Татьяна быстро подошла к шкафу, вытащила джинсы и куртку.

Алексей Дронов уложил арбалет в сумку и поцеловал Галю в щеку.

— Ну что, боевая подруга, прощай.

— Алеша, ты ни во что не вляпаешься?

— Не думаю. Пока меня выставили только на деньги. Но ты ведь знаешь, что по большому счету я в прикупе?

Жена улыбнулась.

— Она ничего не знает?

Алексей приложил палец к губам.

— И не узнает. Пока я сам не скажу.

— Как мудро ты тогда поступил — сразу сделал две заготовки этого арбалета.

— А все запасники, в которые меня пустила Надежда Николаевна. Эти дамы сами не знают, чем владеют.

— Но ты в прошлый раз ведь не напрямую продал его американцу?

— А я его продал вовсе не американцу, а чеху. — Алексей ухмыльнулся. — А когда Надежда привела меня туда и показала арбалет Людовика, я чуть не задохнулся, готов был его расцеловать в герб!

— Но может, это не твоя работа?

— А я проверил, едва заметный вензелек — буква из двух половинок: от А и от Д — на месте. Я, только я один знаю, где она стоит.

— А я? Ты забыл?

— Я всегда говорил, что жена должна быть вторым «я» своего мужа.

— Ну конечно, дорогой. Как скажешь.

— Ладно, целую ручки. Жди.

— Ты не слишком-то фуршеться.

— А вот это как ты скажешь, дорогая. Я целиком в твоей власти. Но в приглашении про фуршет — молчок. Там указан только «Бокал вина».

— Будто не одно и то же.

— Полагаю, что нет.

Надя заехала домой переодеться. Сегодня она надела черное шелковое платье, а сверху накинула черный сюртучок. Низкий вырез удлинял шею, а улитка, в которую она собрала волосы на затылке, сделала ее профиль похожим на медальонный.

Кот Маркиз притих, будто почувствовал напряжение хозяйки.

— Ну что, животное, — вздохнула Надя, взглянув на кота, а потом снова обернувшись к зеркалу, — волнуешься за меня?

Он зажмурил глаза и пошел на диван, собираясь свернуться в клубочек.

— А все ведь это из-за тебя, ходок ты мой…

После прошедшей ночи глаза стали еще глубже, крупнее и в них светилось что-то новое, словно Надя поняла нечто, о чем до сих пор только догадывалась.

Да, наконец она узнала, что такое любовь.

Машины вот-вот запрудят крошечный дворик, на вернисаж соберутся люди состоятельные — коллекционирование любых вещей предполагает вложение денег, иной раз и навсегда, без возврата. По машинам, которые здесь припаркуются, можно оценить достижения автомобильной промышленности Европы и Америки. Но сейчас дворик пуст, и Надя без труда прошла к двери.

Алексей уже ждал ее в холле, развалившись в кресле.

— Прекрасно выглядите, Надежда Николаевна.

— Спасибо, Алексей. — Она увидела бокастую сумку у его ног, и от сердца отлегло.

Если честно, то она заставила себя не думать о том, что произойдет, если с Алексеем что-то случится. Не случится, не случится, твердила она в ответ на любую пугающую мысль. Она отвергала все варианты, оставляя только один: Алексей все сделает вовремя. И как надо. Она возьмет у него арбалет и положит туда, откуда исчезла предыдущая копия.

— Пойдем. — Она распахнула дверь.

И остолбенела.

На зеленом бархате в витрине-аквариуме лежал… арбалет.

Алексей недоумевая смотрел то на оружие, то на Надю.

— Не понял!

— Я тоже.

На негнущихся ногах Надя прошла вперед и остановилась.

— Сталь, покрытая позолотой… Кленовое ложе… Узорные накладки на кости, гербы, рисованные, Франции и Милана… — бормотала она, как гид-автомат.

Алексей наклонился над арбалетом, покачал головой.

— А в этот раз горностаевый хвостик в сердце у меня получился лучше.

Прошла минута, не меньше, прежде чем Надя повернулась к Алексею и открыла рот.

— То есть как — в этот раз? Ты хочешь сказать, что уже делал такой для кого-то?

— Вот этот я и делал. — Он кивнул на возлежащий на бархате арбалет. — Но не для Гатальски. Для одного чеха три года назад. Наверное, твой Найк перекупил у него или получил в подарок.

— Не может быть, — прошептала Надя. В голове гудело, она не знала, радоваться ей или огорчаться. И вообще, что делать?

— Может. Есть доказательство. — Алексей, надев нитяные свежие перчатки, чтобы не оставлять влажных следов от пальцев на металле и дереве, осторожно повернул ложе боком. — Вот мой знак. Тебе он известен — половина буквы А и половина буквы Д, соединенные вместе.

И впрямь это был знак, который не виден постороннему, он притаился в укромном уголке на ложе.

Надя выдохнула.

— А… новый… при тебе?

— Ты думаешь, у меня в сумке березовое полено? — Он вскинул брови.

— Н-нет, но… я ничего не думаю, кажется, я больше вообще никогда не смогу думать.

— Ну если все решено, то и думать не о чем. — Алексей ухмыльнулся, его усы шевельнулись, и Надя заметила в них серебро.

Она пожала плечами, а Алексей вытащил новый арбалет и показал ей.

— Ну, какой кладем?

— Пусть останется тот, который лежит.

Приглашенные собрались вовремя, в одиннадцать тридцать. Маленький зал заполнился в основном мужчинами, хотя были и дамы. Поскольку после осмотра экспозиции все приглашены на бокал вина, то и форма одежды выбрана соответствующая — повседневная.

Надя ушла со сцены в тень, она сделала свое дело и издали наблюдала, какое впечатление производит выставка на зрителей. Она тихо радовалась: посетители смотрят так, как она хотела. Сперва все устремляются к центральной витрине, охотничьему арбалету Людовика XII.

Найк Гатальски пришел в темно-синем костюме в тонкую полоску, который необыкновенно шел ему, оттеняя лицо, энергичное, загорелое, волевое. Надя смотрела на него издали и не могла поверить, что этот мужчина любит ее. Кровь заклокотала в венах, когда к нему подскочила вертлявая канадская журналистка, знаменитая тем, что фотографирует только выдающихся людей.

— О, мистер Гатальски, прошу вас сюда.

Я думаю, вы могли бы попасть в цель из этого оружия! Наверняка вы способны поразить стрелой сердце любой женщины от берегов Америки до берегов Европы.

Он светски улыбался, а Надя вспыхнула.

— Перестань, Надя! — Алексей дернул ее за руку. — Это же светские шуточки. Сама знаешь.

— Липучка, — неожиданно для себя процедила Надя.

Алексей засмеялся.

— Однако.

Татьяна Федорина подошла к ним и с ласковой улыбкой посмотрела на Надю, а Алексею кивнула.

— Ты молодец. Как бы мне ни было тяжело, но я желаю тебе добра, — сказала она фразу, в которую Надя не сразу вникла.

— Ты чем-то недовольна?

— Напротив, я завидую. Приходи завтра за гонораром.

— Спасибо.

— Ничего себе, какова стерва. — Алексей скривил губы.

— Ты так считаешь?

— А ты не знаешь?

Надя пожала плечами.

— Давай выйдем, — предложила она.

— Но я хочу бокал вина!

— А мы потом войдем. — Надя улыбнулась.

Свежий воздух омыл лицо Нади, пошевелил прядку волос, выбившуюся из улитки.

— Ну вот и все. А я подумаю, как с тобой расплатиться.

— Это я должен с тобой расплатиться, — засмеялся Алексей. — Ты работала погонялой. И помогалой. Я бы не сделал эту штуковину. А теперь могу ее загнать и поехать в Европу. Прокатимся с Галкой, она давно хочет в Лондон. Спит и видит Бонд-стрит. Смешно, да? Будто ей тут магазинов мало.

— Спасибо тебе, Алексей. Да, Найк спрашивал, не поработаешь ли ты на него? Он хочет заказать несколько арбалетов и открыть у себя под Тулой тир.

— Да почему же нет! Я готов!

Бокал вина был великолепен, калифорнийское оказалось терпким и красным, как гранаты. Соки, маленькие пирожные и бутерброды, орешки исчезали быстро, и к часу дня, как и полагалось по протоколу, все закончилось.

Но ровно в час Найк Гатальски показал, что он настоящий русский — непредсказуемый, широкий и лихой.

— Все собрались? Прошу внимания. Дорогие друзья, я хочу представить вам женщину, прекрасную и потрясающую. Это она из моих железок создала такую красоту. — Он сделал паузу, ожидая, когда по его приглашению Надя подойдет и встанет рядом. — Должен сказать, у нее дар размягчать металл и делать его покорным. — Он шумно вздохнул. — Я испробовал это на себе. — Он сделал паузу, а Надя похолодела: «Что такое он говорит?» — Я подпал под ее чары, и она нашла для меня место, как и для каждого из этих экспонатов. Но не в камерном выставочном зале, куда я вас пригласил, а в экспозиции жизни. Вы понимаете? Это место рядом с ней.