«Обед нам организуйте!»

За столом беседа продолжалась. Лагерное начальство жалось тут же, по очереди выбегая покурить, боясь уйти надолго. Росохватский начал даже подумывать, что после отъезда Бокия ему не миновать наказания. Хотя не мог же он заявить гостю: «Вы бы о нашем начальстве тоже подумали да отпустили людей покушать!» Ушел Бокий точно так же, как и появился: неожиданно. Просто поднялся, попрощался и вышел. На следующий день он появился уже без лагерного начальства, в сопровождении незнакомца в штатском. Тот взял табурет и уселся у двери, а Бокий отвел Гордея в самый дальний угол.

«Вот что, профессор, — начал он, пугая Росохватского таким обращением. — Я не всесилен и отменить приговор суда не могу. Зато могу доверить вам ответственную работу, которая на первых порах сможет существенно изменить условия вашей жизни тут, а при достижении успехов и решить вопрос о досрочном возвращении в Ленинград, понимаете?»

Гордей судорожно кивнул головой.

«Вы ведь сейчас работаете по моделированию поведения некоторых заключенных?»

«Да, но это — поручение начальства», — торопливо оправдываясь, ответил Росохватский.

«Успокойтесь, успокойтесь, профессор, я ни в чем не обвиняю. Просто я думаю, что вы сейчас лишь повторяете те же опыты, которые проводили год назад, верно? Да, не стесняйтесь. Вчера вы высказывали очень перспективные идеи. Они все основаны на расшифровке тибетских манускриптов?»

«Да. Вообще, было бы интересно заняться сравнительным анализом аналогичных взглядов в восточных учениях в целом. Наверняка там масса совершенно неожиданных подходов.

«Профессор, — мягко перебил Бокий, — Я искренне уважаю ваш энтузиазм, но вынужден возвратить вас на грешную землю. Слишком много сейчас проблем, требующих неотложного решения, и тратить силы на сбор новых материалов мы не можем. Если дела пойдут так, как я предполагаю, то у вас появятся сотрудники, ученики, может быть, научная школа. Тогда ставьте любые условия, а сейчас, уж извините, задания давать буду я».

Бокий говорил тихо, ровным тоном, но от последних слов по спине Росохватского побежали мурашки.

«И первое задание будет вот каким: подготовьте план работ по внедрению ваших моделей психологического давления в полевых условиях. То есть мне нужно увидеть, как в обыкновенной жизни будут работать эти модели… Сколько времени было затрачено на работу с Николаевым?»

«С Николаевым?»

«С тем, кто стрелял в товарища Кирова», — мягким голосом пояснил Бокий..

«Ах… Ну, да, конечно… Хотя, собственно, я с ним не работал. У меня был свой участок и свой, так сказать, подопечный».

«Свой? Кто конкретно?»

«Фамилии я не знаю».

«Это естественно, — согласился Бокий и вынул из кармана пачку фотографий. — С кем работали?»

«Вот, — Росохватский ткнул пальцем в одну из фотографий. — Очень примитивная психика и невероятные амбиции, а такое сочетание порождает полную непредсказуемость».

«Да? — удивленно спросил Бокий. — Ну, значит, и хорошо, что мы его потеряли из виду».

Зачем было заключенному ученому знать, что его «подопечного» просто-напросто пристрелили, когда тот начал всем подряд болтать о скором секретном задании?

«Так, значит, завтра вы мне утром отдаете план мероприятий. Календарный, со сроками. Весь план должен быть рассчитан на восемь месяцев, не больше. Особым пунктом укажите требования, по каким следует отбирать участников опытов. Вам понятно? Ну, тогда, идемте ужинать».

Ели в отдельной столовой. Начальник ее любезно указала Росохватскому:

«Ваше место вот за тем столом, номер третий».

У выхода из столовой Бокий на немой вопрос профессора, усмехнувшись, ответил:

«Сами дойдете, без конвоя».

А после ужина Росохватский застал в лабораторном корпусе миловидную женщину, которая обустраивала одну из комнат, превращая ее в жилую. Там и сама осталась на ночь.

Утром Бокий явился рано, был энергичен, рассиживаться не стал. Взял план, подготовленный Росохватским, пробежал его взглядом, протянул тому же сопровождающему, который был и вчера. Объявил:

«Наш молодой товарищ будет с вами работать. Он останется, и вы все ему поясните. Ваша первая и главная задача: подготовить полевое испытание. Вторая, тоже важная: наметить пути отыскания всех материалов, которые могли бы куда-то затеряться, понимаете меня?»

Росохватский сразу же вспомнил о бумагах, переданных ему Варченко, и едва не проговорился об этом, но вовремя спохватился: скажет потом. Тогда, когда замаячит впереди возможность вырваться из лагерного ужаса.

Поэтому сейчас он только кивнул, подтверждая: да, понял, товарищ Бокий. Тот на согласный кивок заключил: «Все будете передавать через товарища Маслова. Он остается с вами».

И ушел.

Молодой сотрудник, Андрей Маслов, оказался человеком вдумчивым, спокойным и очень организованным. Выслушал Росохватского молча и, подумав, сказал:

«Вы мне отмечайте на календарном плане основные потребности, хорошо? Вот, например, у вас тут намечен отбор участников и указаны требования. К какому времени отобрать этих людей?»

Так и пошло. Работалось споро, и Гордей чувствовал себя все лучше и лучше. Вообще-то, все, что затевалось, уже давно было им продумано и ждало только практического воплощения.

Бокий появился неожиданно в начале декабря. Войдя, потребовал чаю и сразу же — к Росохватскому:

«Сколько времени понадобится для подготовки доклада о состоянии дел?»

Профессор только этого и ждал, Аккуратно погладив бородку, он осведомился, не помешает ли доклад чаепитию уважаемого Глеба Ивановича, отчего тот слегка оторопел, но быстро пришел в себя:

«Значит, вы уже готовы?»

«Да вот судите сами. Опыт наш может быть поставлен в любой форме, но начать хотелось бы с мягкой, не очень конфликтной. Группа пригодна любая, лишь бы только в нее можно было б внедрить несколько человек. Для чистоты эксперимента задание дайте лично вы, а мы его адаптируем к условиям».

«И что вы можете, например?»

«Боюсь обнадеживать, но мы можем очень многое».

«Ну, а если я, например, предложу вам организовать уголовников на работу?» — усмехнулся Бокий.

«За какой срок?»

«Что значит «за какой срок»?»

«Сколько времени могут провести в их среде наши подопытные, чтобы добиться результата?»

Бокий не шевельнулся, чтобы не выдать, как он весь внутренне подтянулся, сжался. Лицо его немного напряглось, и голос осип:

«Профессор, вы не заболели? Вы отдаете себе отчет в расплате за неудачу?»

«Безусловно. Но, уверяю вас, риска тут нет».

Испытание проводили в архангельских лагерях, куда Росохватский приехал в сопровождении Андрея Маслова.

Отобрали девять человек, с которыми Гордей работал по двенадцать часов в сутки, вытребовав для них невиданную привилегию — спать после обеда. Уложив всех в постели, он распевал какую-то заунывную мелодшо со словами на незнакомом языке и все время что-то бубнил.

Через два месяца профессор попросил Маслова пригласить Бокия.

Всех девятерых, будто бы прибывших в новой партии, поместили в барак к уголовникам. Целый вечер «новички» разговаривали то с одним из них, то с другим.

После отбоя им устроили «прописку». Но девять человек встали плотной группой плечом к плечу. Стояли стеной и продолжали разговаривать. Так прошло три часа. Наконец «авторитету» Маркелу, который свой первый срок получил еще в девятнадцатом веке, все это надоело, и он скомандовал «обновить».

Одни из новичков вскинул вверх левую руку. Потом медленно опустил ее на уровень глаз, поймав взгляд Мар-кела. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Лицо уголовника смягчилось, глаза подобрели, губы перестали сжиматься — казалось, сейчас он улыбнется. Но вместо этого он вдруг застонал, схватился за грудь и рухнул на пол.

Сквозь испуганную толпу протиснулся тот новенький, который играл в «гляделки» с Маркелом, присел рядом с вором, попросил освободить пространство — дышать человеку нечем, — и наклонился над лежащим, глядя в упор на его лицо.