— Рич? — Виктория широко открыла глаза. Всё же полумрак автоматика нагнала в палате изрядный.

— Я, Вита. Я. - ответил молодой человек, кивая и жестом давая команду автоматике включить в четверть накала плафон прикроватного софита. — Тебе свет этого прожектора не помешает?

— Боже, Ричард. Ты ли это? — Виктория приподнялась на локтях, но Ричард несильными движениями ладоней заставил её опуститься на кровать. — Мне никто не говорил… Как ты узнал? Тебя долго ко мне не пропускали? — она взяла букет и спрятала в нем свое лицо. — Боже, как пахнет… Ричард, это самый лучший сюрприз за последние десять дней. Тебя держали тут на привязи всё это время? Ты хоть ел нормально? Осунулся.

— Вита, я был рядом все эти дни. Не беспокойся, я ел нормально и никто меня на привязи не держал. Моё пребывание здесь было только моим решением и только моим желанием. — молодой человек не делал ни одного лишнего телодвижения и Виктория не испытывала никаких уколов страха. — Так что я здесь по собственной воле.

— Ричик… — Виктория всё же села в кровати и взяла его лицо в свои ладони — Рич, милый… — она расцеловала его в обе щеки. — Ты не думай, я в норме. Ричочек… — она наклонила его голову и поцеловала в макушку. — Волосы совсем чёрные стали, а были каштановыми. — она обняла его за плечи и прижалась к его груди. — Рич, спасибо тебе. Спасибо, что ты есть у меня. Ты не думай, ты можешь меня коснуться, я не кусаюсь и бежать от тебя не буду… Мне самой интересно, как я отреагирую на твои прикосновения. Уж извини за прагматизм.

— Точно, Вита? Ты не слишком торопишь события?

— Рич, полумёртвые женщины обычно не лезут обниматься и целоваться к своим кавалерам. Более того, они не всегда их пускают в больничные палаты, где пребывают в вынужденно полуразобранном и затрапезном виде и состоянии. Мы же с тобой друг друга не первый год знаем. И я совершенно чётко понимаю, что ты пока единственный из неродственников — мужчин, которым я полностью могу доверить коснуться себя вне служебного протокола. Опять прагматизм проявляется, Рич. Это форменное наказание, да? Я кажусь тебе сухаркой?

— Вита, ты никогда не была сухаркой. Ты была разной, но это нормально. — Ричард осторожно коснулся её щеки. Виктории понравилось тепло, исходившее от его пальцев и ладони. — Можно коснуться твоих волос?

— Ты, Рич, не спрашивай, касайся. — усмехнулась Виктория. — А то мы с тобой и не поймём, насколько я изменилась.

— Ты и изменилась и осталась прежней, Вита. — Рич несмело коснулся губами тыльной стороны кисти её левой руки. — Я привёз тебе сборник своих очередных стихов. Здесь не все, остальные я привезу тебе позднее.

— Почитай мне их, а, Рич?

— Ну, хорошо. — Ричард согласился без колебаний, убедившись, что его подруга способна воспринять текст и подтекст самодельных стихов.

Долгий час с двадцатью минутами Ричард читал, почти не заглядывая в сшитые листочки строки, которых так ждала Виктория. Там было многое. Там было то, что дало Виктории возможность убедиться — дать ей полную и самую полную возможность самой выбрать то, каков будет её собственный Путь в этой жизни и кто встанет рядом с ней на этом Пути. Себя Ричард рядом с Викторией не числил в длительных попутчиках и Виктория понимала это правильно — Ричард не давил на её путь и не навязывал ей себя.

— Спасибо, Рич. — она открыла чуть набухшие от слёз глаза. — Боже, это такое удовольствие и наслаждение… Рич, ты часом не медицинский избрал? И не психологический? Ты не подался в люди искусства?

— Нет, Вита. — Ричард остановил чтение и прикрыл стопку листков. — Ты устала и наплакалась. Тебе надо отдохнуть.

— Ричочек…

— Что, Вита?

— Не уходи, а? Побудь здесь. Скоро мои придут. Неудобно.

— Вита, тебе надо отдохнуть. — без всякого нажима в голосе повторил Ричард.

— Ты неправ, Рич. Ты неправ потому, что твой почерк и эти листки с твоими стихами, твой голос, читающий эти строчки на этих рукописных листочках, твоё присутствие здесь — и физическое и психологическое — стоят целой аптеки всяких снадобий и целого полка всевозможных докторов с медсёстрами и со всей медтехникой, о какой только можно помыслить. Рич, я абсолютно серьёзно. Ты единственный из мужчин, кого я хотела бы видеть сейчас и здесь, когда я в полуразобранном и совершенно небоевом состоянии, когда я уязвима и, откровенно сказать, больна. Я искренне, совершенно искренне и глубоко благодарна тебе за то, что ты понял и приехал, прилетел сюда со всей поспешностью. Ты своим появлением здесь сделал больше, чем год самых интенсивных реабилитационно-реанимационных мероприятий. Я знаю, я должна тебе об этом сказать, чтобы подтвердить тебе же твои собственные ощущения. И потому я согласна сегодня отдыхать только рядом с тобой. Скажи, только честно и откровенно, ты сможешь ещё немного задержаться в Кризис-центре?

— Я задержусь столько, сколько тебе будет необходимо, Вита.

— Рич, можно тебя попросить?

— Всё, что будет в моих силах, Вита. — молодой человек переместился на кровать и Виктория блаженно откинула голову на его колени. Левой рукой она коснулась его плеч, провела по груди.

— Совсем большой стал, Рич.

— Ну и ты не осталась маленькой. — улыбнулся Ричард.

— Да. Спасибо спецам из Эс Бе России. А то бы…

— Не надо, Вита.

— Не буду, Рич, не буду. Хорошо, что всё закончилось. — она коснулась пальцами его правой щеки. — Бреешься уже?

— Не хочешь — не буду.

— Ну кто я такая, чтобы запрещать тебе, Рич?

— Ты? Первая. — без усмешки ответствовал Ричард. — Мне этого достаточно, чтобы учесть силу твоих желаний в моей жизни.

— Спасибо, Рич. Мне пока что никто таких слов не говорил. Я знаю, это твоё право, но всё равно такие слова звучат как симфония. Первая… — Виктория вслушалась в музыку звуков, составлявших это слово. — И ты у меня тоже — первый.

— Спасибо, Вита. — Ричард легонько приобнял её за плечи. Виктория приподнялась, пододвинулась к спинке кровати и её губы нашли губы Ричарда. Страстный молчаливый поцелуй продлился несколько минут.

— Рич, это волшебство какое-то. Я лежала тут умирающей воблой, соображала невесть что кладбищенское, а теперь у меня и сил-то прибавилось и желания всякие жизненные появились. Ты часом не сбежишь от меня?

— Вита, я не имею ни малейшего желания сбегать от тебя. Если ты, конечно, не попросишь меня исчезнуть. Из твоей жизни, разумеется.

— Никогда не попрошу, Ричочек, — Виктория опустила голову на колени молодого человека. — Никогда. Хочешь, поклянусь?

— Не надо слов, Вита. Мы и так с тобой всё прекрасно знаем. Гораздо больше, чем можно выразить словами.

— Вот именно поэтому я и попросила, чтобы тебя пропустили ко мне первого. Родители и братья с сестрами — просто замечательно, но ты, Рич, ты настоящий ключ. Я такой ключ никогда не смогу потерять.

— И я тоже, Вита. — Ричард погладил её по распущенным волосам.

— Рич, прости меня. Можно тебя попросить?

— Можно, Вита. Тебе всё можно.

— Рич, можно я сяду к тебе на колени? Ужасно неудобно вот так наполовину. Да и тянуться…

— Прости, Вит. Я не подумал. — Ричард моментально закутал Викторию в одеяло, оставив свободными только руки и плечи, достал левой рукой из тумбочки дополнительное покрывало-пелеринку, которым укрыл плечи девочки. — Вот теперь я посажу тебя, Вита, к себе на колени. — он подоткнул одеяло, чтобы голые ступни ног Виктории не обдувал прохладный воздух из сопел кондиционера. — Как, удобно?

— Восхитительно, Рич. — её лицо оказалось почти на уровне лица молодого человека. — теперь я хоть обнять могу тебя, Ричочек, по-настоящему. А то прямо умирающая царевна-лебедь.

— М-да. Ты уже далеко не умирающая.

— Твоими стараниями, Рич. Твоими стараниями. — Виктория крепко обняла его за плечи и прижалась щекой к его щеке. — Рич, если бы ты только знал, насколько мне важно было увидеть и почувствовать тебя сегодня, сейчас. Вот так… Понять, что я ещё не списана в расход и в тираж… Скажи, Рич. Этот маячок, о котором говорили врачи. Он что, действительно теперь навсегда?