— Да. — Борис все ещё не мог понять, куда клонит маршал АПБ.

— И то, что вас в ней настораживает, насторожило теперь и Российскую Академию Планетной Безопасности. Вы давно окончили изучать курс «Религии мира. Специальные аспекты»?

— Два месяца назад, маршал.

— Хорошо. Что вы скажете о сектантах?

— Третья степень социальной опасности по шкале Мевиса. Если по закону Триады, то при определённых, ныне чётко просчитанных или заранее непросчитываемых и почти непрогнозируемых спонтанных условиях возможно весьма негативное низкоуровневое влияние на слабых членов нашего общества. Пи эр шесть или что-то близкое к этому. Подлежит жесточайшему контролю и многоуровневому полному чистовому пресечению. — отчеканил Борис.

— Согласен. — маршал не стал впадать в педагогическую крайность и хвалить курсанта за дословное воспроизведение учебника. — Но с Илоной Рашковой вы не виделись уже шесть лет. Так? — спросил хозяин кабинета.

— Да. С семи лет я её не видел. Ей тогда было всего пять. — по лицу Бориса было видно, что кое-что он уже начинает понимать и это понимание не доставляло ему никакого удовлетворения.

— Вот материалы. — маршал подал папку. — садитесь и изучайте. Обратите внимание на список членов секты.

— Есть, маршал. — Борис присел на краешек стула и впился взглядом в убористые строчки пластиковых листов, зашелестевших в его быстрых пальцах. Через две минуты он поднял вопросительный взгляд на маршала. — Илона тоже у них? Я не знал.

— Неудивительно. Её родители и более дальние родственники практически не контролируют её. Она растёт в режиме «дитя природы». — Маршал задумчиво пролистал свою папку, не стремясь держать курсанта под своим внимательным, всё замечающим взглядом.

— Мне об этом говорили. — сказал Борис. — да я и сам немало видел и понимал. Но чтобы за шесть лет…

— Увы, то, с чем столкнулась наша Академия, произошло два года назад, ей тогда было девять. Вам известно, Борис Александрович, с какого возраста сектанты всей Солнечной Системы пытаются загнать в свои секты побольше народу?

— С пяти лет, маршал. — Борис уже просчитывал ситуацию. — Но я всё же не понимаю, почему я? Ведь я всего лишь младшекурсник, а тут — работа для выпускника — и то, как минимум.

— Секта глубоко законспирирована, она к тому же сравнительно новая. Мы, конечно, работаем, делаем даже больше того, что легально можем и уже отлоцировали всё, что только возможно, но нам теперь нужно постепенно вытягивать оттуда членов. И делать это умно и по возможности не так заметно. Сначала колеблющихся, потом середняков, а потом крепких.

— Иссушать? — проговорил Борис.

— Именно. Без энергетической и психологической подпитки руководящее звено вынуждено будет свернуть деятельность, а вы видели по материалам, что связи секты, а точнее — её отделения в нашем Регионе идут за пределы России и даже за пределы Евразии. За пределы России мы их точно не выпустим, вокруг них уже кольцо, но это только четверть дела, а нам нужно делать дело полностью.

— Видел в материалах, маршал. — подтвердил Борис.

— Так вот, мы уже привлекли немало сотрудников Евразийского центра АПБ для работы с членами секты. Но охватить удалось далеко не всех. Мы постоянно подключаем новых, но нам нужна близкая к ста процентам гарантия успеха. Мы в России не можем терпеть подобное издевательство — уровень активности и вредоносности секты вышел за пределы безопасной нормы.

— Над женщинами. — дополнил Иванов.

— И над женщинами в первую очередь, Борис Александрович. Я понимаю, вам не хочется спустя шесть лет что-либо существенное восстанавливать в ваших с Илоной отношениях, но я прошу не о восстановлении отношений, а о спасении Илоны. И физическом и психологическом. — он указал на две фотографии Илоны — трёхнедельной давности и трёхлетней давности. — Через вас мы сможем приблизиться к сердцевине секты, нам известно и в просмотренных вами материалах это отражено — она необыкновенно близка к руководительнице секты. Я так же знаю, что она фактически взяла на себя её охрану и оборону. Конечно, мы ведь с вами понимаем, что такие обязанности для девочки, да ещё не до конца сформированной — глупость несусветная, поскольку её энергетически высасывают и ничего существенного не дают, а все эти слова об обороне и охране — просто отговорки — для охраны и обороны нужен как минимум равный потенциал, а не вампиризм. Руководителем — мужчиной, а там, кстати — парная система руководства, уже занимаются другие сотрудники нашей службы по своим каналам. Вам, Борис, предстоит усмирить эту «Горгону» и спасти Илону от окончательного разрушения личности. — маршал подал другую папку. — Вот материалы по ней из Информцентра Медицинской безопасности.

— Разрешите? — Борис схватился за папку. — Читать при вас?

— Да. — маршал отвернулся к окну.

— Есть. — взгляд Бориса впилился в строчки и через минуту руки Иванова захлопнули створки обложки. — Да ведь они её умертвить могут, маршал!

— Именно. Ваше решение? — хозяин кабинета посмотрел на Бориса Иванова внимательно и строго.

— Я берусь за это дело, маршал. — подтвердил Борис.

— Хорошо. Вот вам литер в Центр восстановительного лечения Тямницы. Проведёте там максимум двадцать четыре дня. Это будет ваша база, кругом военные авиаторы, так что с секретностью и безопасностью там всё в порядке. В случае необходимости вы сможете эвакуировать Илону за периметр Центра, где никакие сектанты её достать уже не смогут. Тамошние наши подразделения и службы самого Центра предупреждены в режиме полной секретности о возможной многопрофильной пациентке. Мысль ясна?

— Ясна, маршал. Когда приступать? — Борис подобрался.

— Через два дня. Вот ваши билеты на скоростной поезд до Тямницы, рейс в восемь пятьдесят пять, к полудню будете на месте. Всего три часа дорога. В час дня будете в Центре восстановительного лечения и на следующий день нанесёте Илоне первый визит. Остальное — на ваше усмотрение. Наша служба в Тямнице уже предупреждена, помогут всем, чем смогут. Я знаю, вы помните, что служба наша там достаточно слабая, но мы прислали туда наш спецотряд «Кобра». Формально он занимается безопасностью грузовых перевозок, а фактически находится в оперативном резерве. План операции завтра к трём часам дня — у меня на столе. Вопросы?

— Никак нет. — Борис встал. — Разрешите идти?

— Идите.

Выйдя от начальника академии, Борис в Центре Связи быстро предупредил Совет своей школы о своём четырёхнедельном отсутствии и получил учебный отпуск. Забрав присланные со спецкурьером Академии оперативные и перспективные учебные материалы, Борис поехал домой.

— Значит, поедешь к Илоне? — спросил Александр Иванов, когда брат закрыл дверь своего кабинета и указал ему на кресло. — Больно?

— Очень, Саша. Мы три года переписывались, потом год шатания и два года я молчал. Только недавно получил одно письмо в ответ на свои два. Результат — вот эта папка. Мне очень не понравилось уже её первое после долгого перерыва письмо. Значит, моя Служба уже ведёт эту ситуацию два года. А я сижу тут как чувак и ни черта не знаю о том котле, в котором варится Илона. Непростительно и глупо.

— Не знаю, брат. Но, может быть, тебе не следует особо переживать по этому поводу? — сказал Александр.

— Саша. Ты же знаешь, что такое для меня Илона. — Борис сжал губы, превратившиеся в ниточку. Александр кивнул, понимая, что Илона была для Бориса первой любовью. Как брат, Александр видел Бориса и тогда, когда он принял решение разорвать с Илоной и её семьей все отношения: это был страшный по своей психологической напряжённости трёхмесячный период с двухнедельным пиковым периодом опаснейших шатаний. Борис об этом не говорил прямо, но Александр, увлёкшийся психологией, немало видел сам и учился понимать и знать ещё больше.

— Но я также знаю, что три года назад ты принял решение не поддерживать ни с Илоной, ни с её семьей никаких отношений. Два года молчания тебе дались очень нелегко и я до сих пор не очень понимаю, что тебя заставило восстановить переписку. Если, конечно, такое можно назвать восстановлением переписки. — проговорил Александр.