Капитан 2-го ранга поднял на лоб запотевшие очки. Секунды стали казаться вечностью. Осипов видел, как перед катерами Иванова плотным частоколом встали бело-зеленые всплески от артиллерийских снарядов. Катера, стремительно идя вперед, проскакивали одну за другой огневые завесы противника. Всплески, подымаясь перед носом катеров, садились за их кормой.

— Дистанция двадцать кабельтовое! — доложил командир катера.

Через секунду прозвучала команда:

— Торпедисту — товсь!

Огонь противника заметно усилился, катера входили в зону сплошного заградительного огня. Красные и зеленые пулеметные трассы скрещивались над головами катерников. Осипов не обращал на это внимания, не отрывал взгляда от транспортов.

— Дистанция десять кабельтовое! — доложил командир, и в тоне его голоса Осипов почувствовал настойчивое желание начать стрельбу торпедами.

— Дистанция восемь кабельтовое, — снова доложил командир и, как бы оправдывая свое беспокойство, неуверенно добавил — По наставлению… стрелять…

Осипов обжег командира взглядом:

— Рано!

А навстречу и откуда-то сбоку сходящимся пучком летели снаряды, пули разных калибров.

— Дистанция шесть с половиной… пять… — отсчитывал Осипов. — Левая… пли! — громко скомандовал он. И в ту же секунду огромная стальная сигара, холодно блеснув в воздухе, нырнула в морскую пену. — Лево на борт, пр-равая… Пли! — вторая торпеда последовала за первой к цели.

— Ложиться на обратный курс, будем отходить! — сказал Осипов молодому офицеру и внимательно посмотрел на него. Лицо того светилось торжественной радостью. «Хороший будет командир!» — решил капитан 2-го ранга.

Искусно маневрируя, катер благополучно отходил все дальше и дальше. Осипов нагнулся к радиотелефону:

— «Сосна», я — «Заря». Ваше место, состояние и действия? Следуйте в назначенную точку.

Иванов ответил:

— Потопил сторожевик и подбил транспорт. Катер №… подбит и охвачен огнем; экипаж успел снять; много раненых и убитых… Не обнаружил Додонова, думаю — погиб.

— Три… пять… — считает Осипов отзывающиеся катера. — Все, за исключением одного! Многие имеют повреждения, но они на ходу, а сейчас это главное. До-донов не обнаружен? Но, может быть, он тяжело ранен? Просмотрели парня.

Осипову живо представилось недавнее: как мальчик, спотыкаясь и падая, спешил на катер.

Капитан 2-го ранга пристально осматривал горизонт.

Где же подбитый катер? Было уже светло, серая дымка рассвета и тающий дым пожаров, низко ползущий над горизонтом, мешали Осипову. Но вот он обнаружил что-то, посмотрел в бинокль. Катер!

Было видно, как над маленьким кораблем поднимались клубы бурого дыма… С минуты на минуту он мог взорваться. «А там, может, сейчас — Мишка, раненый и беспомощный?..»

От конвоя отделились два «Зета» — быстроходные немецкие малые сторожевые корабли. Противник обнаружил подбитый катер и пытается захватить его.

— Передайте Иванову, — приказывает Осипов, — иду к подбитому катеру на поиски Додонова. Собирайте дивизион в назначенной точке. Следуйте на базу… Ложимся на обратный курс!..

«Может быть, я зря иду туда, может быть, Мишки там действительно нет. Трудно придется, — думает Осипов, видя, как от конвоя противника отделились еще четыре сторожевика. — Многовато против одного-то!» Расстояние до катера быстро сокращается. Осипов время от времени переводит взгляд на корабли противника, которые, разгадав его намерение, полным ходом идут к подбитому катеру.

Прошло не более трех минут, как повернули на обратный курс, а кажется, что целая вечность. Корабли противника опять открыли огонь, но снаряды пока ложатся далеко от борта. Слегка «стругнув» неподвижный корабль бортом, катер останавливается, и почти в тот же момент все, кто находится наверху, видят в клубах едкого дыма качающуюся фигурку Мишки. Он подходит к борту и, закрывая рот рукой, на миг задерживается, потом, напрягая последние силы, делает неуверенный прыжок через борт. Крепкие руки друзей подхватывают его.

— Полный ход!

— Полный ход дан! — громко докладывает командир катера.

Но уже поздно. Корабли противника замыкают круг и открывают по катеру бешеный огонь. Рвутся снаряды. От разрывов и всплесков вода бурлит, как в кипящем котле.

«В накрытии держат, могут потопить, сволочи! — стиснув зубы, думает Осипов. — Что же делать?» Решение не приходит. А снаряды ложатся все кучнее и кучнее; над головой «висит» пульный зонт. «Не прорваться! Надо искать другой выход, но какой? А если… Нет, не то… Нужно выиграть время!»

— Застопорить ход! — приказывает Осипов.

Должно быть, слишком спокойный тон этого приказания смущает командира катера. Он с недоумением смотрит на Осипова и решительно протягивает руку к дросселю. Нос катера сел, рев моторов перешел в глухой рокот, инерция хода быстро затухла.

Снаряд малого калибра разрывается у борта, где находится радист. Матрос, тяжело раненный, падает со своего сиденья. Наушники скользят по его светлым шелковистым волосам и, качнувшись, повисают на краю крохотного дюралевого столика. Радиосвязь вышла из строя.

— Глушите моторы! — приказывает Осипов.

— Не понимаю, — начинает было командир катера, растерянно глядя на комдива.

— Бензин беречь надо! — прерывает его Осипов и выразительно смотрит на офицера.

Командир катера окончательно теряется.

Противник прекратил огонь. «Один шанс уже в нашу пользу», — невесело думает Осипов, медленно обводя взглядом горизонт. Корабли противника застопорили ход, расстояние до ближайшего из них не более семи кабельтовое.

«Так же, как и я, не знают, что делать дальше… Это уже хорошо». — Осипов выходит из рубки на палубу.

— Что будем делать дальше? — не выдерживает командир катера.

— Ждать! — неопределенно, но решительно говорит Осипов и, заложив руки за спину, идет на носовую палубу. У носового люка достает из кармана трубку — недавний подарок старого школьного товарища, раскуривает ее.

— Объявите, свободным выйти на палубу курить! — стараясь казаться спокойным, говорит он командиру. — Где Додонов?

Додонов подходит. Осипов поднимает голову и пристально глядит на Мишку. Лицо мальчика в крови, голова во многих местах пробита мелкими осколками, отекшие ранки обезобразили детское лицо.

— Как, Миша, дела? — спрашивает Осипов, приблизив мальчика к себе.

Мишка прикладывает руку к шлему и, стараясь держаться молодцом, бравым тоном рапортует:

— Отлично, товарищ комдив!

По всему поведению Додонова понятно, что он очень гордится ранами, которые получил в бою. Осипов улыбается и, чуть тронув его за локоть, ласково говорит:

— Хорошо, Мишук, пойди в моторный отсек. Там санитар, он перевяжет раны, а о твоем подвиге поговорим, когда вернемся на базу.

Кажется, корабли и не собираются беспокоить Осипова. Но это не так. Противник совещается, пока не зная, по-видимому, что предпринять. Посапывая трубкой, Осипов каждую минуту смотрит на часы. Волнение нарастает. Он ждет помощи. Радиосвязи нет. Обнаружив это, Иванов должен выслать помощь. «Во всяком случае так сделал бы я», — думает Осипов.

— Мы никому не сообщили, что нуждаемся в помощи, — не то с укоризной, не то с сожалением говорит командир катера.

— Да, это верно, но и нечем сообщить, — отвечает Осипов. Потом, оторвав взгляд от горизонта, смотрит в глаза командира и сухо говорит — Не волнуйтесь, помощь придет. У нас так заведено.

— Вижу! Вижу катер! — кричит вдруг боцман.

— Заводи моторы! — Осипов, наспех застегнув реглан, идет в рубку.

Катер приближается. Противник тоже пришел в движение: перестраивается, что-то затевает новое.

— Иванов идет, нутром чувствую! — радостно говорит Осипов командиру катера. — Смотрите, два корабля противника расходятся в разные стороны… Ага, замысел ясен! Они думают, что наш катер потерял ход, а тот идет нам на выручку. Они хотят убить двух зайцев сразу: пропустить Иванова к нам и затем снова замкнуть кольцо. Давно бы так! Это-то нам и нужно! Дайте ход, командир, правьте на выход.