— Великий лорд Томинага Такеджи? — положив копье на снег, бывший армейский самурай встал на колени и, низко склонившись, ткнулся налобником шлема в истоптанный снег. — Мое имя — Йонэда Коджи. В битве при Хидаке я находился в центре правого фланга. Когда объединенные армии стран Птиц и Туманов почти полностью истребили наших солдат, клан Томинага подоспел на помощь и свирепым ударом опрокинул врага! Вы и ваши солдаты спасли всех уцелевших в том побоище, и меня в том числе, великий господин. Как говорили после боя, именно вы первым обратились к генералам с просьбой о разрешении ликвидации угрозы прорыва фланга, а значит, именно вам я обязан своей жизнью. Я видел вас в том бою, и это было незабываемое зрелище, после которого я проникся глубочайшим уважением ко всем воинам клана Томинага! Чудовищная несправедливость, проявленная командованием в отношении вас, лишила армию выдающегося командира и благороднейшего из всех самураев нашей эпохи!

— Значит, вы полагаете, Коджи-доно, что я поступил правильно, когда пошел против приказов генерала Тамоцу?

— У меня никогда не было в этом сомнений, господин, сомнения были только в том, что у меня хватило бы силы духа и храбрости поступить так же, как вы.

— Простите, могу ли я спросить, о каком деле идет речь? — осторожно осведомился Масакадзу.

— Вы не слышали о сожжении великого храма Ветра в стране Птиц? — удивился страж и, вспомнив, где находился торговец на момент тех памятных событий, сразу пояснил: — После череды кровавых восстаний на захваченных землях великий генерал Тамоцу приказал провести генетическую чистку. Солдаты империи истребили мужчин самурайских кланов страны Птиц, даже не участвовавших в восстании, а около сорока тысяч женщин и детей были согнаны из ближайших городов в комплекс строений храма. Вокруг храма было создано кольцо огня, и все, кто был внутри, были бы обречены на гибель, если бы лорд Такеджи не взбунтовался. Он приказал своим солдатам отступить и разбил стену храма, открыв людям путь для бегства. Многие успели спастись и рассеялись по лесам.

Кицунэ едва хватило сил скрыть свое изумление и сделать вид, что все это ей давно известно.

— Кто-то говорил, что я должен очистить свое имя ритуальным самоубийством, — продолжил за капитана стражи сам Такеджи. — Другие требовали моей казни, но обозленным генералам было мало моей смерти. Меня обрекли на пожизненное бесчестие, заклеймив предателем, изгнав из клана, лишив имущества и привилегий. Но… они просчитались, и многие, как и вы, добрый Коджи-доно, посчитали бесчестными и бесчеловечными деяния лорда Тамоцу, а не мои. Я сумел найти тех, кто поддержал меня и помог пережить тяжелые годы.

— Нынешние годы тоже не из легких, — мрачно сказал торговец, мельком взглянув на бумаги и возвратив их владельцам. — Неосторожно было с вашей стороны, благородные господа, покинуть надежно защищенные крепости. В долине Желтой реки ныне очень неспокойно.

— Да, мы наслышаны о том, что здесь произошло, и уже сталкивались с людьми угрожающего внешнего вида, — ответил Такеджи. — Но бывают ситуации, когда встреча с разбойником далеко не так опасна, как встреча с представителем закона.

— Отец узнал о моих тайных встречах с лордом Такеджи, — робко подала вдруг голос Кицунэ. — И пришел в ярость, ведь у Такеджи-сама нет больше ни владений, ни влияния в высоких кругах. Солдаты отца получили жестокий приказ, и я едва успела опередить их, предупредив моего… моего друга об угрозе расправы. Такеджи-сама был вынужден бежать, и я вопреки его протестам и запретам последовала за ним.

— Вы не должны оправдывать меня, Мицуми-сама, — с теплой нежностью в голосе сказал Такеджи. — Я действительно виноват, что не смог отговорить вас от побега.

— Я ни о чем не жалею, — Кицунэ покачала головой. — Даже то, что отец отдал приказ и о моей казни тоже, совершенно не важно. Вы, Такеджи-сама, отбили уже два нападения, и я верю, что с вами я в полной безопасности, где бы мы ни были.

— Преследователи окружили нас со всех сторон, словно диких зверей при облаве, и путь к спасению остался теперь только через долину Желтой реки. Мы собираемся пройти долину и продолжить путь на восток, чтобы выйти к границам страны Водопадов. Скажите, господин торговец, будут ли караваны из Агемацу уходить на восток?

— Мы идем в Кацуяму, что как раз во владениях лорда Вейшенга, — ответил торговец. — Только туда дорога от Агемацу осталась в нормальном состоянии. На остальных тяжело пройти даже налегке, а тем более трудно было бы с животными и грузом. Так что вынужден разочаровать вас, пройти с караванами не получится.

— Жаль, — вздохнул Такеджи. — Тогда запасы в городе пополним и, да помогут нам боги, продолжим путь своими силами. Кстати, о провизии. Здесь, в жилом поселении, есть ли у нас хоть какой-нибудь шанс найти хороший ужин?

Ириэ призадумался и осторожно глянул на своих солдат, что, старательно создавая независимый вид, прислушивались к разговору. Слишком хороша и привлекательна девчонка. Капитана самураев они боялись, но защитник был один, а охранников каравана почти девять десятков. Капитан Коджи вступится за своего давнего спасителя? Могут и его тоже рубануть. А сколько этих идиотов поляжет, когда самый задиристый из них спровоцирует ссору и драку с настоящим армейским капитаном? Человек военный, лорд Такеджи уже сейчас почувствовал угрозу и ждет в полной боеготовности. Может быть, он даже сумеет прорваться и скрыться от преследования вместе со своей подругой и имуществом? На них уже дважды нападали, нельзя недооценивать элиту самураев. Лучше убрать зубастую добычу подальше от изголодавшихся хищников.

— Мы уже отужинали, но я не стал бы с вашей стороны огорчаться по этому поводу, ведь пища была не очень хороша и годится только для грубых желудков бывалых бродяг. Можно ли добыть что-нибудь получше? Хм-м-м… постоялый двор давно заброшен, а местные свои припасы берегут. Зима жуткая, как бы весна поздней не оказалась. Но выше по склону есть небольшой храм Земли. Его мико у караванов припасы покупает, а затем путников подкармливает. Такой лапши, какую готовит она, едва ли можно найти даже в лучших ресторанах столицы. Добрейшей души человек. Приятную добавку к ужину нам она уже приносила, так что говорю я не с чужих слов. Искренне советую вам посетить храм и его прекрасную хозяйку. По склону вверх, там тропа. Только не забудьте сделать пожертвования, иначе в следующий раз ей будет нечем угощать усталых путников.

— Храм не разграбили?

— Что же там брать-то? Без роскоши живет. А чтобы бандиты не шалили, приплачивает им из пожертвований. Что-то вроде налога.

— Понимаю. Как зовут эту добрую мико, не подскажете?

— Ишикуно Мисаки. Не слышали о ней раньше? Лечила бедноту бесплатно, за что была изжита из города другими жрицами, защищающими свои доходы. Укрылась в заброшенном храме и заботится о жителях этого села.

Такеджи поблагодарил словоохотливого торговца и поманил за собой Кицунэ, которая рада была убраться подальше от страшных людей и полуразбитого дома, в котором жутко пахло животными и испражнениями. Зимой запах еще можно было терпеть. Но что будет, когда растает снег? Заболеть же можно!

Благодаря всех богов за спасение, Кицунэ поспешила за своим спутником. Надо же, как повезло! Такое маленькое поселение, но здесь есть настоящий храм! Мико всегда казались маленькой оборотнице персонажами из добрых сказок, и девчонка едва не захлопала в ладоши от восторга, радуясь возможности отправиться в гости к одной из них. Какая волшебная лиса не обрадуется общению с хранительницей духовной чистоты и храброй защитницей людей от всяческого зла? Разве что лиса злая, но себя к таким Кицунэ не относила и с восторженным замиранием сердца разыскала взглядом небольшое строение, притулившееся к бескрайнему горному склону довольно далеко от остальных строений.

— Ох и удивили вы меня, Такеджи-сама, — сказала Кицунэ, смущенно поглядывая на своего спутника, когда они с ронином прошли полпути до храма. — Я даже и представить себе не могла, что вы… что вы… такой!