с собой, чтобы несчастная добрая женщина не оставалась в одиночестве…

Но в доме был не тот человек, которого Кицунэ искала. Невзрачный худощавый мужчина в серой нищенской одежде шарил по дому, собирая те более-менее ценные вещи, что еще не унесли самураи. Мародер удивленно уставился на Кицунэ и испуганно вскрикнул, когда девчонка схватила его за шиворот и с силой впечатала в стену.

— Что здесь произошло?! — яростно выкрикнула Кицунэ. — Где госпожа Танако?! Отвечай!

— Я… я… я…

— Отвечай!

— Ее увели самураи! — выпалил мародер. — Танако-сан вела себя подозрительно… бегала в магазин за едой и суетилась… кто-то увидел ее на улице и рассказал судье. Тот прислал самураев, а они… они нашли в этом доме окровавленное кимоно разыскиваемой опасной куноичи! Танако-сан увели для разбирательства… а я… я нищий человек, госпожа… пожалуйста, пощадите… у меня жена и дети от голода умирают, вот я и залез в опустевший дом. Только от безысходности… Пощадите, госпожа…

Кицунэ не слушала больше его жалостное нытье. Она отпустила мародера и, отступив на пару шагов, схватилась за голову руками. Все именно так она и поняла, увидев выбитую дверь.

— Где она сейчас? Где госпожа Танако?

— В тюремном комплексе. Всех, кого для разбирательств туда уводят.

Кицунэ не могла знать, что именно этот соглядатай-мародер, что стоял перед ней, следил за Танако и донес на нее судье. Не могла она знать и того, что этот мелкий вор помчится к своему покровителю и хозяину сразу, как только она устремится к комплексу тюрьмы. Потрясенная последними событиями, кошмарами, болью от потерь, она вообще плохо могла соображать и бездумно помчалась туда, где женщина, спасшая Кицунэ жизнь, теперь получала за это мучительную кару.

Пусть даже там будут самураи. Пусть даже их будет много. Кицунэ не допустит еще одной тяжелейшей потери. Никогда и ни за что!

Она опоздала.

Тюремный комплекс был пуст и захвачен тишиной. В коридорах стояла полутьма, и только слабый свет, проникающий сквозь маленькие зарешеченные окошки, помогал найти дорогу.

— Танако-сан! — крикнула девчонка в пустоту. — Танако-сан, вы здесь?

Тишина.

Кицунэ нарушила ее скрипом петель открываемой двери.

— Танако-сан… — робея перед пустотой и темной аурой этого места, девочка двинулась вдоль камер, заглядывая в них по очереди сквозь старые, тронутые ржавчиной решетки.

Серые стены, покрытые пылью и бурыми пятнами. Цепи с кандалами, деревянные колодки. Решетки и мутные стекла на окнах. Все было старым и грязным. Даже воздух пах безысходностью, страхом и людской злобой.

— Танако-сан… — прошептала Кицунэ и, вдруг закричала во весь голос: — Танако-сан! Это я, Кицунэ! Танако-сан, отзовитесь!!!

Нельзя, чтобы та добрая женщина осталась в таком жутком месте! Может быть, она без сознания или ранена? Кицунэ обязана найти ее и унести на руках, подальше от этих проклятых ледяных гор, от озлобленных чудовищ, их населяющих. В другую страну, где с человеком, конечно же, никогда не случится таких ужасов, какие выпали на судьбу этой несчастной женщины.

— Танако-сан…

Кицунэ остановилась у одной из камер и несколько мгновений, парализованная страхом, не двигалась с места. Она не хотела верить в то, что видела, но, увы, глаза ее не обманывали.

У стены камеры лежало неподвижное тело женщины в рваном тюремном тряпье.

Кицунэ бросилась к ней и с горестным стоном обняла, приподняв и уложив себе на колени.

— Танако-сан… — прошептала Кицунэ, глотая слезы. — Это я… вы не узнали меня, Танако-сан? Я пришла… сказать, что чудо случилось… что бандиты побеждены… что… что… теперь вы можете уйти со мной…

Рыдания вырвались из груди Кицунэ, девчонка ткнулась лицом в волосы Танако, и слезы хлынули снова.

Только по волосам, длинным темным волнам аккуратных локонов, сохранившим образ той бойкой, веселой девчонки, которой Танако когда-то была, ее еще можно было узнать теперь. Тело несчастной женщины представляло собой сплошной кровоподтек, на изуродованное лицо невозможно было взглянуть без содрогания.

Судя по крови на стенах и полу, били ее здесь. Без всякого смысла, просто били и калечили, вымещая свою злобу и ненависть к тому, кто помог спастись наивной девочке, думавшей, что стражи закона всегда должны быть честны и справедливы. Били, даже когда она перестала кричать и плакать, продолжали бить, даже когда она потеряла сознание.

Как и говорил соглядатай, Танако увели на разбирательство. Стражи порядка разобрались с нарушительницей всерьез и надежно, а затем бросили ее умирать на холодном полу, в грязи и крови.

Звуки горьких рыданий далеко разносились в тишине пустого комплекса.

— Слышите, слышите? Здесь она! — соглядатай, не разгибая спины, семенил за судьей и сиял от радости, предвкушая награду. Он первый заметил проклятого демона и сообщил самураям! За такое могут даже статус повысить и в историю вписать! А уж денежная награда за донос должна превысить все самые смелые ожидания!

Судья, его сын и пять сильнейших телохранителей, принцесса Таюра и ее стражи, стараясь не шуметь, подобрались ближе к камере. Свирепая дочь самураев первая заглянула в мрачную полутьму.

Кицунэ не замечала их. Боль от потерь затмила ей рассудок, тяжесть вины согнула плечи и душила горькой петлей. Слишком много смертей. Слишком много погибает людей вокруг нее. Тех, кого Кицунэ больше всего на свете хотела бы спасти и сделать счастливыми. Правы те ронины, что отреклись от нее и ушли после гибели великана. Она не богиня и не может творить чудес. Если бы она могла… если бы только могла изменить все неведомой магией! Но…

Толстые, сильные пальцы вцепились в волосы Кицунэ. Стиснули так, что девчонка не выдержала и закричала от боли.

— Привет, красотка! — с торжеством рассмеялась Таюра, стискивая пальцы еще сильнее. — Не ждала? А вот я очень рада нашей встрече!

— Будьте осторожны, госпожа! — сын судьи, которого привело сюда неодолимое желание полюбоваться на прославленную красавицу, прятался за спинами самураев и таращился на Кицунэ во все глаза. — Это все-таки волшебная лиса!

— Успокойся, — хохотнула принцесса. — Мы уже встречались с ней, и в прошлый раз я, не зная, с кем имею дело, просто вскрыла ей горло! Но теперь она так дешево не отделается. Я отрежу ей голову и отошлю подарочек в столицу!

Вынув вакидзаси, чудовищная принцесса запрокинула Кицунэ голову, и оборотница почувствовала касание к шее остро отточенной стали.

— Ну же, красавица, — проворковала Таюра. — Я действительно собираюсь убить тебя. Боишься? Развлеки меня. Покажи свою прославленную лисью магию! В своей жизни я еще ни разу не видела настоящего волшебства!

Кицунэ закрыла глаза.

Вот и все…

Туман возник внезапно.

Он хлынул в коридоры и камеры, затопил их, проник в каждый уголок тюремного комплекса и облек остолбеневших от изумления людей влажным, непроницаемым для взгляда одеялом.

— Что это? — самураи озирались, пытаясь разглядеть что-либо сквозь белую пелену. — Колдовство?

— Не стройте из себя идиотов! — выкрикнула Таюра. — В тумане полно энергии Ци! Это обычное ниндзюцу!

— Разрыв! — самураи принялись бить дестабилизирующими дзюцу во все стороны, пытаясь нарушить контроль врага над белой завесой. — Разрыв! Разрыв!

Это было наведением хаоса на хаос. Влияние Ци лишь поднимало частицы воды в воздух. Она рассеивалась под ударами дестабилизирующих дзюцу, но чтобы туман осел или развеялся, требовалось время.

Двое самураев примерили дзюцу элемента воздуха, создавая воздушные вихри. Бесполезно. Туман пришел в движение, но от этого не стал прозрачнее или разреженней.